Скачать:TXTPDF
Демон

бы он там погубит,

Что на минуту отдал рок…

. . . . . . . . . .

Теперь лишь видно, что он любит!

Теперь лишь признаки любви:

Волнение надежд несмелых

И пламень неземной кровú

Видны в чертах окаменелых!..

7

Он в келье. Но зачем же он

Не привлечет ее вниманья?

Зачем не пьет ее дыханья?

Не вздох любви – могильный стон,

Как эхо, из груди разбитой

Протяжно вышел наконец.

И сердце кровию облито

Отяжелело, как свинец.

Его рука остановилась

На воздухе. Сведенный перст

Оледенел. Хоть взор отверзт:

В нем ничего не отразилось

Кроме презренья – но к чему?

Что показалося ему?

8

Посланник рая, ангел нежный,

В одежде дымной, белоснежной,

Стоял с блистающим челом

Вблизи монахини прекрасной

И от врага с улыбкой ясной

Приосенил ее крылом.

Они счастливы, святы оба!

И – мщенье, ненависть и злоба

Взыграли демонской душой.

Он вышел твердою стопой.

Он вышел. Сколько чувств различных,

С давнишних лет ему привычных,

В душе теснятся! Сколько дум

Меняет беспокойный ум!..

Красавице погибнуть надо.

Ее не пощадит он вновь,

Погибнет – прежняя любовь

Не будет для нее оградой!..

9

Как жалко! Он уже хотел

На путь спасенья возвратиться,

Забыть толпу недобрых дел,

Позволить сердцу оживиться.

Творцу природы, может быть,

Внушил бы Демон сожаленье,

И благодатное прощенье

Ему б случилось получить.

Но поздно! Сын безгрешный рая

Вдруг разбудил мятежный ум.

Кипит он, ревностью пылая,

Явилась снова воля злая

И яд преступных, черных дум.

И вот, облекшись в образ томный,

Обманчивый он принял вид,

Он юноша печальный, скромный,

Какой-то тенью взор облит.

Его опущенные крылья

Объяты участью бессилья.

На голове венец златой

Померкнул и покрылся мглой.

Он ждет, у стен святых блуждая.

Когда останется одна

Его монахиня младая;

Когда нескромная луна

Взойдет, пустыню озаряя.

Он ожидает час глухой,

Текущий под ночною мглой,

Час тайных встреч и наслаждений

И незаметных преступлений.

Он к ней прокрадется туда,

Среди обители уснувшей;

И там погубит навсегда

Предмет любви своей минувшей!

10

Лампада в келье чуть горит.

Лукавый с девою сидит.

И дрожь и страх ее объемлет,

Она, как смерть бледнея, внемлет.

Она

Земные страсти позабыть

Я поклялась давно, ты знаешь.

К чему ж теперь меня смущаешь?

Чего ты хочешь получить?

О! кто ты? – речь твоя опасна!

Чего ты хочешь?..

Дух

Ты прекрасна!

Она

Кто ты?

Дух

Я демон, не страшись:

Святыни здешней не нарушу.

И о спасеньи не молись,

Не искусить пришел я душу.

К твоим ногам, томясь в любви,

Несу покорные моленья,

Земные первые мученья

И слезы первые мои!

Не расставлял я людям сети

С толпою грозной злых духов:

Брожу один среди миров

Несметное число столетий.

Не выжимай из груди стон,

Не отгоняй меня укором:

Несправедливым приговором

Я на изгнанье осужден.

Не зная радости минутной,

Живу над морем и меж гор,

Как перелетный метеор,

Оставлен всеми, бесприютный

И слишком горд я, чтоб просить

У бога вашего прощенья.

Я полюбил мои мученья

И не могу их разлюбить.

Но ты, ты можешь оживить

Своей любовью непритворной

Мою томительную лень

И жизни скучной и позорной

Непролетающую тень!..

11

В часы суровой непогоды

В осенний день, когда меж скал

Пенясь, крутясь, шумели воды,

Восточный ветер бушевал,

И тучи серыми рядами

Перебегали небесами;

Зловещий колокола звон,

Как умирающего стон,

Раздался глухо над волнами.

К чему манит отшельниц он?..

Не на молитву поспешали

В обширный и высокий храм,

Не двум счастливым женихам

Свечи дрожащие пылали:

В средине церкви мех звучал,

И катафалк блестел прекрасный,

На нем богатый гроб стоял,

В гробу мертвец лежал безгласный;

Зачем не слышен плач родных

И не видать во храме их?

И кто мертвец? Едва приметный

Остаток прежней красоты

Являют мертвые черты.

Уста закрытые бесцветны.

И в сердце томной страсти яд

Ее глаза не поселят,

Хотя еще весьма недавно

Они владели над душой,

Неугомонной, своенравной,

В борьбе безумной и неравной

Не знавшей власти над собой.

За час до горестной кончины

Духовника на миг единый

Младая дева призвала:

Желанья, добрые дела

И запрещенные деянья

Открыть с слезами покаянья.

Пришел исповедник. Но вдруг

Его безумный хохот встретил.

Он на лице ее заметил

Борение последних мук,

Припадки судорог ужасных.

