все зависит, так это же
космос. Космос — это и есть абсолютное божество. Пантеизм вытекает из основ этого объективистского и чувственно понимаемого космоса.
Таким образом, античная культура вырастает на
основе пантеизма. Мне могут возразить: выходит, кроме космоса, ничего нет? А боги? Боги
же выше космоса?..
Античные боги — это те идеи, которые воплощаются в космосе, это законы природы, которые им управляют.
Мы не называем свои законы природы «богами». А там законы природы называли богами.
Что же получается? Ведь идея вещи выше самой вещи. Идея ведь невещественна. Но она
невещественна формально, а по содержанию
своему она — полное отражение вещи. Поэтому
все достоинства и все недостатки природы и человеческой жизни отражаются в богах. Должен
признать, что суждение о том, что «боги» есть
результат обожествления сил природы и свойств
человека, достаточно банально и тривиально, но
оно абсолютно истинно.
Помните: не все банальное плохо, а многое
банальное — истинно.
Что такое античные боги? Это есть сама же
природа, это есть обожествленный космос, взятый как абсолют. Поэтому все недостатки, все
достоинства, которые есть в человеке и в природе, все они есть и в божестве. Стоит ли напоминать о том, что такое боги в античной лите-
156ратуре? Возьмите Гомера. Боги дерутся друг с
другом, бранятся: Афину Палладу — прекрасную богиню героизма и мудрости — Арес называет «псиной мухой»…
Что же получается? Да ведь это действуют
те же самые люди, только абсолютизированные,
перед нами тот же самый привычный мир, но
взятый как некий космос и с абсолютной точки
зрения.
Итак, мой пятый тезис утверждает пантеизм, ибо все — это божество, идеальные боги являются только обобщением соответствующих областей природы, как разумной, так и неразумной.
Тезис VI тоже представляет собой развитие
мысли об абсолютном космологизме.
Рассуждаем. Ничего, кроме космоса, нет?
Нет. Значит, космос зависит сам от себя? Да.
Значит, он свободен? Конечно. Никто его не
создавал, никто его не спасал, никто за ним не
следит. А если кто и следит, так это ограниченные существа. Но, с другой стороны, раз ничего,
кроме космоса, нет, раз он совершенно свободен,
то, следовательно, все эти законы, закономерности, обычаи, существующие в недрах космоса,
представляют собой результат абсолютной необходимости. Почему? Так ведь нет ничего другого. Это и есть то, за пределы чего космос не может выйти. Вот она связь свободы и необходимости. Она нам хорошо известна и по другим
философским системам. Но дело не в этом. Перед нами же античность! Значит, тут свобода и
необходимость как-то преломляются по-своему.
Но как?
То, что «предписывает» космос, то есть, то и
будет. Необходимость — это судьба, и нельзя
157выйти за ее пределы. Античность не может обойтись без судьбы. Что такое Мойра? Что такое
Геймармене? Что такое Тюхе? Платон, изображая в «Федре» падение колесниц душ, помогает
представить нам, как ломаются их крылья, как
они превращаются в другие существа, и называет это законом Адрастеи1, тоже необходимости
судьбы. Тюхе, Ананка, Мойра, Адрастея — разве этого мало? Достаточно для того, чтобы сказать, что античная культура развивается под
знаком фатализма.
Но вот в чем дело. Новоевропейский человек
из фатализма делает очень странные выводы.
Многие рассуждают так. Ага, раз все зависит от
судьбы, тогда мне делать ничего не нужно. Все
равно судьба все сделает так, как она хочет.
К такому пониманию античный человек не способен. Он рассуждает иначе. Все определяется
судьбой? Прекрасно. Значит, судьба выше меня?
Выше. И я не знаю, что она предпримет? Не
знаю. Почему же я тогда не должен поступать
так, как хочу? Если бы я знал, как судьба обойдется со мной, то поступал бы по ее законам.
Но это неизвестно. Значит, я все равно могу
поступать как угодно. Я — герой.
Античность основана на соединении фатализма и героизма. Это — суть шестого тезиса.
