говорит им, что раскол — вздор, что учение Христа не в формах и обрядах, а в духе любви, которой у раскольников ничуть не более, чем у православных, католиков или евреев. Беляевы в расколе не часты, но все же в расколе есть люди светлые и благонамеренные, которые могли бы оказать много несомненной пользы в интересах народного просвещения и, следовательно, в интересах народного благосостояния. Все это подходит к дверям власти, все это тянет пред ними надрывающимся грудным голосом свое скитовое «Господи Иисусе Христе, помилуй нас», и все молча готово снова завернуться само в себя, если власть из-за своих дверей не поторопится ответить им давно ожидаемое «Аминь».

Искание школ в Остзейском крае в последнее время начали дерптские раскольники. Мысль просить об учреждении школ была у них, разумеется, давно; но новый повод к заявлению ее дало опять едва ли не то же самое духовенство господствующей церкви.

Из дела, находящегося в архиве генерал-губернаторской канцелярии, видно, что архиепископ рижский и митавский Платон 13 июня 1860 года за № 2481, по доносу дерптского благочинного протоиерея Алексеева, жаловался генерал-губернатору, что мещане русского происхождения «небрегут о образовании детей своих и не посылают их в приходские школы», и просил кн. Суворова, не признает ли он возможным «побудить граждан русского происхождения, проживающих в Лифляндии, к обучению детей их в приходских и других школах». В бумаге рижского архипастыря, между прочим, было сказано, что мещане скупятся уделить что-нибудь на образование своих детей и что, по мнению отца Алексеева, «посещение школ нужно сделать обязательным, по крайней мере для слушания уроков религии».

Когда настоящее дело дошло до лифляндского губернского правления, то это присутственное место 13 октября 1860 года за № 2811 написано генерал-губернатору, что он «не в состоянии приискать какие-либо средства для побуждения живущих в Лифляндии мещан русского происхождения посылать своих детей в школу», а генерал-губернаторский чиновник Шмидт 7 марта 1861 года за № 25 представил донесение, которое я привожу в подлиннике.

После форменного вступления г. Шмидт пишет:

«Прежде всего долгом считаю не умолчать о сделанном мною в настоящее время замечании, что благосостояние, бывшее 10 лет тому назад у многих живущих в Дерптском уезде раскольников, ныне не существует, а на место оного вкрались пороки, леность и пьянство, чего прежде не видно было. Я очень далек от утверждения, будто это зло произошло оттого, что раскольники лишены были отправления обрядов своих закрытием молелен; но полагаю, что эта мера имела более или менее влияние на развитие между ними безнравственности, преимущественно же между молодыми. Опыт доказывает, что угнетенная секта упорнее остается в своем заблуждении, надеясь этим приобресть вознаграждение в названии „мученика“, нежели такая, которая терпима правительством и свободна в отправлении обрядов, состоя только под строгим надзором в отношении обращения других в раскол.

Со времени закрытия моленных в Дерптском уезде присоединение раскольников к православию не было очень значительно. В 1850 году число раскольников простиралось до 4200, а ныне до 4000 душ, следовательно, разница в 200 человек; и эта разница, может быть, произошла не только от присоединения к православию, но и от перехода раскольников на жительство в другие места и от других причин. Даже наказания, которым некоторые из сектаторов подвержены были, не могли их склонить к возвращению в недра церкви, и так как нельзя заключить, чтобы означенные 4000 душ совершенно обратились в язычество, то с достоверностью полагать можно, что они втайне отправляют обряд своей секты. Ни светское, ни духовное начальства не в состоянии прекратить этого совершенно, и такая втайне действующая секта имеет самые вреднейшие последствия в религиозном, нравственном и общественном отношениях, тем более, что все тайное возбуждает в человеке особенную привлекательность и представляет самый лучший случай к обращению в секту.

Для узнания обязанностей против Бога, истинной веры и определения своего существования человек должен иметь образование. Все люди способны к образованию, если только существуют необходимые наружные условия. Во всех обстоятельствах жизни обнаруживается, что образование начинается мало-помалу и переходит от наружного к внутреннему, от несущественного к существенному. Посему во время настоящей прогрессии в нашем отечестве весьма радостно событие, что все живущие в Дерптском уезде раскольники, которых я имел случай видеть, изъявили желание посредством устройства школ дать соответственное образование своим детям, число которых простирается до 1300 душ.

Имею честь представить Вашей светлости в приложении под лит<ерой> А прошение, подписанное дерптским мещанином Смолкиным от имени и с согласия раскольников, живущих в деревнях: Черной, Каките, Красная гора, Кольке, Казепе, Воронье и Меже, об устройстве школ под условием, чтобы они не состояли под влиянием православного духовенства, и чтобы учители принадлежали к раскольнической секте. Независимо от сего сектаторы просят в представляемом у сего под лит<ерой> Б прошении об открытии моленных и определении наставников, как это дозволено единоверцам их в Риге и в других городах империи.

Сверх сего мне подано было прилагаемое у сего под лит<ерой> В прошение от живущих в г. Дерпте раскольников, состоящих из 168 взрослых и 60 детей обоего пола. Это прошение, изъявляя подобное же желание, „что если предоставится им право давать детям своим преимущество образования, то разумеется, что таковое тем более необходимо им самим по обрядам своим“, — следовательно, они согласны на открытие школ, но только под условиями.

Что касается до открытия моленных и определения наставников, то я удерживаюсь от выражения всякого мнения по сему предмету, но нахожу полезным устройство школ, потому что уже в обучении юношества грамоте, читать и писать есть средство довести их со временем до сознания в лжеучении, которому они преданы.