Он разобрал в речах неясных:

«Ты!.. Демон!.. о!.. коварный друг!..

Своими сладкими речами…

Ты… бедную… заворожил…

Ты был любим и не любил,

Ты б мог спастись, а погубил…

Проклятье сверху, мрак под нами!»

Но кто безжалостный злодей,

Тогда не понял старец честный,

И жизнь монахини моей

Осталась людям неизвестной.

12

С тех пор промчалось много лет.

Пустела тихая обитель,

И время, общий разрушитель,

Смывало постепенно след

Высоких стен. И храм священный

Добычей бури и дождей

Соделался. Между дверей

Вздыхая ходит ветр не пленный.

Внутри на ликах расписных,

На утвари позолоченной

И средь расселин стен седых

Большой паук, пустынник новый,

Кладет нитей своих основы.

Сбегаючи со скал крутых,

Ища приют от непогоды,

Случалось, лань, дитя свободы,

Входила в кельи; – и – порой

Стола нескромное паденье

Среди развалины глухой

Вдруг приводило в удивленье

Ее – но нынче ничему

Нельзя встревожить тишину.

Что может падать, то упало,

Что мрет, то умерло давно;

Что живо, то бессмертно стало;

Но время вживе удержало

Воспоминание одно…

И море пенится и злится,

И сильно плещет и шумит,

Когда волнами устремится

Обнять береговой гранит;

Он вдался в море одиноко;

На нем чернеет крест высокой;

Всегда скалой отражены,

Струи белятся пеной вольной,

Волна теснится у волны,

И слышен ропот своевольный,

И удаляются толпой,

Другим предоставляя бой.

13

Над тем крестом, над той скалою

Однажды утренней порою

С глубокой думою стоял

Дитя Эдема, ангел мирный;

И слезы молча утирал

Своей одеждою сапфирной.

И кудри мягкие как лен

С главы венчанной упадали,

И крылья легкие как сон

За белыми плечьми сияли;

Стан тонкий свеж и прям: таков

Зеленый кипарис садов.

. . . . . . . . . .

. . . . . . . . . .

Вот тихо над крестом склонился.

Казалось, будто он молился

За душу девы молодой.

Увы! Напрасные моленья,

Ее страстям уж нет прощенья…

Тогда над синей глубиной

Дух гордости и отверженья

Летел с вершины диких гор,

Как будто прелести творенья

Непозволительный укор.

Как свод безлучный в день осенний,

Был мрачен искуситель гений.

Он близ могилы промелькнул

И, тусклый, мертвый взор кидая,

Посла потерянного рая

Улыбкой горькой упрекнул…

(Конец)

Примечания

Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), лл. 2—10 об. Текст «Демона» в тетради IV представляет собою два слоя, из которых ранний дает II редакцию, а поздний, явившийся в результате поправок, – III редакцию. Здесь печатается нижний, первоначальный его слой, являющийся беловым текстом II редакции (начала 1830 года). Переработанный Лермонтовым в 1831 году, этот текст со всеми изменениями и наслоениями, возникшими в результате его переработки, является уже черновиком III редакции поэмы (см. примечания и варианты к тексту III редакции). Стих 16, отсутствующий в тексте 1830 года и, вероятно, пропущенный при переписке поэмы, вставлен из текста 1831 года.

II редакция «Демона» впервые опубликована Н. Ф. Бабушкиным, с неточностями, по тетради IV в «Трудах Самаркандского Гос. педаг. института им. А. М. Горького», т. 4 (Самарканд, 1942, стр. 112–122); им же, в более исправном виде – в «Ученых записках Томского Гос. университета им. В. В. Куйбышева», вып. 16 (Томск, 1951, стр. 41–48). См. также примечания к III редакции.

В автографе – позднейшая помета Лермонтова в скобках, относящаяся к тексту II редакции: «Писано в пансионе в начале 1830 года».

Редакция III

Демон (поэма)

1831 год

Посвящение

Прими мой дар, моя мадона!

С тех пор как мне явилась ты,

Моя любовь мне оборона

От порицаний клеветы.

Такой любви нельзя не верить,

А взор не скроет ничего:

Ты не способна лицемерить,

Ты слишком ангел для того!

Скажу ли? – предан самовластью

Страстей печальных и судьбе,

Я счастьем не обязан счастью,

Но всем обязан я – тебе.

Как демон, хладный и суровый,

Я в мире веселился злом,

Обманы были мне не новы,

И яд был нá сердце моем;

Теперь, как мрачный этот Гений,

Я близ тебя опять воскрес

Для непорочных наслаждений,

И для надежд, и для небес.

Cain. Who art thou?

Lucifer. Master of spirits.

Cain. And being so, canst thou

Leave them, and walk with dust!

Lucifer. I know the thoughts

Of dust, and feel for it, and with you.

L. Byron. Cain.[8]

Печальный демон, дух изгнанья,

Блуждал под сводом голубым,

И лучших дней воспоминанья

Чредой теснились перед ним;

Тех дней, когда он не был злым,

Когда глядел на славу бога,

Не отвращаясь от него,

Когда заботы и тревога

Чуждалися ума его,

Как дня боится мрак могилы;

И много, много… и всего

Припомнить не имел он силы.

