художественных красок — необходимое условие для проникновения в глубь описываемых явлений. Исходя из этого принципа, он не боялся доводить драматический сюжет до мелодраматического (как в «Расточителе»); или сообщать иной раз повествованию характер лубочного сказа (как в «Леди Макбет Мценского уезда»). Изображая крестьянскую жизнь, Лесков пользуется резкими контрастами света и тени. Характерно, что в полемике с писателями-народниками (в очерке «Русское общество в Париже», 1863) он называет рассказы Григоровича «пейзанскими», а Н. Успенского, наоборот, упрекает в том, что в его рассказах все крестьяне — «дураки».
Полемика с современными писателями скрывается иногда и в художественных произведениях Лескова — в самих сюжетах и персонажах. Так, Катерина в «Леди Макбет Мценского уезда» противопоставлена Катерине в «Грозе» Островского как более сильный русский характер. Драма «Расточитель» представляет собой своего рода реплику на пьесу Островского «Пучина» (1866), которая кончается поражением смирившегося хищника — купца Боровцова; не таков лесковский хищник Фирс Князев — «расточитель ума и совести народной». Если главной художественной задачей Островского в «Пучине» было — добиться сильнейшего драматического воздействия на зрителя без применения резких мелодраматических эффектов, то Лесков, наоборот, пользуется этими эффектами в полной мере. Он не занят психологической мотивировкой поступков своего героя, поскольку этот герой — не бытовая фигура, не «тип»: самодурство Фирса Князева выходит далеко за пределы быта и психологии и приобретает «демонический» характер. Совершая проделку с купчей на дом, Князев говорит, что на самом деле он «душу человеческую и всю совесть мирскую под ногами затоптать собирается» (действие I, явление 8). Это язык не простого купца-самодура, а озлобленного циника, потерявшего веру в добро, разрушителя общественных и нравственных устоев. В целом образ доведен до такой же мелодраматической яркости, как и Катерина Измайлова.
Другая особенность ранних вещей Лескова (сохраняющая свое значение и в позднейшие годы) заключена в их жанровой окраске. Начав свою литературную деятельность с очерков и корреспонденции, он и в дальнейшем сохранял связь с этими свободными жанрами, предпочитая формы мемуара или хроники традиционным формам романа или повести. «Разбойник», «Язвительный», «Овцебык», «Воительница» — все эти вещи написаны от лица свидетеля или участника событий, вспоминающего о них в той последовательности, в какой они происходили, — со всеми подробностями, но без объединяющей их фабулы. Недаром Лесков очень интересовался вопросом о литературных жанрах. На статью Ф. И. Буслаева «О значении современного романа и его задачах» (1878) он откликнулся большим письмом, в котором приветствовал попытку «произвести обстоятельный разбор» вопроса, так как «в наше время критического бессмыслия в понятиях самих писателей воцарился невообразимый хаос. (…) Писатель, который понял бы настоящим образом разницу романа от повести, очерка или рассказа, понял бы также, что в сих трех последних формах он может быть только рисовальщиком с известным запасом вкуса, умения, знания» («Литературная газета», 1945, № 11). Сам Лесков предпочитал «писать мемуаром» (по его же выражению). «Форма эта, — говорит он в том же письме к Ф. И. Буслаеву, — мне кажется очень удобною: она живее или, лучше сказать, истовее рисовки сценами, в группировке которых и у таких больших мастеров, как Вальтер Скотт, бывает видна натяжка».
Характерно, что, давая своим ранним вещам жанровые подзаголовки, Лесков иногда колебался между такими обозначениями, как «рассказ» и «очерк». Повесть «Овцебык» названа «рассказом», а «Леди Макбет Мценского уезда» — «очерком», хотя никакой резкой жанровой разницы между этими вещами нет; притом вторая вещь гораздо менее связана с жанром очерка, чем первая. Сборник 1867 года назван — «Повести, очерки и рассказы», а следующий сборник (1869) называется просто «Рассказы», хотя большая его часть занята «Старыми годами в селе Плодомасове», которые снабжены подзаголовком «Три очерка». Впоследствии Лесков изобретал для своих произведений такие оригинальные обозначения, как «маленький жанр», «рассказы кстати», «рапсодия», «пейзаж и жанр».
