такие, например, понятия, как
«бытие-возможность». Это — понятие вечности,
являющейся вечным становлением, вечной возможностью всего нового, что и является ее
подлинным бытием. Таково же, например, и понятие вечной потенции, порождающей все
новое, так что эта потенция есть последнее
В этой связи необходимо упомянуть Джордано Бруно (XVI в.), гераклитовски мыслящего пантеиста и материалиста, который тоже
учил и об единстве противоположностей, и о
тождестве минимума и максимума (понимая
этот минимум близко к учению о бесконечно
малом), и о бесконечности Вселенной (вполне
диалектически трактуя, что ее центр находится
повсюду, в любой ее точке). Такие философы,
как Николай Кузанский и Джордано Бруно, все
еще продолжали учить о божестве и о божественном единстве противоположностей, но в
этих концепциях большое значение приобретает принцип бесконечно малого, а через век
или полтора появилось и самое настоящее исчи-
128сление бесконечно малых, представлявшее
собой новый этап в развитии истории диалектики.
В новое время, в период господства рационалистической метафизики, математический
анализ (Р. Декарт, Г. Лейбниц, И. Ньютон,
Л. Эйлер), оперирующий переменными, то есть
бесконечно становящимися функциями и величинами, стал хотя и не всегда осознанной, но
фактически неуклонно назревавшей областью
диалектики. Ведь то, что в математике называют переменной величиной, является с философской точки зрения становящейся величиной; в результате этого возникают те или иные
предельные величины, которые в полном смысле слова оказываются единством противоположностей. Так, производная есть единство
противоположностей аргумента и функции, не
говоря уже о самом становлении величин и о
переходе их к пределу.
Необходимо иметь в виду, что, исключая
неоплатонизм, сам термин «диалектика» либо
вовсе не употреблялся в тех философских системах средних веков и нового времени, которые, по существу, были диалектическими, либо
употреблялся в смысле, близком к формальной
логике. Таковы, например, трактаты Иоанна Дамаскина «Диалектика» (VIII в.) в византийском богословии и «О разделении природы»
Иоанна Скота Эриугены (IX в.) в западном богословии. Относящиеся к XVII в. учения Декарта о неоднородном пространстве, Спинозы о
мышлении и материи, о свободе и необходимости, Лейбница о присутствии каждой монады во
всякой другой монаде, несомненно, содержат в
себе весьма глубокие диалектические построе-
5 А. Ф. Лосев 129ния, но у самих этих философов диалектической
логикой не именуются.
Философия нового времени также была шагом вперед к осознанию того, что такое диалектика. Эмпирики (Ф. Бэкон, Дж. Локк, Д. Юм)
при всей своей метафизичности и дуализме
приучали видеть в категориях отражение действительности. Рационалисты при всем своем
субъективизме и формалистической метафизике приучали находить в категориях некое самостоятельное движение. Были даже попытки
некоторого синтеза того и другого, но они не
могли увенчаться успехом ввиду засилья индивидуализма, дуализма и формализма в буржуазной философии нового времени и слишком
резкого противопоставления «Я» и «не-Я»,
причем примат обычно утверждался за «Я» в
противоположность пассивно понимаемому
«не-Я».
Достижения и неудачи такого синтеза можно продемонстрировать на примере Спинозы.
Первые определения в его «Этике» вполне диалектичны. Если в причине самого себя совпадают сущность и существование, то это — единство противоположностей. Субстанция есть то,
что существует само по себе и представляется
само через себя. Это также единство противоположностей — бытия и определяемого им же
самим представления о нем. Атрибут субстанции есть то, что ум представляет в ней как ее
сущность, есть совпадение в сущности того,
чего она является сущностью, и умственного
ее отражения. Два атрибута субстанции — мышление и протяжение — это одно и то же. Атрибутов бесконечное количество, но в каждом из
них отражается вся субстанция. Несомненно,
130здесь у Спинозы мы имеем дело с диалектикой.
И все-таки даже спинозизм слишком нечетко
говорит об отражении и слишком мало понимает обратное отражение бытия в самом бытии.
А без этого невозможно построить правильно и
систематически осознанную диалектику.
