путям везде растет лавровой лес.

Там Немень с Преглою, там Висла, Одра, Шпрея,

Живое ваших дел мечтание имея,

Текут с почтением, как при Петре текли,

Где с трепетом его встречали короли.

И реки и поля вам к вечной славе двери

Отверзли, чувствуя его в великой дщери.

Противные страны геройством и трудом

Вы в собственной себе преобратили дом.

И солнце, к нам спеша в обратной колеснице,

Готовит новый блеск российской багрянице:

Чтоб нашей радостью украсить новый год,

Вторично угобзить успехами поход.

Дыханья нежные, рожденные весною,

Повеют, бодрому споспешествуя строю;

Прохладная роса от благовонных трав

К отраде вам прольет обилие забав.

Богатые плоды в дни летние пожните,

Монархине своей сторичный принесите.

Завистникам своим не оставляйте зерн;

Оставьте плевы им, сухой тростник и терн,

Чтоб, чувствуя в груди язвление их, злоба

Несноснее почла затворов мрачных гроба;

Чтоб гордостью своей наказанный Берлин

Для беспокойства царств не умышлял причин

И помнил бы, что Петр ему был оборона:

Его десницею удержана корона,

Чем ныне красится среди земных владык:

Великим он Петром на свете стал велик.45

Всех ныне дел его имеет дщерь наследство:

Пусть Карловых он дней себе представит бедство.46

О коль бы в жизни я благополучен был,

Когда бы действие усердых ваших сил

Изобразив в водах прохладной Иппокрены,

Воспел с подвижники Петровыми сравненны,

Елисаветиных певцем бы стал побед;

Но ныне труд Петров к себе мой дух влечет.

Где Ладога в Неву вливает быстры воды,

Стеною огражден тут остров в древни годы.

Российска сей оплот47 поставила рука.

С негодованием шумела вкруг река,

Что проливалася в чужую власть насильно;

Спасенна, ныне к нам несет дары обильно.

Во влаге начертав Петрова града вид,

Что красит дщерь его, покоит и живит.

Блаженные струи брег туком напояют.

Прохладной влагой всю окрестность ободряют,

Защитникам своим похвальной внемлют стих,

Всю тягость позабыв отверженных вериг.

В несчастье некогда Россия утомленна

Вечерних сих брегов крушилася лишенна,

Как готские полки48 для помощи пришед,

В противность нанесли странам российским вред,

Как тягость сил своих Москву повергла к низу;

Дряхлея, сетуя, оделась в мрачну ризу.

Лишенна красоты монаршего венца,

Злосчастью своему не видела конца.

Измена, зависть, злость, раздор, братоубивство

Преобратили всё в погибель, в кровопивство.

Исчезло истинных рачение похвал,

Везде свирепый рок Отечество терзал;

Пока Пожарского49 и Трубецкого50 ревность,

Смотря на праотцев, на славну россов древность,

Пресекла наконец победою напасть,

И обществом дана Петрову деду власть.

Младый монарх во град поверженный приходит

И на развалины плачевный взор возводит.

Отрада россов всех по скорби, Михаил,

О как крушился ты, рыдал и слезы лил!

Что мыслил ты, ступив на высоту престола,

Стоящего среди плачевного всем дола?

Там храмов божиих старинный труд верьхи

По стогнам и по рвам повергнули враги.

Еще восходит дым от хищного пожара,

И воздух огустел от побиенных пара.

На торжищах пустых порос колючей терн,

Печальной Кремль стоит окровавлен и черн.

Чертоги царские, церковные святыни

Подобно сетуют как скучные пустыни.

О горесть! но твоя великая душа,

В геройской младости утешить нас спеша,

Присутством и трудом печальных ободряет,

Отечество из бездн глубоких воздвигает.

К приумножению благословенных дней

Наследовал тебе подобный Алексей.

Он россам возвратил старинное наследство51,

Злодеев истребил и усмирил соседство.

Обратно приобресть вечерние страны

Петру Великому судьбой поручены.

Уже Ореховец стесняется в осаде,

И в каменной крепясь противится громаде,

Российским воинством отвсюду окружен;

Но готской гордостью в надежде вознесен,

На бреги, на валы, на множество взирает

И, видя новые полки, пренебрегает.

К пособству призывать старается с границ,

Поставив знамена на высоте стрельниц.

Тогда Кексгольмская уразумев Корела52

К осадным на судах прийти не укоснела.

Прибывшим воинством противник подкреплен

И пищей и ружьем избыточно снабден,

Все мысли устремил к жестокому отпору,

Надеясь получить от Карла помочь скору.

Монарх наш, преходя Онежских крутость гор53,

Свой проницательной кругом возводит взор.

И видя, что из них исшедшие потоки

Несут из крутизны металлически соки,

Богатства, здравия являются ключи,

Блестят из мрачных мест сокровищей лучи,

Сказал: «Ты можешь мне произвести, Россия,

Целебны влажности и жилы золотыя.

