платоники понимают числа не как функции, а как некие идеальные и вещественные тела. И когда заходила речь о разности пространств, то с числами оперировали как с видимыми и слышимыми телами, ставя их в ту или другую физико–геометрическую или диалектическую, но всегда наглядную связь.
Так и здесь, в «гармонии сфер», желая дать представление о разности и неоднородности времени в разных сферах, Платон пользуется общепифагорейской диалектикой числа, по которой роль первого начала тетрактиды играет единица, роль второго — двойка, роль третьего — тройка и роль четвертого — четверка. Если в самом «Тимее» об этом говорится весьма глухо («От всего [демиург] отделил одну часть, потом двойную часть первой, далее, в качестве третьей части — полуторную часть второй и тройную первой, затем, в качестве четвертой — двойную второй», 35b), то полное разъяснение этого находим у Прокла. Тот, кто изучил этот огромный комментарий Прокла к «Тимею», занимающий несколько сот страниц, невольно должен признать, что «Тимей» предполагает весьма продолжительную и детальнейшим образом разработанную традицию, так как весьма важные вещи затронуты в нем очень глухо, а тем не менее они требуют друг друга, совпадая в неожиданных деталях. Или Платон плохо изложил свою непродуманную систему космоса, и тогда нужно считать чудом, что почти через тысячу лет после этого Прокл так складно сумел объяснить всю эту громаду странных ухищрений и натяжек. Или же надо предположить, что Прокл представляет собою естественное развитие стройного и определенного ядра, заложенного в «Тимее», и тогда необходимо признать, что Платон дает в «Тимее» не просто произвольно выдуманные числа и конструкции, но весьма строго и подробно разработанную систему космоса, и только весьма интенсивная и насыщенная традиция общепифагорейского космоса избавляла его от необходимости входить в объяснение деталей и позволяла многое изложить суммарно и даже фрагментарно. Я думаю, что последнее объяснение более исторично и более соответствует характеру философствования в «Тимее» и у его великого комментатора. Но тогда, излагая систему космоса «Тимея», необходимо вкладывать какой–то не чисто числовой, но содержательно–философский смысл в числовые конструкции «Тимея».
Прокл и объясняет, что значит этот странно выводимый ряд чисел «Тимея», начинающийся с 1, 2, 3 и 4. Это есть, говорит Прокл, самая обыкновенная пифагорейско–платоническая тетрада, которая получается в самом начале диалектического пути. Известно учение Прокла о тройном определении сущности — сущность пребывает сама по себе (????), сущность раскрывает себя (???????, эманация), и сущность, по раскрытии, возвращается в себя (?????????) [304 — Procl. in Tim. 11 205?5_?7: «Всякое знание возвращает познающее к познаваемому, как всякая природа хочет рождать и совершать выхождение вниз». 209t6_18: душа втройне неделима— ??????? ??? ???????? ??? ???????????? //пребывающая, выступающая и возвращающаяся (греч.).//, причем «выступающее» имеет в качестве пребывающего — «остающееся», а «возвращающееся» и «выступило», и «остается» (20918_24). О том же тройном самоопределении — 20524_25; 218зо—219і2, 223із—2243, 25713_18; и в др. местах. Великолепные формулы «возвращения» — Inst, theol., 31—39. Ср. наши примеч., напр. 51, и тексты в § 4—5.]. Это учение как основание всего диалектического развития и есть принцип построения первой тетрактиды. Душа, творящая космос, есть нечто устойчивое и пребывающее в себе как одно целое. Она — монада [305 — 204, 206, 215] Второе начало умножает первое исходящими из последнего эмаиациями. Это — диада, «выявляющая (????????) все эманации сущности». Потому она и «двойная первой». Тут душа подражает «неопределенной диаде и умной беспредельности» [306 — 204, 206, 215]. Третье начало «целиком возвращает душу снова к началу»; оно, управляясь и измеряясь им, обнимает его и наполняет его, так что в отношении первого начала оно уже «тройное» (ибо предполагает двойную повторенность однажды данного — первого) и в отношении второго начала оно — «полуторное» (ибо второе воспроизводится им только наполовину, т. е. 2 + -?= 3, в то время как и это половинное воспроизведение само по себе есть нечто единое, так что в триаде содержится и монада, и диада) [307 — 20425—2052, 2066_15_21, 2159_,0.] До сих пор рассматривалась стихия самого смысла. Дальнейший диалектический этап говорит о ставшем смысле, о факте смысла, о носителе смысла. Это и есть тетрада, стоящая посредине между чистым триадным смыслом самим по себе и его дальнейшими воплощениями и эманациями. Прежде чем воплощаться или проявляться далее и в разных степенях, он должен воплотиться и проявиться всецело и максимально. Это и выполняет тетрада, «воистину всесогласная, содержащая в себе все смыслы и выявляющая (???????????) в себе второй мировой распорядок» [308 — 215]. Все дальнейшее есть все новое и новое диалектическое развитие и воспроизведение этой основной тетрады. Прокл вслед за Платоном говорит о трех «эманациях», которые, по образцу диады, все четные, и о трех «реверсиях», которые, по образцу триады, все нечетные [309 — 219]
