обогащают.
Тиранам мерзки те: они враги себе.
Монархи любят их подобные тебе.
Когда спокойно их хранит кака держава,
Бывают счастье стран, корон краса и слава.
Империя твоя пространной дом для них.
Коль много скрытых есть богатств в горах твоих!
Что прошлой век не знал, натура что таила,
То всё откроет нам твоих стараний сила.
Ты помощь в том даешь, как сам родитель твой.
Что нам прилежность даст, то тратит враг собой.
Последню мочь его голодна скудость склонит
И горду мысль его сильней огня прогонит.
Позволь купечеству торгом довольну быть
В излишестве твоем, и безопасно жить,
Позволь свободной путь, умножь суда, товары
Чрез кроткие твои доброт душевных дары:
Страна как человек: как сердце бьется в нем,
Содержит кровь всегда в прямом бегу своем;
То может каждой член напитан быть удобно;
Как тело дух живит, так земли торг подобно.
В делах с речьми людей согласия прибавь,
С надеждой верну мысль на равной вес поставь,
Чтобы в торгу своем никто не знал урону;
Гони от портов прочь обман, утрату, спону;
Чрез вольность к нам введи талан земель чужих.
И для того что всяк прибытков ждет своих,
Дай большу вольность тем, что нам живут согласно
И наш товар берут, как мы от оных, власно.
В твоей премудрости высокой дар сей скрыт.
Поставь правдивой суд, откуду ложь бежит,
Лукавство, ков и лесть низринь из мест судебных,
Вели на правду зрить, как ты, в делах враждебных,
Без траты времени в обидах помощь дай,
Коварну зависть, злость по их делам карай,
Невинных току слез посли твою утеху,
Избавь от хищных рук твоих людей к успеху.
Благословен будь день, что избран был к тому,
Когда склонилась ты к народу твоему.
О коль предраг залог от сей высокой страсти!
И коль пресладок плод, любовь подданных к власти!
Колика радость нам тебе врученным быть!
Велика сладость коль себя любиму зрить!
Геройска бьется грудь, смотря твоих забаву,
А наша, чтоб твою почтить довольно славу.
«Господствуй и имей над счастьем полну власть,
Всевышний даст тебе в талане лучшу часть:
Чтобы познать могли в грядущий век потомки,
Что ты всех жен краса, твои дела коль громки», –
Желая то, гласят брега Балтийских вод,
До толь, где кажет свой яппонцам солнце всход;
И от Каспийских волн до гор, где мраз насильный.
Где мал народ, больших зверей стада обильны.
Восток и запад весь, большая часть земли
На промысл смотрит твой и чтит дела твои.
И силу войск твоих, и честь от многих тронов,
И оных стран союз, и твердь твоих законов.
Будь как начальной луч в средине всех планет,
Что сам собой стоит и круг себя течет
И столько тяжких тел пространным вихрем водит,
Что каждое из них чрез вечный путь свой ходит.
Тебя творец для нас до времени скрывал.
Когда пременный рок бедами нас смущал.
В мятежны те часы и мудры все молчали;
Что рок отнять не мог, то злы насильно взяли,
Смутили все в одно; в союзе силы нет!
Политика зрит вдаль, но слаб ее совет.
Ужасна будет коль ее потом кончина?
Того нам нельзя знать, покажет впредь година.
Довольно, небо, будь потоком слез людских;
Поставь уж с нами мир за кровь рабов твоих.
Низвергни мерзкой ков, что вводит брань в народы,
Подай спокойной век, сгони от нас погоды.
Вздыхает верность так, того Россия ждет.
Тебе всесильного рука венец дает,
Где непорочной лавр, где чист жемчуг и ясный
Тебе, монархиня, наш ангел мира красный.
Первая половина 1742
День коронования великия государыни императрицы Елисаветы Петровны, именем Кенигсбергской академии торжественно почтенный от Иоганна Георга Бока. Перевод с немецкого языка*
ДЕНЬ ВО ВЕКИ ПРЕСЛАВНЫЙ КОРОНОВАНИЯ ВСЕПРЕСВЕТЛЕЙШИЯ ДЕРЖАВНЕЙШИЯ ВЕЛИКИЯ ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ, САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССИЙСКИЯ, ИМЕНЕМ КЕНИГСБЕРГСКОЙ АКАДЕМИИ С ГЛУБОЧАЙШИМ БЛАГОГОВЕНИЕМ ТОРЖЕСТВЕННО ПОЧТЕННЫЙ ОТ ИОГАННА ГЕОРГА БОКА1, ПРОФЕССОРА КЕНИГСБЕРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА И АКАДЕМИИ НАУК ЧЛЕНА.
ПЕРЕВОД С НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА
Натуры хитрыя возможных опыт сил,
К которому свой взор весь смертных род вперил,
России счастливой богиня просвещенна,
Ты восхищаешь ум, как солнце вознесенна;
Корона, с твоея главы лиюща свет,
Златых округ в твоем наследстве значит лет.
