footing) у большинства людей, которые из-за лени и рассеянности не вникают или от недостатка времени, надежной помощи, а то и по другим причинам, не могут вникнуть в принципы знания и проследить истину до ее источника и начала. Поэтому люди естественно и почти неизбежно довольствуются несколькими заимствованными принципами, которые приняты за очевидные доказательства других вещей и считаются таковыми, и поэтому сами не нуждаются ни в каком доказатель-
стве. Кто раз воспримет их в свою душу и будет питать к ним обычно оказываемое принципам благоволение, никогда не решаясь исследовать их, но приучаясь верить в них потому, что в них нужно верить, может под влиянием своего воспитания и обычаев своей страны принять любую нелепость за врожденный принцип и долгим рассматриванием одних и тех же объектов настолько затуманить свой взор, что примет химеры, возникшие в его собственном мозгу, за образы божества и дело его рук.
27. Принципы должны быть исследуемы. Сколько людей приходят именно этим [рассмотренным выше] путем к принципам, которые они считают врожденными, легко усмотреть из множества разных противоположных принципов, которых придерживаются и которые отстаивают люди всякого рода и звания. А тот, кто отрицает, что это путь, которым большинство людей приходит к уверенности в истине и очевидности своих принципов, едва ли найдет другой путь для объяснения [существования] противоположных друг другу убеждений, в которые твердо верят и самонадеянно утверждают и которые масса людей готова в любое время скрепить своей кровью. И если действительно преимуществом врожденных принципов является признание их на основании их собственного авторитета, без исследования, то я не знаю, во что нельзя верить или в чьих принципах можно сомневаться. Если их можно и должно исследовать и проверять, то я желал бы знать, каким образом можно проверить первые и врожденные принципы; по крайней мере разумно спросить, каковы те признаки и черты, по которым действительные врожденные принципы можно отличить от других, чтобы среди большого разнообразия претендентов быть застрахованным от заблуждений в таком важном пункте. Когда это будет сделано, я охотно признаю такие приятные и полезные положения, а покамест имею право скромно сомневаться, так как опасаюсь, что всеобщее согласие (а ссылаются только на него) едва ли будет достаточным признаком для руководства моим выбором и едва ли уверит меня во врожденности каких-нибудь принципов. Из сказанного, мне кажется, несомненно следует, что нет общепризнанных и, следовательно, никаких врожденных практических принципов.
Глава четвертая ДАЛЬНЕЙШИЕ СООБРАЖЕНИЯ О ВРОЖДЕННЫХ ПРИНЦИПАХ КАК УМОЗРИТЕЛЬНЫХ, ТАК И ПРАКТИЧЕСКИХ
1. Принципы неврожденны, если неврожденны их идеи. Если бы желающие убедить нас в существовании врожденных принципов не брали их огулом, а рассматривали в отдельности части, входящие в состав этих положений, быть может, у них не хватило бы дерзости верить в их врожденность. Ведь если идеи, составляющие эти истины, неврожденны, то невозможно, чтобы составленные из них положения были врожденны или наше знание их родилось вместе с нами. Ибо если идеи не врождены, то было время, когда в душе этих принципов не было, и, стало быть, они неврожденны, а произошли от какого-то другого источника, ибо, где нет самих идей, там о них не может быть ни знания, ни согласия, ни мысленных или словесных положений.
2. Идеи, в особенности относящиеся к принципам, не рождаются вместе с детьми. Если мы будем внимательно наблюдать новорожденных, у нас будет мало оснований думать, что они приносят с собой на свет много идей. Ибо, за исключением, быть может, неясных идей голода, жажды, тепла и некоторых болей, которые они испытывали в чреве матери, у них нет ни малейшего проявления каких-либо определенных идей, в особенности идей, соответствующих словам, составляющим те общие положения, которые принимаются за врожденные принципы. Можно заметить, как впоследствии они постепенно проникают в их душу, причем приобретается только то, что доставляет им опыт и созерцание встречающихся им вещей, и ничего больше. Уже этого одного было бы достаточно, чтобы убедить нас, что они не являются запечатленными в душе первоначальными знаками.
