Свое бессилие он знает
И притворяется, что спит;
Никто ему не вверит боле
Он не годится – и на воле!
Погиб – и дан ему покой!..
Что толку жить!.. Без приключений…
Что толку жить!.. Без приключений
И с приключеньями – тоска
Везде, как беспокойный гений,
Как верная жена, близка;
Прекрасно с шумной быть толпою,
Сидеть за каменной стеною,
Чтоб раз об этом поболтать;
Невольно узнавать повсюду
Под гордой важностью лица,
В мужчине глупого льстеца
И в каждой женщине Иуду.
А потрудитесь рассмотреть —
Всё веселее умереть.
Как много – мало мыслей в нем;
Последний стон – и всё готово,
Без дальних справок – а потом?
Потом вас чинно в гроб положат,
Придавит монументом вас.
Простит вам каждую обиду
По доброте души своей,
Для пользы вашей (и церквей)
Отслужит, верно, панихиду,
Которой (я боюсь сказать)
Не суждено вам услыхать.
И если вы скончались в вере,
Как христианин, то гранит
На сорок лет, по крайней мере,
Названье ваше сохранит;
Когда ж стеснится уж кладбище,
То ваше узкое жилище
Разроют смелою рукой…
Девица нежная, одна,
Мила, покорна, хоть бледна;
Но ни дыханием, ни взглядом
Не возмутится ваш покой —
Что за блаженство, боже мой!
Для чего я не родился…
Для чего я не родился
Этой синею волной?
Как бы шумно я катился
Под серебряной луной,
О! как страстно я лобзал бы
Золотистый мой песок,
Как надменно презирал бы
Недоверчивый челнок;
Всё, чем так гордятся люди,
Мой набег бы разрушал;
И к моей студеной груди
Я б страдальцев прижимал;
Не страшился б муки ада,
Раем не был бы прельщен;
Не искал бы я забвенья
В дальнем северном краю;
Был бы волен от рожденья
Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..
Играют волны – ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит…
Увы! он счастия не ищет,
И не от счастия бежит!
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Он был рожден для счастья, для надежд…
Он был рожден для счастья, для надежд,
И вдохновений мирных! – но безумный
Из детских рано вырвался одежд
И сердце бросил в море жизни шумной;
И мир не пощадил – и бог не спас!
Так сочный плод до времени созрелый
Между цветов висит осиротелый,
Ни вкуса он не радует, ни глаз;
И час их красоты – его паденья час!
И жадный червь его грызет, грызет,
И между тем, как нежные подруги
Колеблются на ветках – ранний плод
Лишь тяготит свою… до первой вьюги!
Ужасно стариком быть без седин;
Он равных не находит; за толпою
Идет, хоть с ней не делится душою;
Он меж людьми ни раб, ни властелин,
И всё, что чувствует, он чувствует один!
Сидел рыбак веселый
На берегу реки;
И перед ним по ветру
Качались тростники.
Сухой тростник он срезал
И скважины проткнул;
И будто оживленный,
Тростник заговорил;
То голос человека
И голос ветра был.
И пел тростник печально:
«Оставь, оставь меня;
Терзаешь ты меня!
«И я была девицей,
Красавица была,
У мачехи в темнице
Я некогда цвела,
И много слез горючих
Невинно я лила;
И раннюю могилу
Безбожно я звала.
У мачехи моей;
Обманывал красавиц,
Пугал честных людей.
И раз пошли под вечер
Смотреть на сини волны,
«Моей любви просил он…
Любить я не могла,
И деньги мне дарил он —
Я денег не брала;
Несчастную сгубил он
Ударил в грудь ножом;
На берегу крутом;
«И над моей могилой
И в нем живут печали
Души моей младой;
Ты мне помочь не в силах,
А плакать не привык».
1
Русалка плыла по реке голубой,
Озаряема полной луной;
И старалась она доплеснуть до луны
Серебристую пену волны.
2
И шумя и крутясь, колебала река
Отраженные в ней облака;
И пела русалка – и звук ее слов
Долетал до крутых берегов.
3
И пела русалка: «На дне у меня
Играет мерцание дня;
Там рыбок златые гуляют стада,
Там хрустальные есть города.
4
«И там на подушке из ярких песков,
Под тенью густых тростников,
Спит витязь, добыча ревнивой волны,
5
«Расчесывать кольца шелковых кудрей
Мы любим во мраке ночей,
И в чело и в уста мы, в полуденный час,
Целовали красавца не раз.
6
«Но к страстным лобзаньям, не знаю зачем,
Остается он хладен и нем;
Он спит, – и склонившись на перси ко мне,
Он не дышит, не шепчет во сне!..»
7
Так пела русалка над синей рекой,
Полна непонятной тоской;
И, шумно катясь, колебала река
Отраженные в ней облака.
Куда так проворно, жидовка младая!
Час утра, ты знаешь, далек…
Потише, распалась цепочка златая,
И скоро спадет башмачок.
Вот мост! вот чугунные влево перилы
Блестят от огня фонарей;
Держись за них крепче, устала, нет силы!..
Вот дом – и звонок у дверей.
Безмолвно жидовка у двери стояла,
Потом, за снурок потянув, постучала…
И кто-то взглянул из окна!..
И страхом и тайной надеждой пылая,
Еврейка глаза подняла,
Столетий печали была;
Она говорила: «Мой ангел прекрасный!
Взгляни еще раз на меня…
Избавь свою Сару от пытки напрасной,
Избавь от ножа и огня…
«Отец мой сказал, что закон Моисея
Любить запрещает тебя.
Мой друг, я внимала отцу не бледнея,
Затем, что внимала любя…
«И мне обещал он страданья, мученья,
И нож наточил роковой;
И вышел… Мой друг, берегись его мщенья,
«Отцовского мщенья ужасны удары,
Беги же отсюда скорей!