Помните? Ахилл знает, ему предсказано, что он
должен погибнуть у стен Трои. Когда он идет в
опасный бой, его собственные кони говорят ему:
1 Адрастея — всеобщая Матерь, «слишком обремененная детьми, чтобы возиться с каждым в отдельности, тяжелой рукой водворяющая порядок, а под
конец всех одинаково убаюкивающая на своих коленях» (Аверинцев С. Судьба.—Философская энциклопедия. М., 1970, т. 5, с. 158).
158«Куда ты идешь? Ты же погибнешь…» Но что
делает Ахилл? Не обращает никакого внимания
на предостережения. Почему? Он — герой. Он
пришел сюда для определенной цели и будет к
ней стремиться. Погибать ему или нет — дело
судьбы, а его смысл — быть героем. Такая диалектика фатализма и героизма редка. Она бывала не всегда, но в античности она есть.
Итак, шестой тезис гласит: античная культура есть абсолютизм фаталистически-героического космологизма.
Тезис VII. Если все существует только в космосе и ничего, кроме него, нет, если он сам себя
выражает, и то, как он себя выражает, есть
абсолют, тогда это уже не просто космос, а…
произведение искусства. С точки зрения всей
эстетики античности космос есть наилучшее, совершеннейшее произведение искусства. Этот
мой тезис утверждает: перед нами — художественное понимание космоса. Сам термин «космос» указывает на лад, строй, порядок, красоту.
То, что это — наилучшее произведение искусства, обычно более или менее признается. А что
такое человеческое искусство? Это только жалкое подобие космологического искусства.
Космос есть тело абсолютное и абсолютизированное. Оно само для себя определяет свои
законы. А что такое человеческое тело, которое
зависит лишь от себя, прекрасно только от себя и выражет только себя? Это — скульптура.
Только в скульптуре дано такое человеческое
тело, которое ни от чего не зависит. Так утверждается гармония человеческого тела. Поэтому
суждение о том, что античный космос — произведение искусства, вскрывает очень многое. Следует сказать, что античная культура не только
159скульптурна вообще, она любит симметрию, гармонию, ритмику, «метрон» (а это значит «мера»), то есть все то, что касается тела, его положения, его состояния. И главное воплощение
этого — скульптура. Античность — скульптурна.
Тезис VIII является результатом дальнейшего обобщения. До сих пор речь шла о том, что
космос есть абсолютное тело, прекрасное и божественное; космос — это абсолютизация природы. Возражения против того, что космическое,
тело находится в основе всего, исходят не из античных принципов. При этом утверждают, что
мы обедняем античность, делаем ее бессодержательной. Но это возражения с точки зрения монотеизма (христианство, ислам), в основе которого лежит не природа, а абсолютная личность.
Тому, кого интересует абсолютная личность, которая выше мира, раньше космоса и всякого тела, лучше заняться средневековым монотеизмом, а не обращаться к античности, где есть
только сама природа, прекрасная, красиво организованная, которая сама для себя абсолют.
Но если природа сама для себя абсолют, тогда мой тезис гласит: античная культура основана на внеличностном космологизме.
Тезис IX касается объективной стороны безличностного космоса. Философия («любомудрие»), как известно, существует для того, чтобы
изучать существо дела. Есть греческий термин
«усия», имеющий два основных значения:
1) факт, факт бытия (от «эйми» — быть, есть);
2) смысл, сущность, значение. Характеризуя
свое объективное бытие, грек употребляет термин «усия», но плохо различает факт бытия и
смысл бытия. О личном здесь и говорить нечего,
никакого отношения к личности «усия» не имеет.
160Как же определяется личность? Есть такой
латинский термин: «субъектум». Но можно ли
переводить его на русский язык как «субъект»?
Никакого отношения к нашему слову «субъект»
этот термин не имеет. Что значит «субъектум»?
То, что «суб» — под, что подброшено, подложено
под конкретное качество и свойство, которым обладает данная вещь, то есть это не только совокупность определенных свойств, но и носитель этих свойств. Так это же объект, а не субъект! Поэтому переводить латинское «субъектум»
русским «субъект» — безграмотно! Латинское
«субъектум» соответствует русскому «объект».