Классическую для нового времени форму
диалектики создал немецкий идеализм, начавший с ее негативной и субъективистской трактовки у Канта и перешедший через Фихте и
Шеллинга к объективному идеализму Гегеля.
У Канта диалектика является не чем иным, как
разоблачением иллюзий человеческого разума,
желающего достигнуть цельного и абсолютного
знания. Так как научным знанием, по Канту,
является только такое знание, которое опирается на чувственный опыт и обосновано деятельностью рассудка, а высшие понятия разума
(бог, мир, душа, свобода) этими свойствами не
обладают, то диалектика обнаруживает неминуемые противоречия, в которых запутывается
разум, желающий достигнуть абсолютной цельности. Однако эта чисто негативная трактовка
диалектики имела огромное историческое значение, так как обнаружила в человеческом разуме его необходимую противоречивость. Это
привело в дальнейшем к поискам путей преодоления данных противоречий, что и легло в основу диалектики в положительном смысле.
Следует отметить также, что Кант впервые в
новой философии указал на большое и самостоятельное философское значение диалектики.
Но даже Кант бессознательно поддался впечатлению от той огромной роли, которую диалектика играет в мышлении. И все же вопреки
своему дуализму, метафизике и формализму он
5* 131незаметно для самого себя весьма часто пользовался принципом единства противоположностей. Так, в главе «О схематизме чистых понятий рассудка» своего основного труда «Критика чистого разума» он вдруг задает себе вопрос: каким же образом чувственные явления
подводятся под рассудок и его категории? Ведь
ясно, что между тем и другим должно быть нечто общее. Это общее, которое он называет
здесь схемой, есть время. Именно время связывает чувственно протекающее явление с категориями рассудка, так как оно и эмпирично, и
априорно (доопытно). Тут у Канта, конечно,
путаница, потому что, согласно его основному
учению, время не есть нечто чувственное, так
что эта схема отнюдь не дает объединения чувственности и рассудка. Однако несомненно и то,
что бессознательно для самого себя Кант понимает здесь под временем становление вообще, а
в становлении каждая категория в каждый момент возникает и в тот же момент снимается.
Так, причина данного явления, характеризуя
собой его происхождение, обязательно в каждый момент проявляет себя по-разному, то есть
постоянно возникает и исчезает. Даже знаменитые антиномии Канта (как, например: мир
ограничен и безграничен в пространстве и во
времени) в конце концов тоже снимаются Кантом при помощи метода становления: фактически наблюдаемый мир конечен; однако найти
этот конец во времени и в пространстве мы не
можем; поэтому мир и не конечен, и не бесконечен, а существует только искание этого конца согласно требованию разума.
Таким образом, диалектический синтез (например, чувственности и рассудка) фактически
132строился уже самим Кантом, но метафизическидуалистические предрассудки помешали ему создать здесь ясную и простую концепцию.
Фихте выводил возможность систематической диалектики из понимания вещей в себе как
субъективных категорий, лишенных всякого
объективного существования. Получился абсолютный субъективизм и тем самым уже не дуализм, а монизм, что способствовало систематическому выделению одних категорий из других.
Стоило только внести в абсолютный дух Фихте
природу, что мы находим у Шеллинга, а также
и историю, что мы находим у Гегеля, как возникла система объективного идеализма, которая
в пределах этого абсолютного духа давала безупречную по своему монизму диалектику, охватывавшую всю область действительности, начиная от чисто логических категорий, проходя
через природу и дух, и кончая диалектикой
исторического процесса.
Гегелевская диалектика (если не говорить о
всех прочих областях знания, хотя, по Гегелю,
они тоже представляют собой движение категорий, создаваемых мировым духом) — это систематически развитое учение, в котором дана
содержательная картина «всеобщих форм движения» ‘. Гегель прав со своей точки зрения,
когда выделяет в диалектике бытие, сущность и
понятие. Бытие есть самое первое и самое абстрактное определение мысли. Оно конкретизируется в категориях качества, количества и меры
(причем мера понимается как определенное и
количественно ограниченное качество). Гегель
понимает качество в виде исходного бытия, ко-
1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 22.