Тебе не изменят уста твоей Сары
Под хладной рукой палачей.
Беги!..» Но на лик, из окна наклоненный,
Блеснул неожиданный свет…
И что-то сверкнуло в руке обнаженной
И тяжкое что-то на камни упало,
И стон раздался под стеной;
В нем всё улетающей жизнью дышало
И больше, чем жизнью одной!
Поутру, толпяся, народ изумленный
Кричал и шептал об одном:
Там в доме был русский, кинжалом пронзенный,
И женщины труп под окном.
Гусар! ты весел и беспечен,
Крутя лениво ус задорный,
Ты вспоминаешь стук пиров,
Но берегися думы черной —
Она черней твоих усов.
И страсть безумная смешит;
Но и тебя никто не любит,
Никто тобой не дорожит.
Когда ты, ментиком блистая,
Торопишь серого коня,
Hе мыслит дева молодая:
«Он здесь проехал для меня».
Когда ты вихрем на сраженье
Летишь, бесчувственный герой,
Ничье, ничье благословенье
Не улетает за тобой.
В тебе желания любви?
Скажи мне, где твой ангел дышит?
Где очи милые твои?
Молчишь – и ум твой безнадежней,
Увы – зачем от жизни прежней
Ты не всегда был тем, что ныне,
И лишь с последнею святыней
Ты пламень сердца схоронил.
Примечания к стихотворениям 1832 года
Люблю я цепи синих гор…
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), л. 17–17 об. Другой автограф – ЛБ, М., 8490, 2 (это отдельный листок, на одной стороне которого написаны 11 стихов, от стиха 12 осталось только окончание слова: небосклон. На обороте – стихи 28–37, от стиха 38 осталось только: склонив она. Возможно, что этот автограф является более поздним, но он неполный).
Впервые опубликовано в «Отеч. записках» (1859, т. 125, № 7, отд. I, стр. 57–58).
Датируется 1832 годом, так как помещено в тетради IV сразу же после новогодних мадригалов, которые написаны в конце 1831 года.
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), л. 17 об.
Впервые опубликовано в Соч. под ред. Висковатова (т. 1, 1889, стр. 60).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV.
Я счастлив! – тайный яд течет в моей крови…
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), л. 17 об.
Автограф зачеркнут.
Впервые опубликовано в Соч. под ред. Висковатова (т. 1, 1889, стр. 60).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV.
Прощанье (Не уезжай, лезгинец молодой…)
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV). лл. 17 об. – 18.
Впервые опубликовано в Соч. под ред. Висковатова (т.1, 1889. стр. 62–63).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV.
Она была прекрасна, как мечта…
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), л. 18.
Впервые опубликовано (с искажениями и с присоединением строфы V стихотворения «Девятый час; уж темно») в «Стихотворениях М. Ю. Лермонтова, не вошедших в последнее издание его сочинений» (Берлин, 1862, стр. 26).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV.
Обращено, видимо, к Н. Ф. Ивановой (см. о ней в примечании к стихотворению Н. Ф. И.…вой», 1830.).
Отдельные стихи в несколько измененном виде перенесены в строфу IV стихотворения «Девятый час; уж темно», 1832.
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), л. 18 об.
Впервые опубликовано в «Отеч. записках» (1859, т. 125, № 7, отд. I, стр. 58).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV.
Обращено, видимо, к Н. Ф. Ивановой (см. о ней в примечании к стихотворению, «Н. Ф. И.…вой», 1830.).
Первые стихи являются вольным подражанием началу стихотворения Байрона 1824 года «Оn this day I complete my thirtysixth year». («В день, когда мне исполнилось тридцать шесть лет»).
Некоторые стихи повторены Лермонтовым в стихотворении «К *» («Я не унижусь пред тобою»), 1832.
Склонись ко мне, красавец молодой…
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), л. 19.
Имеется авторизованная копия – ИРЛИ, оп. 1, № 21 (тетрадь XX), лл. 43 об. – 44. Здесь стих «Я продана мужчине – ни мольбы» отсутствовал и был вписан рукой Лермонтова позже, очевидно, по памяти.
Впервые опубликовано частично в «Отеч. записках» (1859, т. 125. № 7, отд. I, стр. 58–59), полностью в «Стихотворениях М. Ю. Лермонтова, не вошедших в последнее издание его сочинений» (Берлин, 1862, стр. 24–25).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV.
Девятый час; уж темно; близ заставы…
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV). лл. 19 об. – 20.
Впервые опубликовано в Соч. под ред. Висковатова (т. 1, 1889, стр. 63–64).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV.
Ср. строфы IV и VI со стихотворением «Она была прекрасна, как мечта», 1832 и стихотворением «Склонись ко мне, красавец молодой», 1832, строфа 3.
Как в ночь звезды падучей пламень…
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), л. 20.
Впервые опубликовано в «Отеч. записках» (1859, т. 125, № 7, отд. 1. стр. 59).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV.
К * (Я не унижусь пред тобою…)
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), лл. 20 об. – 21. Копия – ИРЛИ, оп. 1, № 21 (тетрадь XX), л. 44 об.
Впервые опубликовано с пропуском некоторых стихов в «Отеч. записках» (1859, т. 125, № 7, отд. I, стр. 59–60), полностью в Соч. под ред. Висковатова (т. 1, 1889, стр. 68–70).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV. Это прощальное обращение к Н. Ф. Ивановой (см. примечание к стихотворению «Н. Ф. И….вой», 1830.).
Отдельные стихи повторяют стихи стихотворения «Время сердцу быть в покое», 1832.
В