Вы спросите: ну а как быть с латинским «объектум»? А это то же самое, только с другой стороны. Приставка «об» указывает на то, что
вещь находится перед нами, мы ее как бы глазами своими чувствуем и руками ощущаем. Так
что «субъектум» — это вообще объект сам по
себе, а «объектум» — это такой объект, который
дан нашим чувствам. Где же здесь личность?
Ни в латинском «субъектум», ни в латинском
«объектум» никакой личности нет.
Боже упаси переводить и латинское слово
«индивидуум» как «личность»! Укажите хотя
бы один латинский словарь, где говорилось бы,
что слово «индивидуум» может иметь значение
«личность». «Индивидуум» — это просто «неделимое», «нераздельное». Стол состоит из доски,
Ножек и т. д.— это делимое, а с другой стороны,
стол есть стол, сам по себе он неделим, он есть
«индивидуум». И стол, и любая кошка есть такой «индивидуум». Так при чем же здесь личность? «Индивидуум» — самый настоящий объект, только взятый с определенной стороны, и
больше ничего. Поэтому никакой личности при
6 А. Ф. Лосев 161объективном описании античного космологизма
я не нахожу.
Я нахожу материю, прекрасно, предельно организованную в космическом теле, и больше ничего. Никакой личности здесь нет. В каком-то
переносном смысле можно и цветок назвать личностью, и камень. Но как таковой ее нет. Особенно ясно это видно в моем тезисе X, где я рассматриваю субъективную сторону космологии,
которая должна же как-то указывать на черты
личности, а не просто на прекрасно организованное тело. Ничего подобного. Какие термины
говорят о личности? «Просопон». Что это такое?
«Прос» — приставка, указывающая на направление к чему-то; «он» — тот же корень, что и в
слове «оптический», то, что «видно». «Просопон» — то, что бросается в глаза, что видно глазами, то, что имеет вид, наружность. Почему
нельзя этот термин переводить как личность?
Потому что одному человеку свойственно несколько таких «просопонов». У Гомера читаем,
что Аякс, смеясь, наводил своими «просопонами» ужас на окружающих. Значит, не личность?
Личность-то у него одна! А что в таком случае
«просопон»? Либо выражение лица, либо просто наружность. И позднее во всей литературе слово «просопон» имеет значение «наружность».
Пиндар (V в. до н. э.) употребляет слово «просопон», когда рисует блеск наружный, внепший
вид. Только у Демосфера, а это не ранее IV в.
до н. э., я нахожу «просопон» в значении маски.
Маска божества делает того, кто ее носит, самим этим божеством. Это уже ближе к понятию
личности, но тоже еще только внешняя ее сторона.
162В позднейшей литературе уже говорят не о
маске, а об актере, играющем роль; его называют «просопон», то есть действующее лицо. Затем, в I в. до н. э., я нахожу понимание термина
«просопон» как вообще литературного героя.
Собственно говоря, до христианской литературы
не встретишь «просопон» в собственном смысле
слова как личность. В греческом языке на обозначение личности претендует еще термин «гипостасис» (русское «ипостась»). Только в позднейшей литературе появляется склонность понимать этот термин как «характер лица». Конечно, в христианстве, где в учении о трех лицах
говорится о трех ипостасях, каждое из них имеет собственное лицо, а это есть личность. Там
мы имеем сложную диалектику триипостасного
единства, единства божества, которое тоже объявлено как личность. Этого я здесь не касаюсь,
это не античная тема.
В античности же ни «просопон», ни «гипостасис» не имеют значения личности. «Гипокейменон» тоже имеет свой смысл: «то, что находится под чем-нибудь», все равно — камнем
или деревом. «Носитель» — это и есть «гипокейменон». Этот термин получил значение либо логическое, либо грамматическое. Грамматическое — это «подлежащее» в сравнении с
другими членами предложения. В логическом
смысле — это субъект суждения. Есть и юридическое значение — лицо,