Большинство вещей, вошедших в первый том, появилось сначала в журналах, а затем переиздавалось при жизни автора три раза: 1) в издании: «Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого (Н. С. Лескова)», т. I, СПб., 1867 и «Рассказы М. Стебницкого (Н. С. Лескова)», т. II, СПб., 1869; 2) в издании: «Сборник мелких беллетристических произведений Н. С. Лескова-Стебницкого», СПб., 1873 и 3) в «Собрании сочинений Н. С. Лескова», СПб., т. V, 1889 и т. VI, 1890. Второе из этих изданий не имеет текстологического значения: оно составлено из нераспроданных экземпляров предыдущего издания и снабжено только новой обложкой, новым титульным листом и предисловием «От издателя», где ясно сказано: «Лица, имеющие очерки и рассказы Лескова-Стебницкого, вышедшие в 1869 году в двух отдельных томах, не найдут в этой книге ничего для себя нового. Этот сборник сложен из двух томов прежнего издания. <…> Цель выпуска этого сборника заключается в удешевлении книги для тех, кому приобретение ее по прежней цене было неудобно».
Тексты входящих в первый том произведений Лескова печатаются по последнему прижизненному изданию (т. е. для большинства вещей — по томам V и VI собрания сочинений 1889–1890 гг.) с исправлением опечаток и другого рода искажений по предыдущим изданиям. Исключение составляют рассказы «Разбойник» и «Язвительный», повесть «Житие одной бабы» и драма «Расточитель» — произведения, не включенные автором в собрание сочинений
Разбойник
Печатается по газете «Северная пчела», 1862, № 108 (23 апреля); было перепечатано без изменений в книжке «Три рассказа», СПб., 1863 (в пользу наборщиц при типографии «Северной пчелы»).
Это один из первых беллетристических опытов Лескова; его продолжением был очерк «В тарантасе» («Северная пчела», 1862, № 119), где те же лица ведут беседу по дороге на ярмарку. Интересны заключительные слова автора: «Со временем, быть может, так ездить уж не будут на Руси, и тогда, пожалуй, и разговоры такие повыведутся, а пойдут совсем другие».
Печатается по изданию: «Рассказы М. Стебницкого (Н. С. Лескова)», т. II, СПб., 1869. Впервые напечатано в журнале «Якорь», 1863, №№ 12, 13, 14 (с эпиграфом: «Капля камень долбит. Пословица»).
После смерти автора этот рассказ появился в дополнительном (XII) томе собрания его сочинений (1896). При этом произошло текстологическое недоразумение: рассказ напечатан по журналу «Якорь», а между тем в сборнике 1869 года текст рассказа подвергся авторской переработке, при которой были сняты некоторые детали, придававшие рассказанному событию местный, этнографический характер. Убран и первоначальный подзаголовок, характерный для ранних вещей Лескова: «Из Гостомельских воспоминаний». Особенно существенное изменение сделано в конце; в «Якоре» рассказ кончается словами: «и пошло уголовное дело». Продолжение фразы («по которому трое сослано в каторжную работу» и т. д. до конца), появившееся в сборнике 1869 года, не попало в текст XII тома собрания сочинений (а тем самым — и в последующие издания). В сборнике 1869 года этот рассказ был помещен после рассказа «Засуха» (первоначально в журнале «Век», 1862, № 12, под заглавием «Погасшее дело»), причем они объединены здесь общим заголовком: «За что у нас хаживали в каторгу. Два рассказа».
Печатается по собранию сочинений, т. VI, 1890, с исправлением опечаток и искажений по «Отечественным запискам», 1863, № 4 (где напечатано впервые), и по изданию: «Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого», т. I, 1867.
