практика — это символ теории, то есть
здесь мы имеем дело с диалектикой теории и
практики.
— Это вы очень хорошо сказали. Но вы же
сами понимаете, что учение о символе в том
«прагматическом» смысле слова, в каком вы говорите, это ведь тоже целая теория. Не можете
ли вы сказать несколько слов о вашей теории
символа? Я попросил бы вас сформулировать
теорию символа тоже в кратких тезисах. Мне
нужны краткость и понятность, но в то же самое время и системность. Слишком уж много
было всяких разговоров на тему о символе.
Дайте мне какую-нибудь прочную и определен-
213ную нить для размышлений о символе, чтобы
я мог иметь твердый критерий оценки всех этих
бесчисленных разговоров, которыми всегда полна литературная теория.
— Что ж, вы правы. Попробую сейчас рассеять ваши сомнения в области теории символа;
и позвольте сделать это опять-таки в кратких,
но последовательных тезисах.
1. Символ есть функция действительности.
Символ есть отражение или, говоря более общо,
функция действительности, способная включать
в себя бесконечный ряд членов, как угодно
близко или далеко отстоящих друг от друга и
могущих вступать в бесконечно разнообразные
структурные объединения.
2. Символ есть смысл действительности.
Символ есть не просто функция или отражение
действительности и не какое попало отражение
(механическое, физическое и т. п.), но отражение, вскрывающее смысл отражаемого. При
этом такое отражение в человеческом сознании
является вполне специфическим и несводимым к
тому, что отражается. Но эта несводимость к
отражаемому не только не есть разрыв с этим
последним, а, наоборот, представляет собой
лишь проникновение в глубины отражаемого,
недоступные внешнечувственному их воспроизведению.
3. Символ есть интерпретация действительности. Поскольку символ есть отражение действительности в человеческом сознании, а сознание это вполне специфично, то и символ
оказывается не механическим воспроизведением
действительности, но ее специфической переработкой, то есть тем или иным ее пониманием,
той или иной ее интерпретацией.
2144. Символ есть сигнификация (обозначение)
действительности. Поскольку символ есть отражение действительности в сознании, он должен так или иначе ее обозначать. Следовательно, символ действительности всегда есть еще и
знак действительности. Чтобы отражать действительность в сознании, надо ее так или иначе
воспроизводить, но всякое воспроизведение
действительности, если оно ей адекватно, должно ее обозначать, а сама действительность должна являться чем-то обозначаемым.
5. Символ есть преобразование действительности. Символ есть отражение действительности и ее обозначение. Но действительность вечно движется и творчески растет и развивается.
Следовательно, и символ строится как вечное
изменение и творчество. Без системы реальных
и действенных символов действительность продолжала бы быть для нас непознаваемой стихией неизвестно чего. Теория символа поэтому
есть только частное выражение общей теории
познания, идущего от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике,
как показал В. И. Ленин. Наилучшим и простейшим примером реального и живого символа
(а не мертвого и пустого знака) являются серп
и молот, входящие в советский государственный
герб. Но это — предельное обобщение символа,
в сравнении с которым возможно бесконечное
количество и всяких других символов, выявляющих собою разную степень символизации,
вплоть до символов в обычном литературоведческом или банальном смысле слова.
— Все мы воспитаны на марксистско-ленинской теории. Слушая вас, я вспоминал отдельные основополагающие положения марксистско
215ленинской теории об объективной действительности, о ее познании и преобразовании. Не можете ли вы точно сформулировать отношение
вашей теории практически-жизненного символа
к марксистско-ленинскому учению о понятии и
о преобразовании действительности с помощью
точно установленных теоретических понятий.
— Я готов это сделать, потому что при построении своей теории символа я, конечно, целиком ориентировался на марксистско-ленинское
учение о теории и практике и на учение о теоретическом мировоззрении как о руководстве к
действию. Но имейте терпение и здесь вникнуть
в системный характер моих тезисов в связи с
нашей марксистско-ленинской теорией.