И тем побуждены подсолнечной все части
Усердность жертвуют твоей кротчайшей власти.
Кто стран твоих предел и множество познал,
Твою великость тот по власти измерял;
Я меру праведну не в силах полагаю,
Души величество за ону признаваю.
Ему принадлежат обширные страны,
Что вышним промыслом тебе подарены;
Открыть к щедротам путь ты на престол вступила.
Высок он; но твоих даров превыше сила.
С державою равно любленье щедрых дел,
И кротость из нее преходит за предел.
Ты больше тщишься быть прямым добром вселенной,
Как слыть монархиней, над всеми вознесенной;
И злато над тобой не знает власти взять;
Величеством твоим что может обладать?
Твое богатство всем на счастье и отраду,
К почтению наук, художествам в награду.
Отеческий твой град премудрости есть храм,
Сокровище твоим не скрытое странам;
Там лира бодрая веселы водит лики,
И струны оныя суть радостей языки.
Парнас в очах твоих не холм, лишен красы.
Что может расцвести без солнца и росы.
Как на главе твоей Минервин шлем сияет,
Ее щитом рука науки покрывает.
Хотя душе твоей несносны злы дела,
Но казней строгая жестокость тяжела;
Прискорбным сердцем ты повинных осуждаешь,
И вместо крови их щедроты проливаешь.
Правдивой суд тебе приятен в те часы,
Когда уставлены наградами весы;
Драгими камнями иных венцы сияют;
Тебя лучи доброт отвсюду окружают.
Монархи, что добро не редко признают,
Но медленно к тому употребляют труд.
Твой просвещенный ум соединен с раденьем,
Как скипетр сопряжен с монаршеским владеньем,
Ты путь открыла тем к приятным должностям
Оружием твоим подверженным рабам;
И власть, чем по венцу, по крови ты сияешь,
Растет, что оную делами укрепляешь.
В владетельстве твоем умеренность должит,
Что должность новую исполнить всяк спешит;
И сердце матерне себя тем утешает,
Довольствуясь, что долг всяк верно признавает.
Живем, не чувствуя, что к страху нудит дух.
Но именем твоим свой услаждаем слух.
Младенцы слышат то, и нежно повторяют,
И детские уста с улыбкой обращают.
Пускай чрез хитрости представятся лучи
И радость общую изобразят в ночи,
Пусть мрачность пламенным размахом разделится,
Усердие в сердцах ярчае воспалится.
Цветами разными возжженные свещи
Являют каждыя веселие души.
Когда блистания составы вверьх возводят,
То значат, что к звездам желания восходят.
Богиня, коей блеск вседневно восстает,
Достойный плод Петров венца от нежных лет.
От жизни он отшел; геройских мыслей сила
Пренесена в тебе, Петра восстановила.
Всевышний дай тебе святую благодать
Достоинствам твоим век равный обладать;
Да в сей толь кратно день на троне воссияешь,
Как веселишь народ, щедротой побеждаешь.
Ода господина Руссо, переведенная г. Сумароковым и г. Ломоносовым*
ОДА ГОСПОДИНА РУССО FORTUNE, DE QUI LA MAIN COURONNE[68],ПЕРЕВЕДЕННАЯ Г. СУМАРОКОВЫМ И Г. ЛОМОНОСОВЫМ.
ЛЮБИТЕЛИ И ЗНАЮЩИЕ СЛОВЕСНЫЕ НАУКИ МОГУТ САМИ, ПО РАЗНОМУ СИХ ОБЕИХ ПИИТОВ СВОЙСТВУ, КАЖДОГО ПЕРЕВОД УЗНАТЬ
Злодеев будешь украшать?
Доколе ложными лучами
Наш разум хочешь ослеплять?
Мы станем жертвой нам бесчестной
Твои чтить замыслы упрямы,
Прельщенная словесна тварь?
Народ порабощен обману,
Малейшие твои дела
За ум, за храбрость чтит избранну.
Ты власть, ты честь, ты сил хвала;
В угоду твоему пороку
И добродетель превысоку
Лишает собственных красот.
Его неправедны уставы
На верьх возводят пышной славы
Твоих любимцев злобной род.
Но пусть великостию сею
О титлах хвалятся своих;
Поставим разум в том судьею
И добрых дел поищем в них.
Я вижу лишь одну безмерность,
Надменность, слабость и неверность,
Свирепство, бешенство и лесть.
Доброта странная! откуду
Из злости сложенному чуду
Дается оной должна честь?
Ты знай: герои совершенны
Премудростию в свет даны;
Она лишь видит, коль презренны,
Что чрез тебя возведены;
Она ту славу презирает,
Что рок неправедной рождает
В победах слепотой своей;
Пред строгими ее очами
Герой с суровыми делами
Почтить ли токи те кровавы,
Что в Риме Сулла1 проливал?