Но ныне для твоей бессмертной похвалы

Спешу против врагов чрез горы и валы;

Железо мне пролей54, разжженной токи меди:

Пусть мочь твою и жар почувствуют соседи

И вспомнят, сколько нам произвели обид».

Надеждой, ревностью блистал геройской вид.

Принесши плод земля, лишилась летней неги;

Разносят бледной лист бурливых ветров беги;

Летит с крутых верхов на Ладогу борей,

Дожди, и снег, и град трясет с седых кудрей.

Наводит на воду глубокие морщины:

Сквозь мглу ужасен вид нахмуренной пучины.

Смутившись тягостью его замерзлых крыл,

Крутится и кипит с водой на берег ил.

Волнами свержены встречают гору волны

И скачут круг нее, печальных знаков полны:

Между запасами колеблется там дуб,

Между снарядами пловцев российских труп.

Там кормы, дна судов рассыпаны, разбиты.

Монарх узрев в пути, коль злобен рок несытый,

Вздохнул из глубины и буре запрещал,

И в сердце положил великий труд, Канал55,

Дабы российскою могущею рукою

Потоки Волхова соединить с Невою.

О реки близкие, но прежде разделенны,

Ликуйте, тщанием Петровым сопряженны;

Струями по тому ж играючи песку,

Забудьте древнюю друг о друге тоску.

Вливайте вы себе взаимную отраду,

Благодаря, плоды к его носите граду.

На свой ты, Волхов, рок негодовал в пути,

Что не в Неву тебе, но в Ладогу идти

Судьбой поставлено, и бурями терзаться,

И силы потеряв, едва в нее вливаться.

Коль часто ты вздыхал, чтоб вкупе завивать

Струи и в море вдруг течение скончать.

Ты выше берегов, смущаясь, поднимался,

То под землей сыскать ход тайной покушался.

Везде против любви поставлен был оплот:

Не мог ты одолеть ни хлябей, ни высот,

Пока Великий Петр, презрев упругость рока,

Тебе дал путь и нам довольство от востока.

Он, оком и умом вокруг места обшед,

Избранные полки к Ореховцу ведет.

Животворящему его прихода слуху

От Ладоги в Неву флот следует по суху56.

Могущих росских рук не воспящает лес;

Пример изображен тут Ольговых чудес.

Пред цареградскими высокими стенами

Он по полю в ладьях стремился парусами.

Здесь вместо ветра был усердый наших дух,

И вместо парусов спряженны силы вдруг.

Уже суда ходя по собственной стихии,

На шведской брег везут защитников России:

Там тысяща мужей, преправясь чрез Неву57,

Надежду подают к победам, к торжеству.

На ров, на вал бегут, врагами укрепленный;

Даются шведы в бег от россов устрашенны.

И Шереметев, став на оном берегу,

Отвсюду запер путь к спасению врагу.

Уже к начальнику под крепость посылает,

Свободной выход всем без бою обещает:

Что им против Петра не можно будет стать,

Напрасно кровь хотят отвсюду проливать,

И сдача города не будет им зазорна.

Но готы, помощи надеяся от Горна58,

Сказали, от него приказу к сдаче ждут.

На лживой их ответ громады вдруг ревут,

Пылают всех сердца, присутствием разжженны,

От сил их потряслись упорства полны стены.

Обширность воздуха курению тесна,

И влажная огнем покрыта быстрина.

Гортани медные рыгают жар свирепый;

Пылая зелие железны рвет заклепы.

Представь себе в пример стихий ужасный спор,

Как внутренность кипит воспламененных гор,

Дым, пепел и смола полдневну ясность кроют.

И выше облаков разжженны холмы воют,

Трещат, расседавшись во облачной воде,

Сугубят гром и страх, сражаясь в высоте,

Грознее как в земном ярились прежде чреве.

В таком трясении, во пламени и реве

Стоит отчаявшись противу росса швед,

В ничто вменяет кровь и презирает вред.

Однако в пагубе, в смятении великом,

Подвигнут женским был рыданием и криком:

Растрепанны власы и мертвость бледных лиц,

И со младенцами повергшиеся ниц

Мужей к смягчению россиян преклоняют.

Уже из крепости с мольбою присылают:

«Избавьте от страстей, от бедства слабых жен59,

И дух ваш на мужчин пусть будет изощрен.

Из нужной тесноты дозвольте им свободу;

Являйте мужество крепчайшему их роду».

От предводителя осады дан ответ,

Что толь свирепого у россов нраву нет:

Между супругами не учинят разлуки;

Вы вместе выступив из стен избавьтесь муки.

С отказом зашумел из жарких тучей град,

Перуны росские и блещут и разят.

Напрасно из дали противны подъезжают

Осадных выручать: ни в чем не успевают.

Готовится везде кровопролитной бой,

И остров близ врагов под нашей стал пятой.

Приемлет лествицы охотная дружина;

Перед очами их победа и кончина.

Иным летучей мост60 к течению готов,

Иные знака ждут меж Ладожских валов.

