предстало бы перед нами как
очевиднейший факт и чувственного восприятия,
и разума. Таким фактом и является то, что Гегель называл «границей», или «пределом» ‘. Ленин отмечал: «Остроумно и умно!»2 по поводу
следующего рассуждения Гегеля: «Нечто вместе со своей имманентной границей, полагаемое
как противоречие самому себе, в силу которого
оно выводится и гонится дальше себя, есть конечное… Когда мы говорим о вещах, что они
конечны, то разумеем под этим, что… небытие
составляет их природу, их бытие. Конечные ве-
1 См.: Гегель. Наука логики. М., 1970, т. 1, с. 143.
2 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 98.
145щи суть… но истиной этого бытия служит их
1
. Таким образом, единственной движущей силой движения категории является ее самопротиворечие, и единственной силой, приводящей категорию к ее пределу, а следовательно,
к другой категории, везде и всегда остается
только противоречие.
Так, вписанный в круг многоугольник может
иметь сколь угодно большое количество сторон
и в то же время не сливаться с окружностью
круга. И только при бесконечном увеличении
числа этих сторон, в пределе, путем скачка, мы
получаем уже не вписанный в круг многоугольник, но саму окружность круга. При этом окружность круга снимает весь процесс увеличения сторон вписанного в этот круг многоугольника и связанное с ним противоречие и является непосредственной границей с другими
геометрическими построениями уже вне круга.
Поэтому, переводя точное математическое понятие предела на язык логических категорий, следует сказать, что тайна диалектического перехода заключается в скачкообразном переходе
от бесконечного становления к пределу этого
становления, который, будучи границей с другой категорией, тем самым в зародыше уже содержит ее в себе и который, становясь отрицанием данной категории, тем самым начинает
переходить к ее противоположности, то есть к
новой категории. «Остроумно и умно! Понятия,
обычно кажущиеся мертвыми, Гегель анализирует и показывает, что в них есть движение,—
замечает Ленин.— Конечный? значит, двигающийся к концу! Нечто? — значит, не то, что
1 Гегель. Наука логики, т. 1, с. 191, 192.
146другое. Бытие вообще? — значит, такая неопределенность, что бытие = небытию» ‘. Таким образом, Ленин говорит не только о движении
понятий, но и о движении их к пределу. А на
примере категории «нечто» он констатирует,
что достижение предела есть уже начало выхода за этот предел. Ленин с одобрением цитирует Гегеля: «…если нечто определено как предел, мы тем самым уже вышли за этот предел»
2
.
Возьмем, к примеру, категорию бытия.
Пройдем все его виды и вообще все, что в него
входит. Цосле этого окажется, что больше уже
нет ничего другого. Следовательно, бытие ни от
чего другого не отличается, не имеет никакого
признака и вообще не есть нечто. Такое бытие
есть небытие. Другими словами, небытие есть
тот предел, к которому переходит бытие после
своего бесконечного становления и исчерпания
и в котором оно себя скачкообразно отрицает.
Рассмотрим далее категорию становления.
Когда становление исчерпало себя, оно приходит к своему пределу, к своей границе. А это
значит, что становление остановилось и оказалось теперь уже ставшим. Следовательно, категория ставшего есть тот предел, к которому переходит становление на путях своего бесконечного развертывания (заметим, что Гегель вместо категории ставшего говорит о «наличном
бытии»).
Проанализируем категорию движения. Движение может представляться с любой скоростью.
Исчерпать все эти скорости можно лишь тогда,
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 98—99.
1 Гегель. Наука логики, т. 1, с. 197.
147когда мы возьмем также и бесконечную скорость. Но тело, движущееся с бесконечной скоростью, сразу и одновременно находится во всех
точках своего бесконечно длинного пути. А это
значит, что оно покоится. Таким образом, покой есть движение с бесконечно большой скоростью. А то, что покой есть движение с нулевой скоростью, это элементарно. Следовательно,
категория покоя появляется тоже путем скачкообразного перехода к пределу от бесконечного становления скоростей.
