побуждению я протянул руку – и услышал насмешливый хохот – и никто не принял руки моей – и она обратно упала на сердце… Любовь мою к свободе человечества почитали вольнодумством – меня никто после тебя не понимал. Однако ж ты мне возвращен снова! не правда ли?..
Заруцкий. О государь! наш мудрый государь! если бы ты знал, каким гидрам, каким чудовищам, каким низким нравственным уродам препоручаешь лучший цвет твоего юношества – но где тебе знать? – один бог всеведущ!.. Чорт меня дери, если я не изрублю этого… злодея, когда он мне попадется – он многих сделал несчастливыми. Продолжай! друг мой!..
Юрий. Потом – ты знаешь, что у моей бабки, моей воспитательницы – жестокая распря с отцом моим, и это всё на меня упадает. Наконец я тебе скажу – не проходит дня, чтобы новые неприятности не смущали нас, я окружен такими подлыми тварями – всё так мне противуречит…
Заруцкий. Эх! любезный, чорт с ними!.. всех не исправишь!
Юрий. Еще – (берет его за руку) знаешь ли? – Я люблю…
Заруцкий. Ну так, без этого не обойтиться? В кого, скажи мне, в кого ты влюблен. Я помогу тебе – на то и созданы гусары: пошалить, подраться, помочь любовнику – и попировать на его свадьбе.
Юрий. На свадьбе? – кровавая будет свадьба! Она никогда не будет мне принадлежать, зачем же называть ее – я хочу погасить последнюю надежду – я не хочу любить, – а всё люблю!..
Заруцкий. Послушай, брат, знаешь ли, я сам люблю и не знаю, любим ли я; мне стало жалко тебя, ты очень несчастлив. Послушай! зачем ты не пошел в гусары? Знаешь, какое у нас важное житье – как братья, а поверь, куда бабы вмешаются, там хорошего не много будет!
Юрий (в сторону). О если б ты знал, что я люблю дочь моего дяди, ты не сравнивал бы себя со мною. (Вслух) Я еду в чужие края – оставляю всех – родину – может быть, это поможет моему рассеянью.
Заруцкий. Твой отец здесь и дядя и кузины… их две?..
Юрий (с приметным смущением). Да… да – они все приехали со мной проститься!.. И мы с тобой снова расстанемся!
Заруцкий. Твое воображение расстроено, мой милый, ты болен. Зачем тебе ехать от нас?
Поверь мне, той страны нет краше и милее,
Где наша милая иль где живет наш друг.
Юрий. Зачем разуверять меня, зачем останавливать несчастного. Неужели и ты против меня; неужели и ты хочешь моей гибели, и ты изменил мне. Скажи мне просто, что ты думаешь – быть может, ты хочешь посмеяться надо мной, над безнадежной моей любовью так – как некогда – у меня был друг, который хохотал. Долго этот хохот останется в моем слухе. Ах! имей немного сострадания, столько, сколько человек может иметь – оставь меня лучше!
Заруцкий. Бедный, в каком он безумии. Зачем я коснулся его живой струны? (К Юрию) Послушай, запомни мои слова: дома лучше!..
Юрий. Я еду – я должен ехать – я хочу ехать… (Кидается на стул и вдруг закрывает лицо руками.)
Заруцкий (стоит в безмолвии над ним, покачав головою). Бедный!.. Кто виноват?.. Неужели человек может быть так чувствителен, что всякая малость раздражает его до такой степени. (Ударив себя по сердцу) Этого я, по чести, не понимаю!.. Эй, брат. Вставай-ка – ты болен… Опомнись (трогает его).
Юрий. Да! я болен! Смертный яд течет по моим жилам. (Зар<уцкий> под<нимает> его.) (Как ото сна встает.) Где я, у кого я?
Заруцкий. В объятиях твоего друга.
Юрий (обнимает его с восторгом). У меня есть друг.
Заруцкий. Утешься, брат – не век горе.
