недавно, что зло от недостатка в земском кредите будет устранено образованием у нас земских банков по проекту и предположениям комиссии для устройства земских банков. Известно, однако, что эта комиссия не сумела, да и не смогла бы никогда, по сущности вещей, создать у нас поземельный кредит на основаниях, не сообразных с средствами и условиями современной России. Теперь некоторые и притом точно так же основательно, не более и не менее, как ожидали устройства земского кредита от упомянутой комиссии, ждут помощи от иностранных капиталистов. Можем их уверить, что ожидания их не сбудутся, ибо рассчитывать, как рассчитывают эти лица, на одних иностранных капиталистов в деле устройства нашего земского кредита значит не знать законов, по которым капиталы отливают и приливают в разные страны. Мы охотно допускаем, что некоторые иностранные капиталисты готовы посулить нам капиталы на производство ссуд под залог недвижимых имуществ; но это сделают они не иначе, как с условием производить у нас другие денежные операции, для которых ипотечная операция будет только ширмой и предлогом. Ипотечная операция не представляет выгод учетных и коммерческих операций, а потому не может быть сама по себе приманкой для иностранных капиталов. Принимая же это, как и некоторые другие обстоятельства, в соображение, мы должны по необходимости прийти к заключению, что, как в деле проведения новых линий железных дорог, так и в деле устройства у нас ипотечного и другого рода кредита нам не следует слишком много рассчитывать на иностранные капиталы. Такая надежда на них была бы крайне неосновательной, неразумной, неуместной и лишней. Да и слава Богу, что мы не можем или, лучше сказать, не должны питать слишком блестящих надежд на особенное сочувствие к России и ее интересам со стороны иностранных капиталистов. Такое сочувствие обошлось бы нам слишком дорого, а особенной пользы оно все-таки нам не принесло бы никогда, как никогда до сих пор не приносило. Другое бы было дело, если бы мог быть совершенно свободный отлив и прилив к нам капиталов; но его нет и покуда, по крайней мере, быть не может. Но кто же или что же может помочь нам в затруднении, в каком находится все наше народное хозяйство вследствие недостатка в поземельном кредите? Прежде помогали нам, отвечаем мы, наши незаменимые государственные кредитные установления; с изменением же финансовой системы, если только не будет в ней вызванного силою вещей оборота к прежней, оказавшей столько услуг нашему обществу, нам остается ожидать помощи только от устройства земских учреждений, как они проектированы в министерстве внутренних дел. Подобно тому, как может и, по сущности вещей, должно значительно облегчиться, при устройстве этих учреждений, проведение новых линий железных дорог, так точно может и должно улучшиться, с образованием и действием земских учреждений, положение нашего денежного рынка и состояние нашего частного и общественного кредита. К сожалению, мы не можем здесь развить нашей мысли вообще, не можем и, по некоторым соображением, не желаем покуда, до поры до времени, разъяснить, каким образом проектированные министерством внутренних дел земские учреждения могут устранить зло от всеми чувствуемого у нас недостатка в кредите. Во всяком случае, мы так убеждены в благотворности от осуществления проекта министерства, между прочим и относительно нашего финансового вообще положения, что готовы были бы поручиться, что и для нашего частного и общественного кредита, как и для всего нашего народного хозяйства и быта, эти учреждения принесут несравненно более и притом в скорейшее время пользы, нежели могли бы это сделать сотни миллионов иностранных капиталов, притянутых в Россию более или менее обыкновенными способами чересчур уж обыкновенных финансистов. Мы уверены даже, что наша мысль более или менее разделяется всеми действительно способными финансистами, к числу которых мы нисколько не причисляем некоторых из наших очень известных, но мало способных финансистов, доказавших, что, хотя они и знают кое-как теорию финансов, но это знание не доставило им никаких практических финансовых способностей. Мы уверены, наконец, что если министерство внутренних дел найдет нужным, до или по образовании земских учреждений, принять меры, путем этих учреждений, к улучшению нашего денежного рынка и состояния у нас кредита вообще, и если оно при этом найдет нужным обратиться за содействием к действительно способным финансистам, то, конечно, каждый из них почтет за особенное счастие быть призванным к такому делу и сумеет, в большей или меньшей степени, на деле доказать основательность всего сказанного здесь нами. Сознание финансовых средств и нужд страны не приобретается одним кое-каким знанием науки о финансах и политической экономии; сознание это более всего обусловливается финансовой и государственной вообще административной способностию. По этой-то причине в проекте устава устройства земских учреждений несравненно более, между прочим, и финансово-административного смысла и благотворных для России финансовых результатов, нежели находится такого смысла в некоторых чисто и специально-финансовых предположениях и мерах. Мы, по крайней мере, решительно отрицаем такую способность в тех, которые рассчитывают преимущественно на одни иностранные капиталы для улучшения нашего денежного рынка, на восстановление у нас ипотечного кредита и пр. Предполагать, будто Россия не может удовлетворять своим насущным потребностям без иностранных капиталов, так же неосновательно, как и предполагать, будто взрослый человек не может жить без кормилицы или няньки, или предполагать, что Провидение создает бытие, не создавая средств для его существования. У кого хоть очень немного политико-экономического и финансового смысла и в особенности знания, тот по необходимости слишком верует в Провидение и достаточно хорошо постигает, хотя бы то ни было инстинктивно только, условия частного и общественного хозяйства, чтоб считать основательными подобные предположения.

