Поэтому следовало бы пожелать, чтобы наш автор употребил в данном случае несколько более понятные выражения, с тем чтобы мы могли лучше знать, кому же именно «божественное установление» предназначает «осуществление гражданской власти», или по крайней мере сказал нам, что он имел в виду под «старейшими родителями». Ибо, я полагаю, если бы ему и «старейшим родителям» его семьи была выделена или дарована земля, он бы подумал, что это ещё нуждается в разъяснении и вряд ли ещё известно, кому она потом будет принадлежать.
109. В строгом смысле слова — а строгость смысла, безусловно, необходима в рассуждениях такого рода — старейшие родители означает либо самых старых мужчин и женщин, у которых есть дети, либо таких, которые дольше других производили на свет детей, и тогда утверждение нашего автора сводится к тому, что право на гражданскую власть, в соответствии с божественным установлением, имеют те отцы и матери, которые дольше всех жили на свете или дольше других сохраняли способность к деторождению. Если в этом утверждении содержится какая-либо нелепость, отвечать за неё должен наш автор; и если тот смысл, который он в него вкладывает, будет отличаться от моего толкования, его нужно винить за то, что он не высказался ясно. Я уверен, однако, в том, что слово «родители» [c.219] не может означать наследников-мужчин, а «старейшие родители» — малого ребенка, который тем не менее иногда может быть истинным наследником, если здесь может быть всего один. И мы тем самым по-прежнему все также пребываем в растерянности относительно того, кому же принадлежит гражданская власть, невзирая на это предназначение божественного установления, как будто вообще не было никакого такого предназначения или же наш автор ничего о нем не сказал. Это предназначение старейшим родителям оставляет нас в более полном неведении относительно того, кто в соответствии с божественным установлением имеет право на гражданскую власть, чем тех, кто вообще никогда ничего не слышал о наследнике и передаче власти по наследству, о чем так подробно и много говорит наш автор. И хотя главная цель его писаний — учить повиновению тех, кто имеет на него право, которое, как он нам говорит, передается по наследству, тем не менее определение того, кто же эти «те», кому это право по наследству принадлежит, он оставляет, подобно философскому камню37 в политике, вне пределов досягаемости для всякого, кто хочет извлечь его из его писаний.
110. Эта неясность не может быть отнесена за счет недостатков языка такого большого мастера стиля, каким является сэр Роберт, когда он сам для себя решит, что он хочет сказать; и поэтому я боюсь, что, обнаружив, как трудно было бы выработать правила передачи власти по наследству в соответствии с божественным установлением и как мало бы это отвечало его цели или вело к выяснению и установлению прав государей, если бы такие правила передачи власти по наследству были выработаны, он предпочел скорее удовлетвориться неопределенными и общими выражениями, которые могли бы не резать слух людей, готовых довольствоваться ими, чем предложить какие-либо четкие правила передачи этого отцовства Адама по наследству, благодаря которым сознание людей могло быть удовлетворено в отношении того, кому оно перешло, и стали бы известны те лица, которые имели право на монархическую власть и вместе с ней на повиновение людей.
111. Как же ещё можно объяснить тот факт, что, уделив столько внимания передаче власти и наследнику Адама, прямому наследнику, истинному наследнику, он так и не сказал нам, что обозначается словом «наследник» и каким образом нам узнавать, кто же этот прямой или истинный наследник. Я не помню, чтобы где-либо он прямо говорил об этом, но в тех случаях, когда этот вопрос все же встает, [c.220] он касается его очень осторожно и неопределенно, хотя это столь необходимо, что без этого все рассуждения о правлении и повиновении на основе его принципов совершенно ни к чему не приведут и отцовская власть, как бы хорошо она ни была доказана, не принесет никому пользы. Поэтому он говорит нам (3., с. 244): «Не только вообще установление власти, но и ограничение её одним видом, т. е. монархией, и предоставление её отдельному человеку и линии Адама, все это три веления бога; ни Ева, ни её дети не могли ни ограничить власть Адама, ни присовокупить к нему других; и то, что было дано Адаму, было дано в его лице его потомству». Здесь наш автор снова сообщает нам, что «божественное веление» ограничило передачу монархической власти Адама по наследству. Кому? «Линии и потомству Адама», — говорит наш автор. Замечательное ограничение, ограничение, охватывающее все человечество. Ибо если наш автор сможет найти среди людей такого, который не принадлежит к линии и потомству Адама, он, возможно, сможет сказать ему, кто является этим прямым наследником Адама. Но что касается нас, то я в отчаянии: как это ограничение империи Адама его линией и потомством поможет нам обнаружить одного наследника? Это упомянутое нашим автором ограничение, пожалуй, избавит от труда тех, кто искал бы его среди рода животных, если бы таковые вообще существовали, но очень мало будет способствовать обнаружению одного прямого наследника среди людей, хотя оно предлагает краткое и легкое решение вопроса о переходе монархической власти Адама по