В заключение осмеливаюсь почтеннейше представить Вашей светлости следующие предположения касательно устройства таковых школ:

1) Относительно преподавания грамоты школы должны состоять под наблюдением местного ведомства народного просвещения; в отношении же могущих быть попыток к обращению других в раскол и в отклонение погрешностей против нравственности — под строгим надзором дерптского орднунгсгерихта.

2) Преподавание должно ограничиться чтением, письмом и первыми началами арифметики; касательно же преподавания закона Божия, то существует для единоверческой церкви катехизис, который признают и сами раскольники.

3) Учителей следовало бы предварительно избирать из числа сектаторов и, если возможно, не подвергать их экзамену или только поверхностно, потому что они могут быть самоучки и основательных познаний от них ожидать нельзя. Орднунгсгерихт должен иметь наблюдение, чтобы в учители не были избраны лица, известные своим фанатизмом и безнравственностью.

4) Расходы на содержание школ, на жалованье учителям, равномерно наблюдение за посещением школ следовало бы совершенно предоставить самим раскольникам».

При этом донесении г. Шмидта были представлены просьбы села Черной и деревень Кикиты, Тихотки, Красных гор, Кольк, Казеп, Вороньи и Межи.

«Просим от правительства соблаговолить для нас милосердие (пишут в этой просьбе) поучить нам своих детей в училище, устраиваемом соразмерно достатков и обстоятельств наших первоначальному обучению по нашим древним книгам и письма по скорописи, в самых простых науках, учителем, выбираемым из среды нас и чтобы это происходило помимо духовенства; насчет наук наших детей, сверх онаго вышеупомянутаго учения, мы нежелательны принять». Во втором прошении общества эти опять так же безграмотно и так же умилительно-наивно просят «позволить им поучить своих детей», но уже присоединяют к этому и просьбу позволить им молиться, как молятся в Риге.

В то же время дерптские раскольники, «поощренные благосклонною милостию его светлости князя Суворова», осмелились изъяснить желание свое в следующем:

1) «Чтобы благосклонно дозволено было обществу учредить на свой счет училище и избрать для оного из среды своей учителя, как для нравоучения самого общества, так и для детей их, и таким образом дать начало к образованию их, как таковое доступно всем состояниям в империи».

2) «Чтобы раскольническое общество само имело право выбирать из среды своей учителя для такового училища, который обучал бы детей первоначальным правилам чтения, писания и закона Божия по исповеданию предков их, а также и пению по древнему их обряду».

3) «Чтобы училище это состояло под надзором правительства при содействии двух членов из раскольническаго общества, без всякого вмешательства православного духовенства».

4) «Чтоб избранному им раскольническому учителю предоставлено было право совершать в раскольническом обществе в вышеозначенном учебном заведении духовные требы в том роде, как таковое существует и в настоящее время в г. Риге».

«Хотя в Дерпте и довольно „учебных заведений“, — добавляют раскольники в конце своей довольно длинной просьбы, — но нет училища для нас и детей наших, в котором могли бы образоваться по исповеданию предков наших». Это довольно важно, если припомнить данное раскольниками обещание учить детей в общих школах.

Раскольники, ободряемые все мало-ломалу смягчающимся характером правления, шли в своих исканиях школ не одною дверью. В деле есть следующая бумага лифляндского гражданского губернатора к генерал-губернатору:

«Избранные раскольники деревень Кикиты и Тихотка Михайло Григорьев Смолкин, Семен Петров Крохов и Григорий Михайлов Смолкин просили дерптский орднунгсгерихт об исходатайствовании им разрешения учредить в деревне Кикита первоначальную школу, в которой бы мог избранный из среды раскольников учитель обучать детей их чтению, письму и арифметике.

Донося мне об этом, орднунгсгерихт присовокупил, что в Дерптском уезде дети раскольников решительно ничему не обучаются по неимению для них школ. Принуждать же раскольников силою отдавать своих детей в учрежденные православным духовенством школы, по мнению орднунгсгерихта, было бы неудобно и несообразно с целию. В этом случае пришлось бы преодолеть не только упорное сопротивление, но и преподавание в этих школах должно бы принять совсем другое направление, ибо оно ограничивается почти единственно наставлением учеников в правилах православной церкви.

Поэтому орднунгсгерихт признает учреждение школы для обучения детей раскольников чтению, письму и арифметике действительно необходимым, тем более, что избранный из среды их учитель, при выборе которого, конечно, надобно бы было соблюдать всю осторожность, мог бы еще иным образом полезно действовать на своих учеников, возбуждая и поселяя между ними сомнение в устарелых и несовременных убеждениях родителей их и мало-помалу искореняя эти убеждения и вообще просвещая взгляд и образ мыслей доверенного ему юношества.

Приняв во внимание все эти доводы, орднунгсгерихт вошел в сношение по сему предмету с дерптским благочинным Алексеевым, который уверил его, что со стороны православного духовенства не будет никаких препятствий к учреждению раскольничьих школ (!), и посему орднунгсгерихт просит меня исходатайствовать раскольникам дозволение учредить испрашиваемые школы не только в поименованных выше, но и во всех прочих обитаемых раскольниками деревнях.

Со своей стороны разделяя вполне мнение орднунгсгерихта о пользе и даже необходимости учреждения первоначальных раскольничьих школ, считаю долгом представить о сем на благоусмотрение Вашей светлости, прилагая вместе и поступившее в орднунгсгерихт по сему делу прошение».

Потерявшие давно всякую веру в терпимость