et dans une semaine, avec l’aide de dieu, je serai militaire; encore: vous attribuez trop à l’eau de la Néva; elle est un très bon purgatif, mais je ne lui connais point d’autre qualité; apparemment que vous avez oublié mes galanteries passées, et que vous n’êtes que pour le présent et le futur, qui ne manquera pas de se présenter à vous par la première occasion; adieu donc, chère amie, et mettez tous vos soins à me trouver une future; il faut qu’elle ressemble à Dachinka, mais qu’elle n’aie pas comme elle un gros ventre, car il n’y aurait plus de symétrie avec moi, comme vous savez; ou comme vous ne savez pas, car je suis devenu fin comme une allumette.
Je baise vos mains
M. Lerma.
P. S. Mes compliments aux tantes. –
Несправедливая и легковерная женщина! (заметьте, что я имею полное право так называть вас, милая кузина). Вы поверили словам и письму молодой девушки, не разобравшись в них. Аннет говорит, что она никогда не писала, будто у меня была неприятность, а только передавала, что мне не зачли, как многим другим, годы пребывания в Москве, ибо во всех университетах проведена реформа, и я опасаюсь, как бы от этого не пострадал и Алексис, потому что к трем невыносимым годам прибавляют еще один.
Вы, конечно, уже знаете, милостивая государыня, что я поступаю в Школу гвардейских подпрапорщиков; это лишит меня, к сожалению, удовольствия вас скоро увидеть. Если бы вы могли угадать, сколько огорчения мне это причиняет, вы бы меня пожалели; не браните же меня больше, а утешьте, если у вас есть сердце.
Не понимаю, что вы хотите сказать выражением взвешивать слова, я не помню, чтобы я писал вам что-нибудь подобное. Впрочем, благодарю вас за то, что вы меня выбранили, это мне урок на будущее время, и, если вы приедете в Петербург, я надеюсь вполне отомстить за себя, да и вдобавок сабельными ударами и без пощады, – слышите ли! Но пусть это вас не пугает; все-таки приезжайте и привезите с собой многочисленную свиту и m-lle Софи, которой я не пишу, потому что сердит на нее; она мне обещала написать по возвращении из Воронежа длинное письмо, но я замечаю только длительность времени, заменяющую письмо.
И вы, милая кузина, обвиняете меня в том же, а ведь я написал вам два письма после Павла Евреинова. Но так как они были адресованы на дом Столыпина в Москву, то я уверен, что их поглотила Лета или жена какого-нибудь лакея обернула свечи моими нежными посланиями.
Итак, я ожидаю вас этой зимой; никаких уклончивых ответов; вы должны приехать; доброе намерение не следует оставлять невыполненным, цветок не должен увянуть на стебле и т. д.
Пока говорю вам прощайте, потому что интересного ничего более сообщить вам не могу; готовлюсь к экзамену и через неделю с божьей помощью стану военным; кроме того, вы придаете слишком много значения невской воде; она является хорошим слабительным, но других качеств я за ней не знаю; очевидно, вы забыли мои прежние ухаживания и живете лишь настоящим и будущим, которое не замедлит представиться вам при первом случае; прощайте же, милый друг, и приложите все усилия, чтобы найти для меня будущую;[187] надо, чтобы она была похожа на Дашеньку, но только без ее большого живота, ибо тогда не будет соответствия со мной, как вам известно или как вам не известно, потому что я стад худ как щепка.
Целую ваши руки
М. Лерма.
Р. S. Мое почтение тетенькам.
13. М. А. Лопухиной
19 июня 1833 г. Из Петербурга в Москву
19 Juin, Pétersbourg.
J’ai reçu vos deux lettres hier, chère amie, et je les ai – dévorées; il y a si longtemps que je n’ai eu de vos nouvelles; hier c’est le dernier dimanche que j’ai passé en ville, car demain (mardi) nous allons au camp pour deux mois; – je vous écris assis sur un banc de l’école au milieu du bruit des préparatifs, etc… – Vous serez, à ce que je crois, contente d’apprendre, que, n’ayant passé à l’école que deux mois, j’ai subi mon examen, pour la I-re classe, et suis, un des premiers… cela nourrit toujours l’espérance d’une prochaine liberté! –
Il faut pourtant absolument que je vous raconte une chose assez étrange; samedi avant de me réveiller je vois en songe, que je suis dans votre maison; vous êtes assise sur le grand canapé du salon; je m’approche de vous pour vous demander, si vous voulez définitivement que je me brouille avec vous – mais vous sans répondre m’avez tendu la main; le soir on nous laisse partir; j’arrive chez nous – et je trouve vos lettres. Cela me frappe! – je voudrais savoir: que faisiez vous ce jour-là? –
Maintenant il faut que je vous explique pourquoi j’adresse cette lettre à Moscou et non à la campagne; j’ai laissé votre lettre à la maison et l’adresse avec; et comme personne ne sait où je conserve vos lettres, je ne puis la faire venir ici.
