еще очень близкой к первобытному синкретизму, хотя ничего «первобытного» у Гомера, вообще говоря, нет: это — очень развитая культура. Вот, например, что происходит на пиру Менелая (Од. IV 18 — 19):
И только лишь песню он петь принимался,
Два скомороха тотчас начинали вертеться по кругу.
На пиру у Алкиноя (Од. VIII 258 — 267) следующим образом происходят пляски:
Распорядители, девять числом, избранцы народа,
Встали. Для игрища все приготавливать было их дело.
Выровняв место, они от площадки народ оттеснили.
Вестник пришел между тем и принес Демодоку формингу
Звонкую. Вышел певец в середину. Его окружили
Юноши в первой поре возмужалости, ловкие в плясках,
И по площадке священной затопали враз. Одиссей же
Взглядом следил, как их ноги мелькали, и духом дивился.
Тот играл на форминге и голосом начал прекрасным
Петь, как слюбились Арес с Афродитой красивовеночной.
Здесь бросается в глаза серьезное отношение гомеровского общества к пляске, несмотря на то, что она была принадлежностью пиров. Далее, мы находим у Гомера хороводы, и не простые, а весьма сложные, с разными сложными фигурами сплетения танцующих, вплоть до акробатики. Таково замечательное описание хоровода, изображенного на щите Ахилла (Ил. ХVIII 590 — 606):
Также площадку для плясок представил хромец обеногий,
Вроде такой, которую в Кноссе пространном когда-то
Для Ариадны прекрасноволосой Дедал изготовил.
Юноши в хоре и девы, для многих желанные в жены,
За руки взявши друг друга, на этой площадке плясали.
Девушки были одеты в легчайшие платья, мужчины
В тканные прочно хитоны, блестевшие слабо от масла.
Девушки были в прекрасных венках, а у юношей были
Из серебра ремни, на ремнях же ножи золотые.
Быстро они на проворных ногах в хороводе кружились
Так же легко, как в станке колесо под рукою привычной,
Если горшечник захочет проверить, легко ли вертится.
Или плясали рядами, один на других надвигаясь.
Много народу теснилось вокруг, восхищаясь прелестным
Тем хороводом. Певец же божественный пел под формингу,
Стоя в кругу хороводном; и только лишь петь начинал он,
Два скомороха тотчас начинали вертеться средь круга.
Тут перед нами картина очень развитой пляски в соединении с музыкой и пением, хотя все это происходит в пределах народной и сельской жизни.
г) К вопросу о терминологии
Рассмотрим терминологию Гомера, связанную с пением, музыкой и танцами. Мы имеем у Гомера термин molpn который обозначает не только «пение» (Ил. I 472, ХVIII 606, Од. I 159. ХХI 430), но и «игру» (VI 101 — «белолокотная Навсикая начала игру в мяч»), а также «игру в соединении с пением» (Гимн. ХIХ 24 — Пан «радует свой дух звонкими песнями с пляской») и, может быть, даже просто «пляску» (Ил. ХVIII 572). Есть и глагол melpo, означающий не только «пою» (Ил. ХVIII 604; Од. IV 17, ХIII 27, Гимн. ХIХ 23), но и «прославляю играми, пением, пляской» (Ил. I 472 — 474).
Melpomai — значит «пляшу в хоре»: ХVI 182 — Гермес увидел Полимелу «среди пляшущих в хоре Артемиды», VII 241 — Гектор умеет «ходить под звуки» Ареса (Схол. AD: «Melpesthai» собственно значит «играть» или «получать удовольствие», в данном же случае — как бы «двигаться в сражении легко и с опытом»). Специально «плясать в хороводе» у Гомера — orcheisthai (Ил. ХVIII 594; Од. VIII 371, 376, ХIV 465, Гимн. II 17). Пляска в хороводе — orchnthmos (Ил. ХIII 636; Од VIII 263, ХХIII 134, 145, 298; Гимн. I 149), или — orchnstys (Ил. ХIII 730, Од. I 151, 421, VIII 252, ХVIII 304); «Плясун» — orchnstnr (Ил. ХVIII 494 или orchnstns ХVI 617); «Пляска», наконец, или «место для пляски», choros (III 393, ХV 508, ХVI 180, 183, ХVIII 590, 603; Од. VI 65, 157, VIII 248, 260, 264, ХII 4, 318, ХVIII 194, Гимн. III 481, IV 19, 118, 261, VI 13, ХIХ 22, ХХVII 15, IV 19, ХХХ 14).
д)
Коснемся в заключение родов песен, известных Гомеру.
Прежде всего, Гомер упоминает о пэане (painon) — песне в честь Аполлона (Ил. I 473 и Гимн. II 336 — 341).
О лине (linos) упоминается в ХVIII 570. Лин — печальная песня о гибели Лина, принадлежащего к кругу тех мальчиков или юношей (Нарцисс, Гиацинт, Адонис и др.), которых похищает смерть в расцвете их красоты (может быть, тут связь с периодичностью ухода и возвращения времен года).
О гименее (hymenaios) — брачной песне, которую пели при входе невесты в дом жениха, читаем все в том же описании Ахиллова щита (Ил. ХVIII 492 — 496):
Из теремов там невест провожали чрез город при свете
Факелов ярких, и звучный кругом гименей распевали
Юноши в поясках кружились, и громко средь них раздавались
Звуки веселые флейт и форминг. И дивились на пляски,
Женщины, каждая стоя в жилище своем на пороге.