1. Понятие и его сущность. Понятие есть
смысловое отражение вещи. Смысл вещи не есть
сама вещь, но имеет свою внутреннюю и специфическую логику. Поскольку результаты этой
логики все же позволяют осмысливать вещь,
это значит, что, несмотря на свое специфическое
развитие, смысловая логика все же продолжает
быть отражением все тех же вещей. Сложные
математические уравнения позволяют осмысливать движения небесных светил.
а) Гибкость понятия.
б) Всеобщая связь понятий.
3. Понятие вещи и сущность вещи.
а) «…Явление есть проявление сущности»
1
.
б) Сущности разного порядка. «Мысль
человека бесконечно углубляется от явления к сущности, от сущности первого, так
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 154.
216сказать, порядка, к сущности второго порядка и т. д. без конца» ].
в) Сущность и явление одинаково текучи.
«…Не только явления преходящи, подвижны, текучи, отделены лишь условными
гранями, но и сущности вещей также» 2.
4. Понятие вещи и сущность вещи в более
детальном виде, то есть понятие вещи как ее
а) Понятие вещи есть ее смысловая возможность.
б) Понятие вещи есть гипотеза.
в) Понятие вещи есть метод ее осмысления и оформления.
г) Понятие вещи есть закон ее возникновения.
д) Понятие вещи закономерно и бесконечно стремится к самой вещи и в конечном счете с ней совпадает. «Идея… есть
совпадение… понятия и объективности…» 3
е) Вечное приближение познания к бесконечному пределу. «Познание есть вечное, бесконечное приближение мышления
к объекту» 4.
5. «От живого созерцания к абстрактному
мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания
объективной реальности» 5.
Лучшего итога всей нашей беседы о значении истории философии для выработки нашего
собственного мировоззрения я не могу и сфор-
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 227.
2 Там же.
3 Там же, с. 176.
4 Там же, с. 177.
6 Там же, с. 152—153.
217мулировать. Да, да. Живое созерцание — раз,
абстрактное мышление — два и практика — три.
Вот смысл всего того, что я вам говорил о действительности, о ее познании, о ее переделывании и о символе. Абстрактное мышление, которому учит нас история философии, должно рассматриваться нами как своеобразный символ
(хороший или плохой) живого созерцания той
или иной действительности. Само абстрактное
мышление должно быть символом живой человеческой практики, без которой оно было бы неполным. Ну а раз мы заговорили о практике, то
практика для нас с вами может быть только
символом переделывания нашей современной
действительности на основе марксистско-ленинского учения для достижения лучшего будущего. Только так я понимаю роль изучения истории философии в формировании нашего марксистско-ленинского, диалектико-материалистического, вечно революционного мировоззрения.
ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ 1
— Алексей Федорович, могу ли я задать
вам несколько вопросов по волнующим всех нас
проблемам философии культуры, особенно в связи с античностью?
— Я рад. Пожалуйста, задавайте ваши вопросы.
— Что такое культура?
— Культура есть предельная общность всех
основных слоев исторического процесса (экономических, социально-политических, идеологиче-
1 Ответы на вопросы редакции журнала «Вопросы философии». Беседу вел Д. В. Джохадзе.
218ских, практически-технических, ремесленных,
научных, художественных, моральных, религиозных, философских, национально-народных,
бытовых).
— Как же вы характеризуете отношение
культуры к отдельным слоям и областям исторического процесса, ту общность, которая, повашему, и создает культуру?
— Я уже сказал, что это есть отношение общего и частного или общего и единичного. Но
мы понимаем отношение общего и единичного
всегда только диалектически. Общее не оторвано от единичного, но является законом его возникновения; и единичное не оторвано от общего,
но всегда является тем или иным его проявлением и осуществлением. Мне кажется, что термин
«общность» гораздо больше соответствует марксистско-ленинскому пониманию культуры, чем
такие термины, как «принцип», «идея», «образ»,
«прообраз», «первообраз», «символ», «прасимвол» или «ценность». Каждый из этих терминов
выражает какие-нибудь отдельные стороны
культуры, но все они плохи своей многозначностью и необходимостью их тщательного анализа, в то время как диалектика общего и единичного в нашей литературе уже разработана достаточно подробно и ясно.