наследству, сообщая нам о том, что её должны получить линия и потомство Адама, т. е., говоря попросту, её может получить любой, поскольку нет на земле такого человека, который не имел бы права принадлежать к линии и потомству Адама, и, тюка она тут сохраняется, она держится в пределах ограничения, введенного нашим автором по велению бога. Более того, он говорит нам (с. 19), что «такие наследники являются господами не только над своими собственными детьми, но и над своими братьями»; этими словами, а также словами, следующими далее, которые мы тотчас рассмотрим, он, кажется, пытается нам внушить, что наследником является старший сын, хотя нигде, насколько мне известно, не говорит это прямо; однако на основе приводимых им далее примеров Каина и Иакова мы можем допустить, что на данный момент его мнение относительно наследников состоит в том, что там, где есть разные дети, право быть наследником [c.221] принадлежит старшему сыну. Мы уже показали, что первородство не может дать никакого права на отцовскую власть. Мы с готовностью допускаем, что отец может обладать естественным правом на своего рода власть над своими детьми, но что старший брат имеет такую же власть над своими братьями — это ещё нужно доказать. Насколько мне известно, ни бог, ни природа нигде не возложили такую юрисдикцию на перворожденного, разум тоже не может обнаружить никакого такого естественного превосходства среди братьев. Закон Моисея дал старшему двойную долю благ и имущества, но мы нигде не находим, чтобы ему от природы или по велению бога принадлежало превосходство или владычество, и примеры, приводимые в данном случае нашим автором, являются всего лишь довольно слабыми доказательствами права перворожденного на гражданскую власть и владычество и скорое показывают прямо противоположное.
112. Вот что он говорит в упомянутом выше месте: «И мы поэтому обнаруживаем, что бог сказал Каину о его брате Авеле: «Он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним»»38. На это я отвечу:
1. Эти слова бога к Каину многими толкователями понимаются с очень большим основанием в смысле, совершенно отличном от того, в каком использует их наш автор.
2. Что бы они ни означали, их нельзя понять таким образом, будто Каин, как старший, имел естественную власть над Авелем, ибо выдвигалось условие: «Если делаешь доброе», и, таким образом, слова относились лично к Каину, и, что бы под этим ни подразумевалось, оно зависело от его поступков и не вытекало из его права первородства и, следовательно, никоим образом не могло быть утверждением владычества перворожденного вообще. Ведь уже до этого Авель владел своими «отдельными территориями по праву частного владения», как признает сам наш автор (3., с. 210), которые он не мог бы получить в ущерб праву наследника, если бы по божественному велению Каин как наследник был должен получить все владение своего отца.
3. Если бы эти слова должны были по воле бога стать хартией первородства и пожалования владения старшим братьям вообще как таковым по праву наследования, мы могли бы ожидать, что они должны были включать всех его братьев. Ибо мы вполне можем предположить, что у Адама, который населил мир своими наследниками, к тому времени, когда они выросли и стали взрослыми [c.222] мужчинами, было больше сыновей, чем упомянутые два, тогда как сам Авель едва назван; и слова в оригинале вряд ли могут, при любом правильном толковании, относиться к нему.
4. Слишком большая натяжка — строить доктрину, имеющую столь огромное значение, на таком неопределенном и неясном месте Писания, которое может быть так же — нет, даже лучше — понято в совершенно ином смысле и поэтому может служить лишь плохим доказательством, столь же сомнительным, как и то, что оно должно доказать, особенно когда ни в Писании, ни в разуме нельзя найти больше ничего в пользу или поддержку её.
113. Далее следует (с. 19): «Соответственно, когда Иаков купил у брата его первородство, Исаак благословил его следующим образом: «Будь господином над братьями твоими, и да поклонятся тебе сыны матери твоей»»39, — как я понимаю, ещё один пример, привлеченный нашим автором, чтобы показать власть, основанную на первородстве, и к тому же замечательный. Ибо человек, обосновывающий естественную власть монархов и выступающий против любого договора, должен мыслить совершенно необычно, чтобы привести в качестве доказательства пример, где его собственный рассказ об этом основывает все право на договоре и передает империю младшему брату, если только куплю-продажу не считать договором, ведь он говорит нам: «Когда Иаков купил у брата его первородство». Но оставим это, давайте рассмотрим саму историю, как её использует наш автор, и мы обнаружим следующие ошибки, допущенные им:
1. Наш автор рассказывает её таким образом, будто Исаак дал свое благословение Иакову сразу же после того, как тот купил первородство, ибо он говорит: «Когда Иаков купил… Исаак благословил его», тогда как в Писании это изложено совсем по-другому. Ибо, оказывается, между двумя событиями прошло какое то время, и, если мы возьмем историю в том порядке, как она происходила, это время было далеко не малое; между ними находится все пребывание Исаака в Гераре и сделки с Авимелехом (Быт. 26), Ревекка тогда была красивой и, следовательно, молодой, Исаак же, когда он благословлял Иакова,