133торое после своего исчерпания переходит в небытие и становление как диалектический синтез бытия и небытия (поскольку во всяком становлении бытие всегда возникает, но в тот же
самый момент и уничтожается). Далее Гегель
рассматривает то же бытие, но уже с противопоставлением его ему же самому. Отсюда рождается категория сущности бытия, а в этой сущности Гегель находит сущность самое по себе,
ее явление и их диалектический синтез в категории действительности. Гегель исследует и ту
ступень диалектики, где фигурируют категории,
содержащие и бытие, и сущность. Это — понятие. Гегель как абсолютный идеалист именно в
понятии находит высший расцвет и бытия, и
сущности. Он рассматривает понятие как субъект, как объект и как абсолютную идею. Гегелевское понятие можно, как это делал Ф. Энгельс, истолковать материалистически — как общую природу вещей, и тогда этот раздел
гегелевской логики теряет свой мистический
характер и приобретает рациональный смысл.
В общем же все категории продуманы у Гегеля
так глубоко и всесторонне, что, например,
В. И. Ленин, заключая конспект гегелевской
«Науки логики», говорит: «…в этом самом
идеалистическом произведении Гегеля
всего меньше идеализма, всего больше
материализма. «Противоречиво», но факт!» ‘
Создание Гегелем логики становления явилось наивысшим достижением западной философии. Все логические категории берутся Гегелем
в их динамике и творческом взаимопорождении,
хотя они оказываются порождением только ду-
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 215.
134ха, который понимается как такое объективное
начало, где представлены природа, общество и
вся история.
Огромным шагом вперед в домарксистской
философии XIX в. явилась деятельность русских
революционных демократов — В. Г. Белинского,
А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, которым их революционная теория и
практика не только дали возможность перейти
от идеализма к материализму, но и привели их
к диалектике становления, что помогло им создать самые передовые концепции в разных областях культуры. В. И. Ленин отмечал, что диалектика Гегеля явилась для Герцена «алгеброй
революции» ‘. Насколько Герцен глубоко понимал диалектику, например, в отношении физического мира, видно из следующих его слов:
«Жизнь природы — беспрерывное развитие, развитие отвлеченного простого, не полного, стихийного в конкретное полное, сложное, развитие зародыша расчленением всего заключающегося в его понятии, и всегдашнее домогательство
вести это развитие до возможно полного соответствия формы содержанию — это диалектика физического мира»2. Глубокие суждения о
диалектике высказывал и Чернышевский. По
условиям времени революционные демократы
могли только подойти к материалистической
диалектике.
Если формулировать общий вывод из истории диалектики, то, очевидно, эти исторические
периоды есть не что иное, как частный случай
общей теории общественно-экономических фор-
1 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 21, с. 256
2 Герцен А. И. Собр. соч. В 30 т. М., 1954, т. 3
с. 127.
135маций. Для античности характерна фиксация
чувственно-материального космоса; таковой же
является и ее диалектика. На место подобного
вещественно-телесного понимания диалектики в
эпоху средневекового феодализма приходит личностная интуиция, причем личность мыслится
лишь в своем абсолютном и надмировом состоянии. Поэтому диалектика характеризует здесь
в первую очередь тринитарную, то есть связанную с понятием троицы, проблему абсолютной
личности. В условиях капиталистической формации, основанной на частном предпринимательстве, диалектика продолжает оставаться
личностной, но уже в смысле абстрактной человеческой личности. После того как абсолютизировались отдельные стороны человеческой
личности, то есть после европейского рационализма и эмпиризма нового времени, человеческая личность впервые благодаря Канту начинает трактоваться как полноценная и
абсолютная, а историзм Гегеля приводит
домарксистскую диалектику к ее окончательному классическому виду’. В дальнейшем, в связи
с ростом и углублением буржуазного индивидуализма, философия Гегеля отстраняется и
заменяется позитивизмом и весьма дробным
рассмотрением отдельных, крайне дифференцированных сторон человеческого субъекта. Это
свидетельствовало о разложении домарксистской диалектики и о наступлении нового периода диалектики в связи с формированием предпосылок новой, коммунистической формации.
История диалектики приводит к весьма поучительным выводам относительно принципов
и законов диалектики, как они должны мыслиться в связи с потребностями материального
136и духовного развития новой