— Но что же тогда тип культуры?
— Тип культуры есть система взаимных отношений всех слоев исторического процесса данного времени и места. Эта система образует неделимую целостность в качестве определенной
структуры, которая наглядно и чувственнопредметно выражает ее материальную и духовную специфику, являясь основным методом объяснения всех слоев исторического развития —
219как в их теоретическом противопоставлении, так
и в их последовательно-историческом развитии.
— А тип античной культуры?
— Тип античной культуры есть предельная
обобщенность природно-человеческой телесности в ее нераздельности с ее специфически жизненным назначением.
— Можно ли заключить из ваших слов, что
античность только и занималась одним человеческим телом?
— Нет, вы меня не совсем поняли. Это в старину были многие теории античности, которые
сводили ее предмет только к человеческому телу и потому считали скульптуру наиболее современным выражением такого античного предмета. В этом была своя правда, но далеко не вся
Во-первых, я говорил не о человеческом теле, но о человеческой телесности. А это значит,
что кроме тела я имею в виду и всего человека — и с его психикой, и с его умственным складом, и с его личными особенностями. Но только
все это я мыслю для античности на основе чувственно-материального тела.
Во-вторых, я говорил даже и не о человеческой телесности, но об ее предельной обобщенности. А эта предельная обобщенность, очевидно, должна быть выражена чувственно-материально. Другими словами, абсолютной действительностью для античного человека является не
чувственно-материальное тело человека, но чувственно-материальный космос, то есть самое
обыкновенное звездное небо, которое в античности не только видели физическими глазами, но,
по мнению древних, и слышали в его звучании
(«музыка сфер»), осязали его физическое воздей-
220ствие и вообще не отказывали ему ни в какой
другой чисто физической воспринимаемости.
В-третьих, я говорил не просто о телесности
или об ее обобщенности. Я сказал, что в этой
чувственно ощущаемой телесности античный
человек воспринимал также и осуществление ее
предназначенности. Но что значит, если мы видим вещь, в которой уже осуществлено ее назначение? Это значит, что в данном случае воспринимаемая нами вещь уже никуда не стремится и не нуждается в этом стремлении, то
есть что эта вещь а) полностью выразила свое
назначение и сама для себя абсолютна. Но отсюда вытекает еще и то, что эта вещь б) сама
для себя является своим идеалом, а значит, она
прежде всего уже сама по себе прекрасна. Однако, поскольку такая чувственно-материальная
вещь все же остается вещью, пусть и предельно
обобщенной в виде космоса, она остается всегда
сама собой (несмотря на свои фактические бесчисленные изменения) и сохраняет все свои
практические функции.
Поэтому прекрасный предмет в античности — это не тот предмет, который только созерцается мысленно, то есть лишен всех своих
физических свойств, но такой предмет, который
одновременно и прекрасен, вызывая бескорыстное созерцание и любование, и совершенно утилитарен, будучи орудием, предназначенным для
специального употребления. В античном смысле
щит не только вполне удобен и целесообразен
для воина, который им пользуется, но одновременно и прекрасен настолько, что им можно
любоваться. Для изображения такого прекрасного щита Ахилла Гомер в «Илиаде» затрачивает 130 стихотворных строк.
221— Итак, вы считаете, что предельная обобщенность идеально предназначенной чувственно-материальной вещи есть не что иное, как видимый, слышимый и осязаемый нами чувственно-материальный космос. Но куда же вы денете
античных богов? Ведь в античности, казалось
бы, вовсе не чувственно-материальный космос
является предельным обобщением чувственных
вещей, но то, что имеет еще более общий характер и что выше самого космоса. Не мешают
ли античные боги и демоны вашим взглядам на
чувственно-материальный космос как на последнее обобщение?
— Обычный взгляд на античных богов как
на что-то более высокое, чем чувственно-материальный космос, обязан своим происхождением
бессознательному (а иной раз, может быть, и
вполне сознательному) христианизированию античной религии. Ведь это только с христианской