Юрий (не слыша его). Ты на меня не сердит? а? прости мне, если я что-нибудь тебе обидное сказал – не я говорил – мои страсти, мое безумство – прости меня…
Заруцкий. Тебе нужен свежий воздух!.. Итак, пойдем отсюда… в поле… (Уходят.)
Явление 6
(Комната барышень. Любенька сидит и читает. Горнишная шьет платье, а Элиза перед трюмо. Все тихо.)
Элиза (примеривая шляпу). Посмотрите, ma soeur,[3] как эта шляпка на мне сидит. Не правда ли, что прекрасно…
Любовь. Да, это правда. (Положив книгу) Ах! если бы ты знала, какую прекрасную книгу я читаю.
Элиза. А что такое, позвольте спросить?
Любовь. Вудcток, или Всадник, Вальтера Скотта! Я остановилась на том месте, когда Алина удерживает короля и полковника… Ах, как я ей завидую…
Элиза. По мне ничего тут нет прекрасного. Пускай бы их сражались… да шею себе ломали… ха, ха, ха. – Какая дура твоя Алина!..
Элиза. Кстати: помнишь ли, как мы были в Москве. Я танцовала с одним прехорошеньким, молодым мальчиком. Он мне писал письмо, познакомился с кузинами для меня…
Любовь (с презрением). И ты приняла письмо?
Элиза. Экая важность! я очень рада… Когда мы приедем опять в столицу – он на мне женится… А ты не хочешь замуж, душенька моя? – будь спокойна, не возьмет тебя никто.
Любовь. Где ж нам с вами, большими барынями, равняться… ты любимая дочка, а…
Элиза (как будто не слышит ее). Какое прекрасное время – пойду в сад… (Уходит.)
Любовь. За что меня батюшка меньше ее любит, боже мой? Что я сделала?.. Неужели должна любовь отца разделяться не ровно!.. Кажется, я привязана к нему с такой же нежностью, как сестра моя, никогда не огорчала его непослушанием – никогда – никогда… Ах, если бы маменька была жива, если б было кому с участием, нежностью меня прижать к груди своей, я бы не жаловалась на судьбу мою.
(Василиса служанка встает и уходит.)
Как я помню ее последние слова «не плачь, дочь моя – что делать, если отец тебя не любит – молись, дочь моя – божеская любовь равна любви родительской!» И бледное болезненное лицо ее сделалось совершенно спокойно – как смерть!.. (Молчание.) Видно, мне вечно быть сиротой. Я смутно помню, что когда-то я была у Троицкой Лавры – и мне схимник предсказал много горестей. – О! святой старик, зачем твое предсказание исполнилось?
(Она садится за книгу. Вдруг входит Заруцкий. Она в испуге вскакивает.)
Явление 7
(Заруцкий подходит к ней.)
Любовь. Чего вам надобно, милостивый государь – здесь – когда я одна – вы, верно, ошиблись комнатой, вы не сюда хотели взойти…
Заруцкий. Нет, сударыня. Я точно там, где хотел быть… Это ваша комната…
Любовь. Кажется…
Заруцкий. Не пугайтесь – прошу вас – не пугайтесь…
Люб<овь>. Мне нечего вас пугаться – только этот поступок очень удивителен…
Зар<уцкий>. Если вы узнаете причины его – то, клянусь вам, не будете удивляться… если вы слыхали или чувствовали сами ту власть, которой покорствует всё в природе… то исполните мою просьбу…
Любовь. Мне кажется, у вас никакой просьбы до меня, 17-летней девушки, не может быть, что я могу вам сделать…
Заруцкий. Я гусар, а гусары говорят то, что думают: позволяете ли мне говорить откровенно?
(Она в смущении молчит.)
…Знавали ли вы страданья любви, вы носите ее имя, отвечайте, протекал ли огонь ее по вашим жилам?..
Любовь. Какой странный вопрос…
Заруцкий. Знавали ли вы любовь?..
Любовь. Это слишком много, слишком дерзко – я не привыкла к таким разговорам – оставьте меня, – вы не хотите – я вам приказываю, не то я позову людей… ибо – я не хочу вам сделать эту неприятность. Оставьте меня.