Реальное мышление под давлением фактов и
экспериментов на каждом шагу показывает
фактически и выражает в определенных понятиях именно переходы, превращения противоположностей друг в друга, формулирует законы, по которым эти переходы совершаются.
Каждая из категорий диалектики отражает какую-либо сторону объективного мира, а вместе
они «охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся
и развивающейся природы» ‘. Законы и категории диалектики выражают всеобщие свойства,
связи, формы, пути и движущую силу развития
объективного мира и его познания. Выражая
объективную диалектику действительности, категории и законы диалектики выступают в качестве всеобщего метода познания мира.
Само собой разумеется, что при своей универсальной значимости самое доказательное
свое применение и обнаружение диалектика
должна иметь в отдельных науках. Уже в самой простой арифметике каждое конечное число состоит из многих единиц, но отнюдь не сво-
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 164.
148дится только к этим единицам, дискретным по
отношению друг к другу. Это отражается и в
языке, где имеются такие термины, как «единица», «двойка», «тройка», «десяток», «дюжина»,
«сотня», «тысяча», «миллион» и т. д. «Сотня» —
это не просто сто разных единиц, но также и то
целое, которое из них составлено, но которое к
ним не сводится. И когда мы произносим слово
«сто», то прекрасно его понимаем, хотя вовсе не
представляем при этом сто ничем не связанных
друг с другом единиц. Далее. Математический
анализ оперирует так называемыми переменными величинами. Но переменная величина —
это совсем не то, что стоит на месте и не меняется; потому она и называется переменной,
что «может стать» меньше и больше заданной
величины. И если переменная величина стремится к какому-нибудь постоянному пределу,
то ввиду своей бесконечной делимости она может достигнуть этого предела только путем
скачка. Ф. Энгельс хорошо сформулировал этот
диалектический метод анализа бесконечно малых, равно как и ряда других математических
теорий’.
Закон сохранения энергии, несомненно, имеет диалектический характер, поскольку энергия сохраняется при любых переходах от одного типа энергии к другому, когда эти типы по
своему качеству противоположны друг другу.
Замечательным проявлением диалектического мышления явилось создание современной
квантовой теории. Так, в теории электромагнитного излучения квант есть количество энергии,
которое в единичном акте способен излучить
1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 124—125,
382, 574, 581-583, 586-587.
149или поглотить цельный атом. Квант выступает
здесь прежде всего как неделимая единица.
Но это такая единица, которая в то же время
представляет собой специфическую единораздельную цельность. Ведь квант как отдельная
изолированная точка лишается здесь изоляции
и становится принципом становления целого —
электромагнитного излучения. Это значит, что
по самому своему определению квант является
специфическим единством противоположностей.
Сам атом содержит в себе ядро, представляющее собой специфическое единство протонов и
нейтронов (в свою очередь имеющих богатую
внутреннюю структуру); кроме того, это ядро
окутано так называемым электронным облаком,
благодаря которому весь атом можно трактовать
как единство противоположностей.
Процесс происхождения видов, закономерности которого изучает дарвинизм, есть не что
иное, как проявление диалектического закона
возникновения новых качеств в результате
количественного накопления определенных
свойств.
Наконец, научно мыслящий историк только
тем и занимается, что изучает постоянную эволюцию социально-экономической, политической
и культурной жизни, с тем чтобы выявить те
революционные скачки, которые свидетельст
1
вуют о переходе одного социального качества в
другое. Можно сказать, что история науки есть
не что иное, как трудное и все же победное
шествие диалектического мышления, причем зачастую без какого бы то пи было использования
специальной диалектической терминологии, а
лишь с помощью только тех категорий, которые характерны для данной науки.О ПОЛЬЗЕ ФИЛОСОФИИДВЕНАДЦАТЬ ТЕЗИСОВ
ОБ АНТИЧНОЙ КУЛЬТУРЕ
Затрагиваемая мною тема безгранична. Поэтому прошу меня извинить, если многого не
коснусь, а о чем-то скажу скороговоркой, в
слишком общей форме.
Для пользы дела я схематизировал свой материал, разбив его на несколько тезисов, каждый из которых имеет самостоятельное значение, но в то же время они логически связаны
между собой.