Уныло жизнь его текла

В пустыне Мира. Бесконечность

Жилище для него была.

Он равнодушно видел вечность,

Не зная ни добра, ни зла,

Губя людей без всякой нужды.

Ему желанья были чужды.

Он жег печатью роковой

Всё то, к чему ни прикасался!..

И часто демон молодой

Своим злодействам не смеялся.

Страшась лучей, бежал он тьму;

Душой измученною болен,

Ничем не мог он быть доволен,

Всё горько сделалось ему;

И, всё на свете презирая,

Он жил, не веря ничему

И ничего не признавая.

. . . . . . . . . .

Однажды, вечером, меж скал

И над седой равниной моря,

Без дум, без радости, без горя,

Беглец Эдема пролетал

И грешным взором созерцал

Земли пустынные равнины,

И зрит: белеет под горой

Стена обители святой

И башен странные вершины.

Меж бедных келий тишина;

Встает багровая луна;

И в усыпленную обитель

Вступает мрачный искуситель.

Вдруг тихий и прекрасный звук,

Подобный звуку лютни, внемлет,

И чей-то голос. Жадный слух

Он напрягает: хлад объемлет

Чело. Он хочет прочь тотчас:

Его крыло не шевелится;

И – чудо! – из померкших глаз

Слеза свинцовая катится.

Поныне возле кельи той

Насквозь прожженный виден камень

Слезою жаркою, как пламень,

Нечеловеческой слезой.

Как много значил этот звук!

Века минувших упоений,

Века изгнания и мук,

Века бесплодных размышлений,

Всё оживилось в нем опять.

Но что ж? Ему не воскресать

Для нежных чувств. Так, если мчится

По небу летнему порой

Отрывок тучи громовой,

И луч случайно отразится

На сумрачных краях, она

Тот блеск мгновенный презирает

И путь неверный продолжает

Хладна, как прежде, и темна.

Проникнул в келью дух смущенный.

Со страхом отвращает взор,

Минуя образ позлащенный,

Как будто видя в нем укор.

Он зрит божественные книги,

Лампаду, четки и вериги;

Но где же звуки? где же та,

К которой сильная мечта

Его влечет?

Она сидела

На ложе, с лютнею в руках,

И песню гор играя пела.

И, мнилось, всё в ее чертах

Земной беспечностью дышало;

И кольцы русые кудрей

Сбегали, будто покрывало,

На веки нежные очей.

Исполнена какой-то думой

Младая волновалась грудь

Вот поднялась; на свод угрюмый

Она задумала взглянуть:

Как звезды омраченной дáли,

Глаза монахини сияли;

Ее лилейная рука,

Бела, как утром облака,

На черном платье отделялась,

И струны отвечали ей

Что дальше, то сильней, сильней.

Тоской раскаянья, казалось,

Была та песня сложена!

Меж тем, как путник любопытный,

В окно, участием полна,

На деву, жертву грусти скрытной,

Смотрела ясная луна!..

Окован сладостной игрою

Стоял злой дух. Ему любить

Не должно сердца допустить:

Он связан клятвой роковою;

(И эту клятву молвил он,

Когда блистающий Сион

Оставил с гордым сатаною).

Он искушать хотел, – не мог,

Не находил в себе искусства;

Забыть? – забвенья не дал бог;

Любить? – недоставало чувства!

Что делать? – новые мечты

И чуждые поныне муки!

Так, демон, слыша эти звуки,

Чудесно изменился ты.

Ты плакал горькими слезами,

Глядя на милый свой предмет,

О том, что цепь лежит меж вами,

Что пламя в мертвом сердце нет;

Когда ты знал, что не принудит

Его минута полюбить,

Что даже скоро, может быть,

Она твоею жертвой будет.

И удалиться он спешил

От этой кельи, где впервые

Нарушил клятвы неземные

И князя бездны раздражил;

Но прелесть звуков и виденья

Осталась на душе его,

И в памяти сего мгновенья

Уж не изгладит ничего.

. . . . . . . . . .

Спустя сто лет пергамент пыльный

Между развалин отыскал

Какой-то странник. Он узнал,

Что это памятник могильный;

И с любопытством прочитал

Он монастырские преданья

О жизни девы молодой,

И им поверил, и порой

Жалел об ней в часы мечтанья.

Он перевел на свой язык

Рассказ таинственный, но свету

Не передам я повесть эту:

Ценить он чувства не привык!

. . . . . . . . . .

Печальный демон удалился

От силы адской с этих пор.

Он на хребет далеких гор

В ледяный грот переселился,

Где под снегами хрустали

Корой огнистою легли —

Природы дивные творенья!

Ее причудливой игры

Он наблюдает измененья.

Составя светлые шары,

Он их по ветру посылает,

Велит им путнику блеснуть

И над болотом освещает

Опасный и заглохший путь.

Когда метель

Скачать:TXTPDF

Демон Лермонтов читать, Демон Лермонтов читать бесплатно, Демон Лермонтов читать онлайн