и из которого женщину, как сотрудницу, извергают упорнее, чем отовсюду) появились женщины продавальщицы. Еретическое нововведение это сделал первый в Гостином дворе купец Антонов, торгующий готовыми дамскими нарядами и модными вещами, по Суровской линии, в собственном магазине, под фирмою «Антонов и Комп<ания>».
От души приветствуя благой почин г. Антонова, желаем, чтобы он не затруднился еще внимальнее вникнуть в женскую долю и пошел бы впереди других своих собратий, представляя наглядное доказательство, что торговля за прилавком, да еще особенно торговля женскими вещами, есть труд преимущественно женский и что сильному и здоровому мужчине даже должно быть неловко и стыдно исправлять своими могучими руками крахмальные воланы и гофрировочки. Дамам покупательницам сплошь и рядом неудобно и конфузно говорить с мужчиною-торговцем о рубашках, кофтах, кальсонах и других подобных вещах женского туалета, и со стороны гг. торговцев будет очень предупредительно избавить своих покупательниц от подобных стеснений, заменя продавцов продавальщицами. На стороне хозяев, которые взглянут на это без предрассудков и без упрямства, наверное, скоро окажутся осязательные выгоды от замены (где удобно), мужчин женщинами. Выгоды эти обещает, и за них в известной мере ручается, женская аккуратность, более тонкий и изящный вкус женщин, их природная скромность и трезвость — одна из добродетелей, в которой мужчинам невозможно и претендовать сравниться с женщинами.
1869 год.
С.-ПЕТЕРБУРГ. 7 ЯНВАРЯ
Перемена в нашей журналистике. — Возможность спора с «Русским инвалидом». — Провинциальные ведомости в настоящем виде, и чего от них должно требовать? — «Казанский биржевой листок». — Народное образование. — Новые училища. — Белозерское земство и г. Курск как представители в деле образования. — Образовательные и благотворительные заведения в г. Либаве. — Жалобы на дирекцию петербургских театров. — Разговор в ресторане Дюссо. — Анекдот.
С нынешнего года, как известно всему читающему люду, произошла большая перемена в нашей журналистике вследствие обращения всех правительственных органов в один «Правительственный вестник». Эта реформа не может пройти без благоприятного влияния на журнальное дело уже вследствие только того, что у частных изданий отняты сильные конкуренты, борьба с которыми была решительно безнадежна. Разве можно было спорить, например, с «Русским инвалидом», когда за каждым его словом стоял авторитет всего военного министерства? Если, бывало, какая-нибудь газета поместит на столбцах своих по предмету военного дела статью, хотя бы написанную самим Александром Македонским, следовательно, человеком, вполне компетентным в деле побивания людей, то «Русский инвалид» считал это кровною для себя обидою: как смеет штатская газета рассуждать о пушках и литаврах?
— Все вы говорите чепуху, не зная дела, не понимая, не умея даже маршировать хорошенько! Молчать!
Ну, штатская газета и замолчит. Теперь этого не будет. Теперь можно будет иногда поспорить и с «Русским инвалидом» и сказать ему, что вы смотрите так, только с одной стороны, а мы глядим с других и поэтому видим то, что для вас незримо.
С нового года некоторые столичные издания наши стали видимо улучшаться, иные наружно, другие внутренно. Улучшений можно ждать и еще, так как несколькими тормозами стало меньше. Жаль только, что пока еще не предвидится никаких улучшений в наших провинциальных губернских ведомостях. Что это за газеты и для чего они существуют — один Бог ведает. «Оренбургские ведомости», напр<имер>, отличаются, между прочим, особенным обилием бумаги, не печатанной, а чистой; в «Волынских ведомостях», неизвестно для чего-то, помещаются руководящие статьи по иностранной политике; на «Витебские» и «Калужские ведомости» — страх берет взглянуть во всех отношениях. Благообразнее других «Виленские ведомости», по крайней мере, наружно. Но вообще наши провинциальные органы, как казенные, так и частные, за немногими исключениями отличаются совершенным непониманием своего положения. Если они не ограничиваются только печатанием казенных объявлений (а таких большинство), то ударяются в другую крайность, именно в иностранную политику и перепечатку известий из столичных газет. Какой смысл имеет то и другое в провинциальной газете? Подписчики ее получают столичные издания одновременно с редакциею местной газеты и потому совершенно, как и она, посвящены во все последние новости, которые на другой день должны перечитывать снова в местной газете. Если это делается только ради лиц, не выписывающих столичные газеты, то, право, игра не стоит свеч. Таких лиц наверно немного, и едва ли они окупают расходы редакции. Наполнять же местную газету собственными измышлениями по иностранной политике еще менее имеет смысла. Как бы ни расписывал автор, читатель местной газеты очень мало будет интересоваться его соображениями, зная, что они его личные, до которых никому, конечно, никакого дела нет. Иное дело политического содержания телеграммы, получаемые некоторыми губернскими ведомостями, — такое нововведение безусловно полезное и даже выгодное для редакции провинциальной газеты.