Тезис I. Прежде всего я хочу отличить античную культуру от других культур. Поскольку познание совершается путем сравнения, сначала
укажем, что не есть античная культура, а потом
уже будем говорить о том, что она такое. Античная культура не есть новоевропейская культура. А что такое новоевропейская культура? Это
буржуазно-капиталистическая культура, основанная на частном владении. На первом плане
здесь выступает индивид, субъект и его власть,
его самочувствие. Субъект стоит здесь над объектом, человек объявлен царем природы. Этого
нет в античной культуре; личность там не имеет
такого колоссального и абсолютизированного
значения, как в новоевропейской культуре.
Мой тезис очень прост: античная культура
основана на принципе объективизма.
Тезис II. Необходимо также отличить античность от тысячелетия средневековой культуры,
в основе которой — монотеизм, исходящий из
признания божественной личности. Да-да, по
средневековым представлениям над миром, над
153человеком царит абсолютная личность, которая
творит из ничего космос, помогает ему и спасает
его. Словом, абсолютная личность стоит над всей
историей.
Этого нет в античной культуре, хотя и там
есть свой абсолют. Но какой? Звездное небо,
например. То есть тот абсолют, который мы видим глазами, слышим, осязаем. Чувственный
космос, чувственно-материальный космологизм — вот основа античной культуры.
Интересно, что даже идеалисты с умилением посматривали на звездное небо, на чувственный космос. Платон (или его ученик Филипп
Опунтский) утверждает: самое главное для человеческой души — подражать движению небесных тел. Они прекрасно вращаются целую вечность: всегда одинаково, симметрично, гармонично, без всякого нарушения. Такой должна
быть и человеческая душа. Но вот другое поразительное место. В «Тимее» Платона, где рисуется космология, мастер-демиург создает космос
из материи по типу разумного, одушевленного и
живого, то есть явно человеческого существа:
телесным, а потому видимым и осязаемым —
вот каким надлежало быть тому, что рождалось.
И далее, когда необходимо было завершить космос так, чтобы он стал Всем, боги приступили к
образованию трех родов опять-таки живых и
телесных существ (на земле, в воздухе и в воде). Таким образом, космос видимый, слышимый, осязаемый, материальный в представлении
древнего грека есть не что иное, как огромное
тело живого человеческого существа, как в целом, так и во всех своих частях.
Итак, второй мой тезис гласит: античная
культура — это не только объективизм, но это
154еще и материально-чувственный космологизм.
В этом отличие ее от средневековой философии
и религии абсолютного духа.
Тезис III. Раз уж мы стали на точку зрения
человеческой интуиции чувственного восприятия, то это говорит нам и о том, что существует
еще нечто живое, движущееся. А если что-нибудь движется, то либо его движет какой-нибудь
другой предмет, либо эта вещь движется сама
по себе. Античные люди полагали, что самодвижение возникло изначально. Не нужно уходить
в бесконечность поисков принципа движения.
Вместе с тем вещь раз она есть и движется, то
она — живая, одушевленная… Поэтому и космос, о котором мы говорили во втором тезисе,—
тоже одушевленный, тоже разумный. Все это
понимается в человеческом плане: поскольку
человеческое тело — разумное и одушевленное,
постольку одушевленным и разумным является
Итак, третий мой тезис гласит: античность
построена на одушевленно-разумном (а не просто объективном, не просто объективно-материальном и чувственном) космологизме.
Тезис IV. Если существуют небесный свод,
звезды, но нет того, что создавало бы этот космос, ибо космос существует вечно, сам по себе,
то он сам для себя свой абсолют.
На этом настаивает и Аристотель на страницах своего трактата «О небе». Космосу некуда двигаться, пространство уже занято им самим. Следовательно, мы можем говорить об
абсолютном космологизме, как об одном из
важнейших признаков античной культуры.
Именно об этом и идет речь в моем четвертом
тезисе.
155Тезис V. Раз есть абсолютный космос, который мы видим, слышим, осязаем, следовательно,
А что мы понимаем под божеством? Абсолют. Если божество — это то, что все создает,
что выше всего, от чего