Дата, поставленная под рассказом («Париж. 28-го ноября 1862 года») и впервые появившаяся в журнальном тексте, сохранилась в собрании сочинений, хотя под другими вещами в этом издании дат нет. Очевидно, Лесков придавал ей особое значение — не столько самой дате, сколько указанию места, где рассказ был написан. Возможно, что за этим скрывался намек на пережитую Лесковым историю в связи с его статьей о пожарах, послужившей главной причиной его отъезда за границу (см. в книге Андрея Лескова — «Жизнь Николая Лескова», М., 1954, главы: «Катастрофа» и «Бегство»).
Журнальный текст «Овцебыка» подвергся значительной авторской переработке при его переиздании в сборнике 1867 года и некоторому сокращению в собрании сочинений. Так, глава XI, заканчивающаяся словами: «Она (Настасья Петровна) придвинула свечку и пристально стала смотреть на огонь, прищуривая слегка свои прекрасные глаза», имела в журнале и в сборнике следующее продолжение:
«— Настасья Петровна! — сказал я, взяв ее за руку.
— Что?
— А ведь он вас любит.
Молодая женщина опустила глаза и через минуту встала и заходила по комнате».
Впоследствии Лесков отказался от этой детали — вероятно, чтобы не осложнять историю самоубийства мотивом любви.
Леди Макбет Мценского уезда
Печатается по собранию сочинений, т. V, 1889, с исправлением опечаток и искажений по журналу «Эпоха», 1865, № 1 (где напечатано впервые), и по изданию: «Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого», т. I, 1867.
Заглавие в журнале — «Леди Макбет нашего уезда»; в сборнике 1867 года— «Леди Макбет Мценского уезда» и дата: «26-го ноября 1864 г. Киев». Журнальный текст повести подвергся при переиздании довольно значительной, преимущественно стилистической, переработке.
В повести, повидимому, отразилось одно из ранних орловских впечатлений Лескова, пришедшее потом ему на память: «Раз одному соседу старику, который «зажился» за семьдесят годов и пошел в летний день отдохнуть под куст черной смородины, нетерпеливая невестка влила в ухо кипящий сургуч… Я помню, как его хоронили… Ухо у него отвалилось… Потом ее на Ильинке (на площади) «палач терзал». Она была молодая, и все удивлялись, какая она белая…» («Как я учился праздновать. Из детских воспоминаний писателя». Рукопись в ЦГАЛИ). В письме к Д. А. Линеву (автору книги «Среди отверженных», М., 1888) от 5 марта 1888 года Лесков писал: «Мир, который вы описываете (т. е. жизнь каторжников), мне неизвестен, хотя я его слегка касался в рассказе «Леди Макбет Мценского уезда». Я писал, что называется, «из головы», не наблюдая этой среды в натуре, но покойный Достоевский находил, что я воспроизвел действительность довольно верно» («Звезда», 1931, № 2, стр. 225). Надо, однако, иметь в виду, что повести «Леди Макбет» предшествовали очерки, написанные Лесковым на основе собственных наблюдений тюремного быта и нравов «женской казармы» («Страстная суббота в тюрьме» и «За воротами тюрьмы» — «Северная пчела», 1862).
7 декабря 1864 года Лесков послал рукопись этой повести из Киева в редакцию журнала «Эпоха» при письме на имя Н. Н. Страхова, где говорилось: «Д. И. Аверкиев и покойный Ап. А. Григорьев как-то говорили мне, чтобы я дал редакции «Эпоха» какую-нибудь свою беллетристическую работу. Имея нынче «Леди Макбет нашего уезда», я посылаю его особой посылочкой в редакцию, но на Ваше же имя, и прошу Вас о внимании к этой небольшой работке. «Леди Макбет нашего уезда» составляет 1-й № серии очерков исключительно одних типических женских характеров нашей (окской и частию волжской) местности. Всех таких очерков я предполагаю написать двенадцать, каждый в объеме от одного до двух листов, восемь из народного и купеческого быта