Достойно ль в Александре славы,
Что в Аттиле всяк злом признал?
За добродетель и геройство
Хвалить ли зверско неспокойство
И власть окровавленных рук?
И принужденными устами
Могу ли возносить хвалами
Начальника толиких мук?
Издревле что об вас известно,
О хищники чужих держав?
Желанье в мире всем не вместно,
Попрание венчанных глав,
Огня и трупов полны стены,
И вы в пару кровавой пены,
Народ, пожранный от меча,
И в шуме бледна мать великом
Свою дочь тщится с плачем, с криком
Отнять с насильного плеча.
Слепые мы судьи, слепые,
Чудимся таковым делам!
Одне ли приключенья злые
Дают достоинство царям!
Их славе, бедствами обильной,
Без брани хищной и насильной
Не можно божеству земному
Без ударяющего грому
Твоим величеством блистать?
На первенстве прямая честь,
И кто, поправ врага собою,
Издревле воины известны,
Похвальны, знатны, славны, честны
Оплошностью противных сил.
Худым Варроновым2 призором,
Упрямым и неправым спором
Ганнибал славу получил.
Кого же нам почтить героем
Великим собственной хвалой?
Царя, что правдой и покоем
Последуя Веспазиану3,
Едину радость несказанну
Имеет в счастии людей,
Отец отечества5 без лести,
И ставит выше всякой чести
Числом своих щедроты дней.
О вы, что в добродетель чтите
Един в войнах геройской шум,
Себе Сократа вобразите
За Клитова убивца4 в ум;
Вам будет царь в нем несравненный,
Правдивой кротостью почтенный,
Тогда страшилище Евфрата
Против венчанного Сократа
Герои люты и кровавы!
Поставьте гордости конец,
Рожденной от воинской славы
Забудьте лавровой венец.
Напрасно Рима повелитель
Октавий, света победитель,6
Навел в его пределы страх;6
Он Августом бы не нарекся6,
Когда бы в кротость не облекся
И страха не скончал в сердцах.
О воины великосерды!
Явите ваших луч доброт;
Посмотрим, коль тогда вы тверды,
Когда то к вам великодушно,
И блеск ваш очи всех слепит;
Но только лишь оно отстанет,
Геройска похвала увянет,
Способность средственна довлеет
Завоевателями быть.
Кто счастие преодолеет,
Хоть помощь от него теряет,
Но с постоянством пребывает,
Для коего от всех почтен;
С Тиверием7 ли он возвышен
Или как Варус8 поражен.
Излишню радость не внушает
В недвижности своей предел
И осторожно умеряет
Неистовство успешных дел.
Пусть счастие преобратится;
Недвижна добродетель тщится
Презренной разрушать упор.
Конец имеет благоденство,
Стоит в премудрости блаженство,
Непостоянен рока взор.
Премудрость! чрез твои законы
Он выше рока и богов;
В средине карфагенской власти9,
Своих героев смерть отмстил;
Ходя в твои небесны следы,
Во время слезныя победы
В трофеи гробы превратил.
Вторая половина 1759
Из античных поэтов*
Гомер
Илиада*
1
Пустила по земли заря червленну ризу;
Тогда созвав богов Зевес-громодержитель
На высочайший верьх холмистого Олимпа,
Отверз уста свои; они прилежно внемлют:
«Послушайте меня, вси боги и богини,
Когда вам объявлю, что в сердце я имею.
Ни мужеск пол богов, ниже богинь пол женский
Закон мой преступить отнюд да не дерзает,
Дабы скорее мне к концу привесть всё дело.
Когда увижу я, из вас кто с неба сойдет
Во брани помощь дать троянам либо грекам,
Тот ранен на Олимп со срамом возвратится;
Или, хватив его, повергну в мрачный Тартар,
Далече от небес в преглубочайшу пропасть,
Где твердой медной пол и ворота железны».
(VIII, 1-15)
2
За здравие твое. Мы как бы у Атрида
Твоею, Ахиллес, здесь пищею довольны.
Ты нас столом своим довольно угостил.
Не ради пиршества к тебе мы нынь пришли;
Нас греческих полков погибель устрашает,
И наши корабли едва ли уцелеют.
Уже тебе пора во крепость облещись:
Трояна близ судов поставили свой стан,
И их союзники зажгли в полках огни,
Грозятся купно все, что с брегу не отступят,
Пока до кораблей ахейских не достигнут,
И, грянув, сам Зевес дает им добрый знак.
Надеясь на него, Приамов храбрый сын
В ужасной ярости всех греков презирает
И в бешенстве других богов не почитает,
Желает, чтоб заря скорее началась,
И хвастает отсечь все носы у судов,
И флот весь истребить, возжегши хищный пламень,
И греков всех убить смятенных в мрачном дыме.
Сего весьма страшусь, и чтоб сему Зевес
Так быть не попустил, и не судил бы