Vous me demandez ce que signifie la phrase à propos du mariage du prince: удавится или женится! – ma parole d’honneur que je ne me rappelle pas avoir écrit quelque chose de semblable. Car j’ai trop bonne opinion du prince et je suis sûr qu’il n’est pas un de ceux qui choisissent les promises d’après un registre;
– Dites je vous prie à ma cousine que l’hiver prochain elle aura un cavalier aimable et beau: Jean Vatkofsky est officier des gardes; et tout cela parce que son colonel se marie avec sa sœur! – et dites après qu’il n’y a pas de hasard dans ce bas monde.
Dites moi à cœur ouvert: vous m’avez boudé pendant quelque temps? – et bien puisque c’est fini n’en parlons plus – adieu, on me demande – car le général est arrivé. –
Adieu.
M. Lerma.
Mes compliments à tout le monde.
Il fait tard; j’ai trouvé un moment de loisir pour continuer cette lettre. Il y a tant de choses qui se sont passées en moi depuis que je ne vous ai écrit, tant de choses étranges, que je ne sais moi-même, quelle route je vais prendre: celle du vice ou de la sottise; il est vrai que toutes les deux mènent souvent au même but; – je sais que vous m’exhorterez, que vous essayerez de me consoler – ce serait de trop! Je suis plus heureux que jamais, plus gai que le premier ivrogne chantant dans la rue! – Les termes vous déplaisent – mais hélas: dis moi qui tu hantes je te dirai qui tu es! – Je vous crois que mademoiselle S. est fausse, car je sais que vous ne direz jamais de fausseté d’autant plus si c’est du mal! – que dieu la bénisse! – quant aux autres choses que j’aurais pu vous écrire, – je guarde le silence, pensant que beaucoup de paroles ne valent pas une action, et comme je suis paresseux de nature, ainsi que vous le savez, chère amie, je m’endors sur mes lauriers, mettant une fin tragique à mes actions et paroles à la fois
– adieu.
19 июня, Петербург.
Вчера я получил два ваших письма, милый друг, и – проглотил их: так давно не было от вас известий. Вчера последнее воскресенье провел я в городе, потому что завтра (во вторник) мы отправляемся на два месяца в лагерь; я вам пишу сидя на школьной скамье, среди шумных приготовлений и т. д. Вам будет, я думаю, приятно узнать, что я, пробыв в школе всего два месяца, выдержал экзамен в первый класс и теперь один из первых… это вселяет надежду на скорое освобождение!
Надо, однако, непременно рассказать вам довольно странный случай: в субботу, перед тем как проснуться, я вижу во сне, будто я в вашем доме: вы сидите на большом диване в гостиной; я подхожу к вам и спрашиваю, желаете ли вы решительно, чтобы я поссорился с вами, – а вы вместо ответа протянули мне руку. Вечером нас распустили, приезжаю домой – и нахожу ваши письма. Это меня поразило! Мне хотелось бы знать, что вы делали в этот день?
Теперь надо вам объяснить, почему я адресую это письмо в Москву, а не в деревню; я оставил ваше письмо дома вместе с адресом, и так как никто не знает, где я храню ваши письма, то и не могу вытребовать его сюда.
Вы спрашиваете, что значит фраза по поводу женитьбы князя: удавится или женится! – честное слово, не помню, чтоб я писал что-нибудь подобное. Я слишком хорошего мнения о князе и уверен, что он не из тех, которые выбирают невест по описи приданого.
Скажите, пожалуйста, кузине, что будущей зимою у нее будет любезный и красивый кавалер: Иван Ватковский – гвардейский офицер, потому лишь, что его полковник женится на его сестре, – и говорите после этого, что не бывает случайности в нашем мире.
Скажите откровенно, сердились ли вы на меня некоторое время? Ну, раз с этим покончено, то не будем об этом говорить. Прощайте, меня зовут, потому что приехал генерал.
Прощайте.
М. Лерма.
Кланяюсь всем.
Уже поздно; я улучил свободную минуту, чтобы продолжать письмо. С тех пор как я писал вам, со мной случилось столько странного, что я сам не знаю, каким путем пойду – путем порока или глупости. Правда, оба пути приводят к одной и той же цели. Знаю, что вы станете увещевать меня, постараетесь утешить – это было бы излишним! Я счастливее, чем когда-либо, веселее любого пьяницы, распевающего на улице! Вас коробит от этих выражений! Но увы! Скажи, с кем ты водишься – и я скажу, кто ты! Я вам верю, что m-lle С.[188] лгунья, ибо я знаю, что вы никогда не скажете неправды, тем более если это что-нибудь дурное! Бог с ней! Что же касается других предметов, о которых я мог бы вам написать, то я храню молчание, полагая, что один поступок важнее тысячи слов, а так как вам известно, милый друг, что я от природы ленив, то и почию на лаврах, сразу положив трагический конец и поступкам и словам
прощайте.
14. М. А. Лопухиной
4 августа 1833