Дивятся из дали в стенах градских пожару,

Призывного на брань не слышавши удару.

Как туча грозная вися над головой,

Надута пламенем, сокрывшимся водой,

Напрягшуюся внутрь едва содержит силу,

Отъемлет, почернев, путь дневному светилу.

Внезапно разрадясь, стесняет громом слух,

И воздух, двигаясь, в груди стесняет дух;

Сугубят долы звук и пропасти глубоки,

И дождь и град шумит, и с гор ревут потоки.

Земля, вода, леса поколебались так,

Когда из многих вдруг жерл медных подан знак,

И Ладога на дне во глубинах завыла.

Стоящая на ней самоизвольна сила,

Удара и часа урочного дождав61,

Спешит на подвиг свой, на положенье глав;

Им к разным путь смертям течение прекрасно.

Представь себе, мой дух, позорище ужасно!

От весел шум и скрып, свист ядр и махин рев

Гласят противникам Петров и божий гнев.

Они упрямством злым еще ожесточены,

Покрыв смертельными орудиями стены,

Судьбину силятся на время отвратить

И смертью росскою свою смерть облегчить.

Как вихри сильные, стесненные грозою,

Полки российские сперлися пред стеною.

К приступу Карпов62, вождь Преображенских сил,

Всех прежде начал бой, всех прежде смерть вкусил.

Свинцом лежит пронзен сквозь чрево и сквозь руку,

Бьючись дал знать с душей и с храбростью разлуку.

Сквозь дым, сквозь кровавых сверкание мечей

Вперяет бодрых Петр внимание очей

И лествиц краткость зрит, поставленных к восходу,

В приступе своему губительну народу:

Не могут храбрые стен верху досягнуть

И тщетно верную противным ставят грудь,

Стремяся отвратить ражение их встречно.

О коль велико в нем движение сердечно!

Геройско рвение, досада, гнев и жаль,

И для погибели удалых глав печаль!

Смотря на воинства упадок бесполезный,

К стоящим близ себя возвел зеницы слезны:

«Что всуе добрых мне, сказал, сынов губить?

Голицыну63 спеша, велите отступить».

Примером показал монарх наш, что герои

Не радостию чтут кровопролитны бои;

И славных над врагом прибыточных побед

Покрытый трупами всегда прискорбен след.

Меж тем подвижники друг друга поощряют

И лествиц мужеством короткость дополняют.

Голицын, пламенем отвсюду окружен,

Сказал: «Мы скоро труд увидим совершен;

Чрез отступление от крепости обратно

В другой еще приступ погибнет войск двукратно.

И если государь желает город взять,

Позволил бы нам бой начатый окончать».

С ответом на стену пред всеми поспешает,

Солдатам следовать себе повелевает:

«Бесчестен в свете вам и смертен здесь возврат;

Преславно торжество, конец ваш будет свят:

Дерзайте мужеством Отечество прославить,

Монарха своего победою поздравить».

На копья, на мечи, на ярость сопостат,

На очевидну смерть россияне летят.

Противники огнем разят и влажным варом,

Железом, камнями, всех тягостей ударом.

На предводителя поверженно бревно

Свирепым зелием упало разжжено.

Он, сринут, побледнел меж трупами бездушных

И томным оком зрит оружников послушных;

Еще старается дать к твердости приказ,

Еще пресеченной болезнью нудит глас.

Ревнители его и слову и примеру,

Держа в уме царя, Отечество и веру,

Как волны на крутой теснятся дружно брег;

Вспященный крутизной возобновляют бег,

До прежней вышины от низу встав ярятся,

И скачущих верьхи кудрявые крутятся,

Старинных корни древ и тяжки камни рвут.

Со обеих сторон стоял сомненный рока суд.

Меж тем ревнительны сердца к звездам восходят,

Святого с горних мест героя в мысль приводят.

Поборник Александр издревле сих брегов

Зрит грозно ополчен над ними на врагов.

Уже высокий всход с землей бысть мнится равен,

И Ярославов сын64 среди царей преславен,

Являя сродный зрак Великого Петра,

Оружием звучит чистейшим серебра,

Святою силою противных устрашает,

Россиян важностью десницы укрепляет.

Защиту древнюю от сильного плеча,

Броней, копья, щита, и шлема, и меча

Воспомянув места, веселый плеск воздвигли,

Что избавления желанного достигли,

Достигли наконец желанных тех времен,

Что паки Александр для них вооружен.

В священной дерзости то представляет воин,

По мыслям, по делам бессмертия достоин,

Высок усердием, надеждою легок,

Чрез мертвые тела на свой ступает рок.

По крепких подвигах, к успеху неудобных,

И по волнениях противных и способных

Взливается на стен кровавых высоту,

Наводит на врагов боязнь и тесноту.

Наполнился весь град рыдания и плача.

Уже не Нарвская, о готы, вам удача:

Не местничество65 здесь и не оплошной Крой66,

Не старой брани вид,