3. Если существуют врожденные принципы, то, конечно, положение <Невозможно, чтобы одна и та же вещь была и не была> принадлежит к их числу. Но может ли кто предположить или сказать, что невозможность и тождественность — это две врожденные идеи? Имеет ли их все человечество и приносит ли с собой на свет? Являются ли они первыми идеями у детей и предшествуют ли всем приобретенным? Если они врожденны, то непременно должны быть такими. Разве ребенок имеет уже идеи невозможности и тождественности до того, как получит
идеи белого или черного, сладкого или горького? Разве благодаря знанию этого принципа заключает он, что сосок, натертый полынью, имеет не тот вкус, к которому он привык? Разве действительное знание положения
4. Идея тождественности неврожденна. Если идея тождественности (ограничиваясь этим примером) запечатлена от природы и, следовательно, так ясна и очевидна для нас, что мы непременно должны знать ее уже с колыбели, то я бы хотел получить ответ от человека семи или семидесяти лет, остается ли человек — существо, состоящее из души и тела,- тем же самым человеком после изменения тела; были ли Эвфорб и Пифагор, имевшие одну душу, одним и тем же человеком, хотя их разделяло несколько столетий; и, кроме того, не был ли одно с ними также петух, имевший одну с ними душу? 28 Из этого, быть может, явствует, что наша идея одинаковости вовсе не так определенна и ясна, чтобы можно было считать ее врожденной в нас. Ведь если эти врожденные идеи не так ясны и определенны, чтобы быть общеизвестными и естественным образом признанными, то они не могут быть основаниями всеобщих и несомненных истин, а, наоборот, будут постоянным поводом к вечным сомнениям. Мне кажется, идея тождественности, которую каждый имеет, не похожа на ту, которую имел Пифагор и тысячи его последователей. Так которая же здесь истинная и врожденная, или есть две различные идеи тождественности и обе врожденные?
5. И пусть никто не думает, что поставленные мною вопросы относительно тождественности человека только пустые, бесплодные спекуляции. Если бы они и были такими, то
тождественности. Кто сколько-нибудь внимательно подумает о воскресении и примет в соображение, что божественный судия в день страшного суда призовет и определит блаженство или муку в другой жизни именно тем самым людям, которые хорошо или дурно прожили эту жизнь, тот, вероятно, обнаружит, что ему нелегко решить для себя вопрос, что делает человека одним и тем же, или в чем состоит тождественность; и он не дерзнет подумать, что и он, и все другие, даже сами дети, имеют от природы ясную ее идею.
6. Идея целого и части неврожденна. Рассмотрим математический принцип — <целое больше части>. Он, насколько мне известно, причисляется к врожденным принципам, на что, верно, имеет столько же права, сколь и всякий другой. Однако никто не может считать его таким, когда примет во внимание, что содержащиеся в нем идеи целого и части совершенно относительны. Положительные идеи, к которым они собственно и непосредственно принадлежат, суть протяженность и число; целое и часть являются только отношениями последних. Так что если целое и часть — врожденные идеи, такими же должны быть также протяженность и число, ибо невозможно иметь идею отношения, вовсе не имея идеи вещи, которой оно принадлежит и на которой основано. Но рассмотрение вопроса о том, запечатлены ли от природы в человеческой душе идеи протяженности и числа, я предоставляю защитникам врожденных принципов.
7. Идея богопочитания неврожденна. Что <бог должен быть почитаем>, есть, без сомнения, такая великая истина, какая только может быть принята человеческой душой, и заслуживает первого места среди всех практических принципов; но все же она никоим образом не может считаться врожденной, если неврожденны идеи бога и почитания. Что идеи, обозначаемой словом <почитание>, нет в детском разуме и она не запечатлена в душе с самого начала, я полагаю, без труда признает всякий, кто подумает, сколь немногие взрослые люди имеют ясное и четкое понятие об этом. И мне кажется, нелепее всего утверждать, что этот практический принцип — <Бог должен быть почитаем> — является врожденным у детей, тогда как они не знают, в чем состоит это богопочитание, являющееся их обязанностью. Но перехожу к следующему.
8. Идея бога неврожденна. Если какую-нибудь идею можно представить себе врожденной, то идея бога более всего, по многим причинам, может считаться такой. Ибо
трудно понять, как могут быть врожденными нравственные принципы без врожденной идеи божества: без понятия о законодателе нельзя иметь понятия о законе и об обязательности его соблюдения. Но, не говоря об отмеченных в древности атеистах, заклейменных в летописях истории, разве не открыло мореплавание в последние столетия целые народы по Солданийскому заливу 29*, в Бразилии **, Борандее ***, на Карибских островах, у которых нельзя было найти ни понятий о боге, ни религии. Nicolaus del Techo in literis, ex Paraquaria de Caaiguarum conversione, говорит следующее:
