несомненно, поскольку рассуждения наши базировались на
простых и наглядных непосредственных данных,
получаемых на основе простой интуиции. Но
также несомненно, что тут была у нас и диалектика. Рассматривая, например, законы природы,
мы убедились, что они и, безусловно, объективны, и, безусловно, являются предметом анализа
и что противоположности слились здесь в одно
нераздельное целое. А о теории познания нечего и говорить. И все объективное и все субъективное, несомненно, явилось для нас именно
предметом познания, который сначала мы воспринимали интуитивно, но тут же подвергали
и дискурсивному, рассудочному мышлению, чтобы получить определенного рода научную истину. Поэтому не нужно трех слов, достаточно и
одного слова. И это слово «философия». Когда
упрямо держатся за отдельные понятия, обычно
теряют из виду целое. Отсюда и ограниченность
этих трех дискретно, в отрыве друг от друга
понимаемых терминов и понятий.
В «Философских тетрадях» В. И. Ленин писал: «Бесконечная сумма общих понятий, законов… дает конкретное в его полноте»; «Движение познания к объекту всегда может идти лишь
диалектически…»
1
; «Каждое понятие находится в известном отношении, в известной свя-
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 252.
111зи со всеми остальными…»
1
; «Человеческие
понятия субъективны в своей абстрактности,
оторванности, но объективны в целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике»
2
; «Человек не может охватить = отразить = отобразить
природы всей, полностью, ее «непосредственной
цельности», он может лищь вечно приближаться к этому, создавая абстракции, понятия, законы, научную картину мира и т. д. и т. п.»
3
В заключение необходимо напомнить еще
одно. Мы везде исходили из стихии существования, реальности бытия. Этр лежало у нас в основе рассуждений об объекте, который прежде
всего есть, существует, действует и становится
предметом познания. Но то же самое лежало у
нас и в основе наших суждений о субъекте, который также есть, существует, действует и становится предметом познания. Кто это забывает,
тот не понимает ни нашего учения о субъекте и
объекте, ни ленинского учения о той единой
науке, в которой совпадают и логика, и диалектика, и теория познания.
«Действительность выше, чем бытие и чем
4
; «Совокупность всех сторон явления, действительности и их (взаимо)-
отношения — вот из чего складывается истина»
5
,— подчеркивал В. И. Ленин.
Читая работы И. Дицгена — немецкого рабочего, социал-демократа, философа, самостоятельно пришедшего к основным положениям
диалектического материализма (который он на-
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 179.
2 Там же, с. 190.
? Там же, с. 164.
4 Там же, с. 140.
6 Там же, с. 178.
112зывал социалистическим материализмом),
В. И. Ленин отметил, в частности, следующие
его положения: «Социалистический материализм понимает под «материей» не только весомое и осязаемое, но и все реальное бытие — все,
что содержится в универсуме, а ведь в нем содержится все, ибо все и универсум — это только
два названия одной и той же вещи; и социалистический материализм хочет охватить все одним понятием, одним названием, одним классом — безразлично, называется ли этот универсальный класс действительностью, реальностью,
природой или материей» 1.
Таким образом, если В. И. Ленин говорит,
что не нужно трех слов — «логика», «диалектика» и «теория познания», а достаточно одного
слова, то, как мы уже сказали, это слово «философия», то есть наука об абсолютной и всеохватывающей действительности. Эта действительность выше и всякого объекта, и всякого субъекта, потому что именно она все из себя порождает и творит, в том числе и всякий субъект, и
всякий объект. Логика, диалектика и теория познания являются только частными, а следовательно, и только частичными подходами к пониманию действительности вообще.
О ДИАЛЕКТИКЕ КАК ТАКОВОЙ
Диалектика (греч. dialektike techne) — искусство вести беседу, спор (от dialegomai — веду
беседу, спор) — теория такого различия явлений, понятий и предметов вообще, которая в то
же самое время с необходимостью требует и ото-
1 Ленин В, И. Поли, собр, соч., т. 29, с. 435.
113ждествления того, что различено. Так, человек
непрерывно меняется с момента своего появления на свет и до последнего момента своей жизни, и все-таки это — один и тот же человек.
В живом организме отдельные органы совершенно непохожи один на другой, и тем не менее все
они представляют собой один и тот же вполне
целостный организм. И вообще, части целого,
безусловно, отличны от самого целого; но тем не
менее целое- есть то новое качество, в котором
все составляющие его отдельные качества совпадают в общей нераздельности. Короче говоря,
диалектика в основном есть учение о единстве
и борьбе противоположностей. Это — самое «ядро диалектики». «Вкратце диалектику можно
определить, как учение о единстве противоположностей. Этим будет схвачено ядро диалектики, но это требует пояснений и развития»1.
«Диалектика есть учение о том, как могут
быть и как бывают (как становятся) тождественными противоположности,—
при каких условиях они бывают тождественны,
превращаясь друг в друга,— почему ум человека
не должен брать эти противоположности за
мертвые, застывшие, а за живые, условные, подвижные, превращающиеся одна в другую»
2
.
Итак, пояснения и развитие основного определения диалектики должны заключаться в установлении ее связей с действительностью. Поэтому и все категории диалектики не являются
неподвижными, но переходящими одна в другую. Ведь если действительность есть саморазвитие, то и диалектика должна оперировать
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 203.
2 Там же, с. 98.
114подвижными и саморазвивающимися категориями, не только отражающими практическое творчество природы и истории, но и способствующими изменению и природы и истории. Это и лежит в основе всех принципов диалектики.
Здесь важны три уточнения.
Во-первых, когда говорят иной раз о диалектике как о теории развития, то допускают некоторого рода неточность, поскольку понятие
«развитие» указывает на рост, на увеличение и
на достижение нового, в то время как диалектика охватывает также и процессы увядания, регресса и даже гибели. Поэтому лучше говорить
не о развитии, а о становлении вообще, ведь
становление совершается и в нарастании и в
убывании.
Во-вторых, как мы уже отметили, все диалектические категории всегда находятся в становлении и во взаимном переходе одна в другую. Следовательно, когда мы говорим о диалектическом единстве противоположностей, то
будет точнее говорить не просто о единстве противоположностей, а о единстве и борьбе противоположностей.
И в-третьих, когда говорится о диалектическом мышлении как об отражении действительности, то здесь часто возникает опасность понимать отражение как пассивный процесс, в
котором активность признается только за действительностью, но в этой активности часто отказывают самому мышлению. На самом же деле
если мышление есть отражение действительности, а действительность есть вечное творчество,
то и мышление обязательно есть вечное творчество. Правда, творчество мышления так же
специфично, как и само мышление. И тем не
115менее если действительность вечно приходит
все к новым и новым формам, то и мышление в
результате своего специфического процесса тоже приходит все к новым и новым формам; и эти
формы соответствуют самой действительности,
то есть содействуют ее осмыслению и развитию.
Когда математик решает свои сложнейшие уравнения, он не смотрит на Солнце, Луну или звезды. Но оказывается, что применение этих уравнений к движениям небесных тел дает возможность точнейшим образом предсказывать те или
иные явления, наблюдаемые на небесном своде. Итак, если мы станем применять диалектический метод, то убедимся, что мышление не
только отражает действительность, но и осмысляет ее и создает возможность ее преобразования.
Имеется один способ в кратчайшей форме
изложить сущность диалектического процесса.
То, что для диалектики необходимы по крайней
мере две противоположности и объединение
этих противоположностей в самостоятельную
цельность, выражается в так называемой диалектической триаде: одна противоположность,
или тезис («полагание»); другая противоположность, отрицающая первую, или антитезис
(«противополагание»); объединение этих двух
противоположностей в общую их цельность, или
синтез («совместное полагание»). В таком виде
триада (троичность) действительно является
элементарнейшим и кратчайшим способом выражения самой основной сущности диалектического перехода. Однако широкая популярность
диалектической триады часто приводила к ошибочному ее использованию, нарушающему основу диалектики.
116Прежде всего эта триада часто превращалась в абстрактную схему, не базирующуюся на
объективной действительности. Это делало диалектическую триаду не только чем-то условным
и относительным, по даже произвольным оправданием любых противоречий жизни. Без опоры
па объективную действительность такая диалектическая триада всегда рискует превратиться
(и нередко фактически превращалась) в чистейшую софистику. Далее, чересчур абстрактный
схематизм диалектической триады часто приводил к пониманию синтеза как чего-то окончательного и в этом смысле мертвого и неподвижного. Но те синтезы, о которых говорит диалектика, всегда подвижны и являются только тезисом для новой триады. Наконец, неоднозначны
результаты использования диалектической триады и как обязательного метода изложения. Если
триадичность вносит в изложение ясность и отчетливую последовательность, такая триадичность, конечно, не должна быть отвергаема, хотя
при изложении диалектической мысли можно
пользоваться и другими способами. Все такого
рода опасности диалектической триады прекрасно понимал сам Гегель, сочинения которого пестрят самыми разнообразными триадами. Тем
не менее Гегель пишет о диалектической триаде: «…это единство, равно как и вся форма метода — троичность, есть лишь совершенно
поверхностная, внешняя сторона способа познания… Формализм, правда, тоже усвоил троичность и придерживался ее пустой схемы; поверхностность, бесцеремонность и пустота современного философского так называемого конструирования… сделали эту форму скучной и
приобрели ей дурную славу. Но из-за пошлого
117характера этого употребления она не может потерять своей внутренней ценности, н следует
высоко ценить то, что на первых порах был найден хотя бы непостигнутый еще в понятиях
образ разумного» ‘. Важно отметить, что гегелевскую критику абстрактного схематизма диалектической триады одобрил В. И. Ленин2. Таким образом, если в диалектической триаде исключить формализм, абстрактный схематизм,
отрыв от объективной реальности, а также связь
неподвижных понятий, то ее следует считать
элементарнейшей формулой диалектического
перехода вообще.
Диалектическая триада в той или иной форме выдвигалась на протяжении всей истории античной и средневековой философии. Так, уже
древние пифагорейцы считали принципами всего существующего, и прежде всего числа, «предел» («границу») и «беспредельное», причем
беспредельное представлялось как некий фон,
на котором вырисовывается та или иная ограниченная фигура. В подобном синтетическом
виде трактовались в античности категории единого и многого, или монады и диады, и многие
другие противоположности. Такого рода триада
предела,, беспредельного и «смешанного» из того
и другого в виде числа и любой другой структуры, яснейшим образом трактуется у Платона
(«Филеб»). В диалоге Платона «Тимей» чувственно-материальный космос и входящий в него
человек представляются как совокупное действие космического ума и необходимости (материи). Особенно тщательной логической отделке
1 Гегель. Наука логики. М., 1972, т. 3, с. 302—303.
2 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 210—211.
118диалектическая триада подверглась в неоплатонизме, начиная с Плотина (III в.), в виде разделения всего сущего на неделимое первоединство, раздельный ум и самодвижно становящуюся космическую душу с дальнейшим воплощением этой триады в чувственно-материальном
космосе. Наиболее богата триадическими построениями философия Прокла (V в.). Наконец, и
все средневековье исходило из христианского
догмата о троице. В новое и новейшее время
немецкий идеализм часто базировался на анализе диалектической триады.
Вопрос о диалектической триаде в марксизме-ленинизме также является весьма глубоким
и плодотворным. Здесь многое еще требует уяснения, но, во всяком случае, производительные
силы, производственные отношения и способ
производства как их синтез, несомненно, понимаются как весьма четкая диалектическая
Диалектика имеет длительную, многовековую историю. Уже первобытное мышление содержало своеобразное представление о развитии.
Древневосточная, а также античная философия
создали непреходящие образцы диалектических
теорий. Античная диалектика, основанная на
живом чувственном восприятии материального
космоса, уже начиная с первых представителей
греческой