Заруцкий.…в последний раз заклинаю вас, скажите мне, любили ли вы какого-нибудь юношу, – одного на целом свете.
Любовь (с досадою). Это слишком вольно, м<илостивый> г<осударь> – повторяю вам, если вы меня не оставите…
Заруцкий (вскакивает как громом поражен). (В сторону) Итак, все надежды мои провалились сквозь землю… попробую еще… быть может, она мыслит, что Заруцкий ее любит – ах! счастливая мысль – еще есть спасенье. (Подходит к ней с спокойным видом.) Я обожаю – сестру вашу…
Любовь. Что же вам до меня. Зачем тревожить мое спокойствие таким неожиданным приходом, зачем же вы пришли ко мне? Ваш поступок невозможно понять!..
Заруцкий. Я для того пришел к вам, чтобы вымолить, выплакать помощь – будьте уверены в чистоте моих желаний – я хочу, клянусь вам, хочу на ней жениться, – но – прежде – доставьте мне случай с ней говорить наедине, скажите ей, что она любима – страстно – столько, сколько гусар может любить. Я хочу узнать ее ближе, – вы будете свидетелем – умоляю вас – но что это значит? вы отворачиваетесь? – как можно отказываться сделать доброе дело, когда мы в состоянии.
Любовь. Я не в состоянии этого сделать!..
Заруцкий. Как! имея доверенность сестры вашей, ее дружбу – и вы…
Любовь. Вы ошибаетесь!.. я не имею ничьей доверенности, ничьей дружбы!..
Заруцкий. Итак – мне идти без надежды – а?..
Любовь. Нет – останьтесь… слушайте… поклянитесь мне, что вы во зло не употребите ее снисхождения… но чем вам клясться… нет… лучше… скажите мне, положив руку на сердце: – правда ли, что мужчины так злы и коварны, как их обвиняют – правда ли, что их душе ничего не стоит погубить девушку навеки…
Заруцкий (подумав, решительно). Неправда…
(Слышен шум.)
Любовь.…Я постараюсь убедить Элизу… но помните, что грешно будет употребить во зло мою и сестрину доверенность… слышите – она идет – бегите скорей, бегите…
Заруцкий. Я буду надеяться. (Уходит.)
(Чрез минуту входит Элиза.)
Явление 8
Элиза.…Ах, какой смех! – Grand dieu! Grand dieu![4] кабы ты знала, Любанька, что там за шум внизу. – Марфа Ивановна так раскапризничалась – что хоть из дому беги!.. ужасть! – девок по щекам так и лупит – ха! ха! ха! ха! – стоит посмотреть – и за что? – Ах, дай отдохнуть – самая глупейшая глупость – ах! как я устала!.. после тебе расскажу!..
Любовь.…А у меня есть дело очень важное до тебя… и на твой счет…
Элиза. Что такое? скажи, пожалуйста! скажи!..
Любовь. Пойдем со мной!
(Уходят.)
Конец 1-го действия
Действие второе
Явление 1
(Комната Марфы Ивановны. Она сидит на креслах, перед ней стоит Дарья.)
Марфа Ив<ановна>. Как ты смела, Дашка, выдать на кухню нынешний день 2 курицы – и без моего спросу? – а? – отвечай!
Дарья. Виновата… я знала, матушка, что две-то много, да некогда было вашей милости доложить…
Марфа Ив<ановна>. Как, дура, скотина – две много… да нам есть нечего будет – ты меня эдак пожалуй с голоду уморишь – да знаешь ли, что я тебе сейчас вот при себе велю надавать пощечин…
Дарья (кланяясь). Ваша власть, сударыня – что угодно – мы ваши рабы…
Марфа Ив<ановна>. Что не было ли у вас какого-нибудь крику с Николай Михаловичем…
Дарья. Нету-с – как-с можно-с нам ссориться – а вот что-с – нынче ко мне барышни