О ЗЕМСКИХ УЧРЕЖДЕНИЯХ

I

Мы живем в великое время: едва ли не повсюду падают и разрушаются ныне, на наших глазах, прежние, отжившие по духу, более или менее феодальные средневековые начала времен минувших, и почти все политические союзы перестраиваются на началах новых, более нежели прежние человечественных, истинных и соответствующих основным и вечным законам мироздания. Все замечательнейшие явления в современной жизни человечества служат тому доказательством. Как ни ложны, например, сами по себе, учения социалистов и коммунистов, тем не менее и они суть явления не случайные в истории, ибо они не что иное, как хотя и ложный, но тем не менее исторически необходимый протест против тех страданий человечества, которые возможны только при неудовлетворительном порядке вещей. Республиканизм, которым еще так недавно увлекались многие, перестает быть идеалом государственного благоустройства и благосостояния, а деспотизм — прочной силой. Теперь тот образ правления и тот порядок вещей вообще в государстве оказывается лучше других, при котором людям дышится свободнее, при котором труд, мысль и жизнь их вообще наименее ограничиваются неуместными стеснениями и наиболее обеспечиваются прочностию власти и правдивостию законодательств. Полное развитие многих прежних ложных общественных начал и основ дошло в наше время до своего апогея, и каждый просвещенный человек должен видеть их лживость и несостоятельность. При таких началах люди, народы и человечество не могут быть счастливы, не могут охранить себя от войн, мятежей, промышленных кризисов и т. п. Нужны другие начала; нужны другие основы для человеческой и общественной жизни в государствах. К ним-то и стремится человечество, их сознать и их осуществить жаждет оно.

Вот почему и богато так наше время разными более или менее великими политическими событиями и переворотами. Вот почему и более, нежели когда-либо прежде, можно веровать теперь в будущность человечества, в здравые начала истинного прогресса. Вот почему также современные поколения, особенно люди, честно и усердно работающие на благо общее, могут смело применить к себе слова поэта.

Мы к примиренью от сомненья

Ступеней нужною легли,

Чтоб мира тяжкие движенья

По ней вперед от нестроенья

К грядущей стройности пришли.

Вместе с целым миром перерождается, перестраивается к лучшей новой жизни и наша Россия. Мало того, едва ли есть народ в мире, который был бы счастливее нас в этом отношении, ибо едва ли не везде и все значительнейшие благотворные реформы достигаются путем крутых государственных переворотов; у нас же они совершаются в настоящее время, а потому и цель их достигается путем благородной и разумной правительственной инициативы и добровольного содействия ей со стороны граждан. Не будь польского мятежа, страницы современной истории России не имели бы на себе и следа кровавых пятен. По крайней мере истинные, честные и благотворные начала царствования Государя Императора Александра Николаевича, сами по себе, никогда не вызвали бы ничего подобного. Да и мятеж польский, как по всему видно, есть преимущественно плод западноевропейских козней, а не результат того, что уже сделано было для Польши и в особенности, что еще готовилось ей со стороны нашего правительства. Без пагубного западноевропейского влияния и поляки, по всей вероятности, подобно коренным русским, остзейцам, финляндцам и всем вообще подданным России, веровали бы в царствование Государя Александра Николаевича и получили бы от него все необходимое для их благосостояния, все то, что может сделать самодержавный монарх для своих подданных.

А как много может сделать самодержавный монарх для своих подданных, это видно из реформ Петра Великого и едва ли еще не более из реформ настоящего царствования. Одно освобождение крестьян есть такое дело, которое могло бы наполнить собой деятельность и жизнь вообще целого столетия или по крайней мере нескольких десятилетий. У нас же эта реформа совершилась в какие-нибудь три, четыре года. Вот что значит самодержавная власть в руках народолюбивого монарха! Вот какова сила правительственной деятельности, честно направленной к благой и разумной цели — народному благу! Вот что может приобресть в самое короткое время государство, наслаждающееся внутренним и внешним миром, и народ, который не увлекается слишком лживыми политическими и социальными теориями!

Но как ни громадно само по себе дело освобождения крестьян, им, как известно, не ограничиваются подвиги настоящего царствования. Одновременно с разрешением крестьянского вопроса совершены и совершаются у нас другие значительные и благотворные реформы. Уничтожение откупов, улучшение быта нескольких сословий, коренные преобразования в армии и флоте, значительные улучшения по всем частям администрации, отмена телесного наказания, наконец преобразование судопроизводства и судоустройства на совершенно рациональных началах — вот что совершено и совершается у нас, в настоящее царствование, одновременно с освобождением как помещичьих, так и других крестьян.

Но правительство не ограничивается и этими реформами. Оно наделяет еще Россию благом, которое, по результатам своим, едва ли уступит делу освобождения крестьян. Мы говорим о земских учреждениях, проект которых уже обработан в министерстве внутренних дел и представлен им на рассмотрение государственному совету.

Чтоб понять важность этого проекта и все благо, которого может ожидать себе Россия от его осуществления, необходимо вникнуть в основные начала, которыми