Всякая местная газета должна не только преимущественно, но исключительно разрабатывать свои местные интересы, если она не желает быть лишним наростом, ни на что не пригодным. Гоняясь за вопросами общегосударственными или всемирными, как это делают многие провинциальные издания, и совершенно упуская из виду свое прямое назначение, такая газета становится не только лишнею, но даже вредною. Какому калужанину, или москвичу, или саратовцу интересно знать, что думает о восточном вопросе редактор или сотрудник каких-нибудь «Подольских» или «Ковенских ведомостей»? Между тем те же калужане, москвичи и саратовцы с большим бы интересом прочли, что делается в Подольской или Ковенской губернии. В настоящее время есть множество вопросов, общих для всех местностей России, но решающихся чрезвычайно разнообразно в разных ее губерниях. Неужели никому не любопытно узнать, как такое-то дело поставлено и ведется там-то; так ли другие поступают, как мы, и если не так, то отчего? Сообщая о своей местности, и только о своей, каждая провинциальная газета, казенная или частная, приносила бы несомненную и огромную пользу всему государству. Сведения, сообщаемые ею, перепечатываемые в столичных газетах, разносились бы по всему государству, и таким образом восстановилась бы тесная и обширная связь между самыми отдаленными и разнородными местностями империи. Да и без посредства столичных газет они получили бы значение в самых удаленных от себя уголках России чрез прямую подписку, так как, сделавшись живым органом своей местности, тем самым стали бы интересны для живых людей всякой другой местности.
Что мы говорим это не наобум, доказывается обилием корреспонденции извнутри России в столичных газетах. Нужно сказать, что печатаемые корреспонденции не составляют и четвертой части всех доставляемых, так как многие не помещаются или потому, что редакция, не имея возможности проверить сообщаемое, не берет на себя ответственности огласить его, или по каким-либо другим причинам, которые почти не существуют для местных органов. Корреспонденции столичных газет доказывают, что недостатка материала не существует. Делается же что-нибудь в губернии, населенной сотнями тысяч народа! Не спит же в самом деле вся эта масса голов! Не все же в карты играют! Думают же где-нибудь о земских делах, об образовании народа, о железных дорогах, о судах, о сельском хозяйстве, о промышлености… Есть же случаи частной деятельности и жизни, которые обращают на себя внимание. А между тем, проглядывая местные ведомости, доставляемые почтою, кажется, что за заставою столицы начинается Ледяное море, в котором, кроме моржей да белых медведей — никого и нет, так пусты и мертвы эти органы провинциальной жизни, из которых лучшие пробавляются перепечатыванием иностранных известий, а затем — хоть шаром покати.
Единственное отрадное исключение представляет в этом отношении «Казанский биржевой листок», начавший появляться в конце прошлого года, под редакциею г. А. Чугунова. Этот листок издается чрезвычайно опрятно, даже изящно, и в первых выпусках своих выказал полное понимание своей почтенной задачи. В нем помещаются торговые и биржевые депеши из Петербурга, цены местных продуктов, цены товаров разных местностей России, сведения о местных событиях, статьи по разным отраслям промышленности и другие известия. Все это просто, без аффектации, без излишних прибавлений.
Дело народного образования подвигается в столицах тоже чрезвычайно слабо, гораздо медленнее, чем можно было ожидать после совершенных реформ. Иногда в губернских ведомостях появляются известия об учреждении того или другого училища; но все это так редко, так мало по величине, что исчезает в массе народа, как в бездонной бочке. Притом неизвестно еще, какого качества эти училища, а в качестве-то их главная суть. В одной провинциальной газете, по крайней мере, высказывают не очень высокое мнение об этих вновь учреждаемых училищах. Именно говорят, что в большей части их ничему другому не учат, кроме грамотности, что, конечно, не очень-то много может содействовать развитию народа. Обучение одной грамоте не может убедить народ, на что она нужна. Не видя никакого практического приложения грамоты для своей жизни, крестьяне, предоставленные одному грубому физическому труду, неохотно посылают своих детей в училища, рассчитывая, что, в случае потребности в ней, гораздо легче обойтись с помощию какого-нибудь волостного писаря или отставного солдата, чем отрывать для обучения ребенка от необходимых по дому работ. Притом, как выражается одна газета, в этих училищах всякий молодец учит на свой образец. Если где и выбирают учителей тщательнее, то выбрать не из кого. В других местах боятся хороших учителей…
В Воронеже 1 ноября открыты при уездном училище в виде опыта на 4 года педагогические курсы для приготовления начальных народных учителей, для чего земство постановило содержать 24 стипендиата, отпуская на каждого по 75 р. в год. На первый раз в эти курсы поступило 15 человек.
В Саратове «Братство святого Креста» учредило училище для приготовления сельских наставниц, на первый раз однокурсное, на 6 кандидаток. Поступило пока только 4 ученицы — 2 из духовного и 2 из сельского звания. Учащиеся пользуются помещением, дровами, освещением, учебными принадлежностями и по 5 р. в месяц каждая на прочие надобности. По окончании курса они будут определяться или в сельские училища, или сами открывать школы.
В Рязани, при казанском девичьем монастыре, в келиях настоятельницы, открыто училище для 20 беднейших девиц из купеческого и мещанского сословий, на средства, указанные умершим пот<омственным> поч<етным> гражд<анином> С. А. Живаго.
Вот наиболее крупные и отрадные явления в деле народного образования в конце прошлого года. Какую сильную нужду в иных местностях чувствует народ в образовании, доказывается, например, хоть тем, что крестьяне двух деревень Верховье-Шенкурского уезда (Архангельской губерн<ии>), не имея средств по бедности посылать детей далеко учиться, устроили подвижную школу, которая, не имея постоянной квартиры, открывается поочередно в домах обывателей деревни, причем на известное время, примерно около недели, на время классных занятий дается в избе квартира ученикам и учителю, которого крестьяне содержат на свой счет.
Любопытно рядом с этим фактом поставить такой: первое белозерское земское собрание назначило на народное образование 1 500 р., из которых управа израсходовала