2. Принимая все это во внимание и имея в виду тетрактиду В, где даны те же самые числа, что и в тетрактиде Л, но в своем инобытийном продолжении, Платон и Прокл получают для момента оформления, в результате меональ–ного растекания (момента, представленного в тетрактиде А числами 2 и 4), — число 8[310 — 206, 213–214] , для момента, эйдетически–становящегося оформления (в тетрактиде А — 3) — число 9 [311 — См. след, примеч.], для момента полного качества, как для результата носительства на себе четвертым началом всего триадного смысла, — новое потенцирование тройки = З = 27 [312 — 213зі—2144. Тут–то мы и видим, какую роль играют в платоническом космосе законы кратных отражений, которые мы диалектически вывели в общей форме в § 15.]. Так получалась у Платона схема:
Это — числовое выражение уже изложенной диалектики [313 — И в этом разгадка странных, на первый взгляд, числовых операций в «Тимее», где демиург, после первых четырех количеств, о которых было сказано выше, берет из общей смеси (35с) «в качестве пятой части — тройную третьей, шестой — восьмерную первой, седьмой — двадцатисемерную первой». Лямбдообразное расположение у платоников (Крантор у Plut. an. procr in Tim., с. 29 = VI 181 Bern., сам Plut. de mus., с. 22 = VI 506—508 и Chalc., с. 39 Wrob.) чисел, выходящих из единицы, имеет целью только наглядно показать разницу двух основных рядов потенций, порождаемых единым. В дальнейшем (стр. 202—203) эти ряды опять вдвигаются один в другой, так что снова получается единый ряд — 1, 2, 3, 4, 8, 9, 27 (ср. пояснения у Th. Н. Martin, I 387—389).]: единица — первоначало, высшее бытия и мысли; 2, 4, 8 суть последовательные потенцирования момента растекающейся множественности, закрепляемой в 1) эйдосе, в 2) качестве тетрактиды А и 3) в качестве тетрактиды В, или в эйдоле; 3, 9, 27 суть последовательные потенцирования момента эйдетического становления (третьего начала тетрактиды) — 1) в тетрактиде А, 2) в тетрактиде В — становление эйдола и 3) в тетрактиде В — полное вещное качество (как носитель ставшего эйдола).
Этими числами выражается отношение сфер, вращающихся вокруг земли. Всего сфер 7, они ограничиваются орбитами Солнца, Луны и пяти известных тогда планет — Венеры, Меркурия, Марса, Юпитера, Сатурна [314 — О значении седмерицы 202зо—203б.]. Последняя сфера — мир неподвижных звезд, занимающий особое положение среди всех сфер. Так получается возможность представить себе разные сферы и их времена [315 — Согласно плану моего чисто диалектического исследования, я не вхожу в детали античной астрономии и сферики и только рисую методы астрономических построений в платонизме. Для истории системы античного космоса я бы указал небольшую, но хорошую работу О. F. Gruppe, Die kosmische Systeme der Grie–chen, Berl., 1851, и полемическую, направленную против нее книгу A. Bockh, Untersuchungen uber das kosmische System des Platon, Berl., 1852. Параллельное изучение этих трудов и столкновение в них двух корифеев классической филологии весьма поучительно. Отмечу, напр., что Группе находит у Платона целых пять систем космоса (16—30), что Бек опровергает, или, напр., всю эту полемику о том, вращается ли земля, по Платону, или не вращается, и толкование Plat. Tim. 40а у Группе (4—15) и у Бека (59—75); ср. уродливо–натянутое примирение обоих мнений у Е. Frank, Plato und die sogenannten Pytha–goreer. Halle, 1923, 205—207. Книга Франка также полезна для ранней истории пифагорейской и платонической астрономии, музыки и математики, хотя и сведение платонического пафоса мифов на естественнонаучные конструкции (напр., 108—118) звучит малоубедительно. Много фактического материала о музыке, математике^ астрономии в «Тимее»— в известном труде Th. H. Martin, Etudes sur le Timee. Paris, 1841, 1—И. Однако, взгляды Мартена я считаю сейчас глубоко устаревшими, и я избегал их критики, так как теперь комментарий на «Тимея» не может возникнуть из поправок старых комментариев. Он должен быть написан заново. — О планетных кругах и их взаимоотношении у Платона см. Martin, II 46—48, 63—64 (тут важное перечисление источников для изучения планетных наименований в древности), 64—66 (о положении и цветах семи планет по Платону, с привлечением R. P. X 616—617 и Epinom. 986—987 и пр. вариантов), 66—74 (о движении Меркурия и Венеры) и др.].
Разумеется, такое построение полно всякой наивности, и астрономы могут сколько угодно над ним смеяться, но, с другой стороны, было бы тоже глупо думать, что числа 1, 2, 3, 4, 8, 9, 27 в представлении Платона суть действительно то, что мы называем теперь числами. Это, конечно, не числа, а просто символы некоей строгой упорядоченности того или иного пространства и его времени и символы взаимоотношения этих упорядоченностей. Впрочем, такое определение пифагорейского числа я делаю только ради популярных целей. По существу же в понятии числа у пифагорейцев и платоников есть нечто весьма определенное и специфическое. Прокл немало говорит о том, как не надо понимать эти числа мировой души в «Тимее». Это не есть деление телесное, так как душа — не тело, но среднее между телом и умом [316 — Procl. in Tim. II 193j3_17. Значит, числа эти говорят не просто о пространственных расстояниях.]; она и не превосходнее тел, а лишь упорядочивает их [317 — II 193] Не есть они и само деление, так как они не количество, но — сущностные (????????) числа, сами от себя зависящие, едино–эйдетичные [318 — 193]. Далее, они и не «сперматические логосы», по телесности и смысловой нечистоте последних, и не параллель к теоремам узрения, из которых каждая содержит в себе все целое узрения, так как мы тут изучаем не знание, но сущность [319 — 193]. Не похожи они и на отношения, царящие в