Наконец, о погребальных песнях (thrnnos) читаем (ХХIV 720 — 722):
Певцов, зачинателей плача,
Возле него посадили, которые с грустным стенаньем
Песни плачевные пели, а жены им вторили стоном.
Когда же умер Ахилл, то пэан пели ему «прекрасным голосом все девять муз» (Од. ХХIV 60 — 61).
е)
Эстетическое удовольствие. Следует подчеркнуть еще один важнейший момент гомеровского эстетического мировоззрения. Пластика, мифология и этика здесь суть эстетические категории. Несмотря на всю неотличимость гомеровского искусства от жизни, природы, от жизненно важных потребностей человека, несмотря на всю его растворенность в творческом потоке жизни вообще (включая религию, войну, семейный быт, ремесло, экономику, технику и т.д.), искусство в гомеровском понимании все же остается не чем иным, как искусством, вызывающим чисто художественные восторги, как будто бы оно только и создавалось для созерцания, для любования, для наслаждения слушателей. Этот момент надо особенно подчеркнуть, чтобы в оценке гомеровского отношения к искусству не сбиться на пошлый натурализм или на ординарный утилитаризм и прикладничество.
Сами гомеровские греки упивались своим искусством, не взирая ни на какой легко возникающий здесь (при известных обстоятельствах) формализм и технологизм. Искусство их радовало, веселило, приводило в неистовый восторг, а, с другой стороны, также и мучило, взмывало со дна души неведомую тоску и неподдельное страдание. Давало оно им и то «очищение», о котором так много будут говорить позднейшие античные теоретики и которое меньше всего нужно понимать чисто эстетически. От корыстно-жизненной заинтересованности тут нельзя отделить бескорыстно-эстетическое отдавание себя восторгам и чувствам, вызываемым предметами искусства. В Ил. ХХIII 10 предлагается откушать в честь Патрокла, «когда мы насладимся горестным плачем». Приам, привезя труп Гектора в Трою, говорит (ХХIV 717): «Плачем насытитесь все вы, как мертвого в дом привезу я». Пенелопа долго рыдает, перебирая вещи Одиссея, наслаждаясь многослезным плачем (tarphtn — Од. ХХI 57). Да и то обстоятельство, что Ахилл, бросив ахейцев, «услаждает свое сердце игрою на форминге звонкой, очень красивой на вид», «воспевая славу героев» (Ил. IХ 186 — 189), позднейшие античные моралисты понимают в смысле сознательного приема успокоения Ахиллом своего знаменитого «гнева».
О «наслаждении плачем» Гомер дает множество текстов: в Ил. ХХIII 98 Ахилл предлагает призраку Патрокла вдвоем насладиться рыданьем; Од. IV 102 — Менелай услаждает сердце плачем по поводу разных несчастий; 372 — Писистрат наслаждается своими страданиями и т.д.
Все эти тексты о «наслаждении плачем» явно указывали на то, что здесь мы имеем некоторого рода эпический стандарт, который свидетельствует о традиционности и привычности для гомеровского грека синтеза страдания и наслаждения. Природа этого синтеза — эстетическая, ибо только путем превращения непосредственно жизненного страдания в предмет эстетического сознания и творчества он обезвреживается и начинает вызывать наслаждение. А «плачи», как мы знаем, были в ту эпоху художественными произведениями.
Пересмотрим тексты, указывающие на художественное наслаждение от других видов искусства. В Ил. I 474, когда отроки поют Аполлону пэан, Аполлон наслаждается в душе его слушанием; ХVIII 526 — два пастуха наслаждаются свирелью, 604 — толпа наслаждается хороводом, ХIХ 18 — 20 — Ахилл, готовясь к бою, берет в руки оружие, приготовленное ему Гефестом по просьбе Фетиды, его матери, и «наслаждается в своей душе», созерцая искусную работу. В Од. I 347, VIII 45, ХVII 385 певец «услаждает» пением; I 421, 423, ХVIII 305 — 307 женихи услаждают, обратившись к пляске и сладкому пению; IV 47 гости Менелая «наслаждаются созерцанием глазами» его дворца, VIII 429 — «наслаждаться пиром и слушанием песенного гимна»; ХV 393, IV 239, 528 ХХIII 308, Ил. ХV 393 «наслаждаться» хорошим, красивым разговором; Гимн. I 150 — ионийцы услаждают Аполлона «кулачным боем, пляской и пением» и т.д.
Поразительное умение совместить жизненный онтологизм с бескорыстно-любовным отношением к жизни сказывается у Гомера в полной мере и здесь. Жизненная заинтересованность и бескорыстная, так сказать, сверхжизненная любовная созерцательность пронизывают тут одна другую до полной взаимной неразличимости. О «наслаждении» Гомер говорит, в общем, довольно часто, и оно относится у него к любым предметам, не только к искусству. Но все эти предметы и «наслаждение» ими всегда более или менее подернуты у Гомера этой неуловимой и тонкой эстетической дымкой. Таково «наслаждение» и от созерцания природных явлений: Ил. VIII 481 — о наслаждении лучами Гелиоса и ветрами; Од. V 74 — увидев красоты острова Калипсо, даже и бог «получил бы наслаждение в своем сердце от созерцания»; Ил. V 760 — Киприда и сребролукий Аполлон наслаждаются поражением ахеян и т.д.
Таким образом, 1) огромный гомеровский материал свидетельствует о слиянии эстетически-бескорыстного и жизненно заинтересованного отношения поэта к бытию и 2) этот материал требует признать, что область чувств и настроений, связанных с искусством, отличается тем же самым основным для всего греческого эпоса — синтезом. Это — не какая-нибудь редкость, а в буквальном смысле слова стандарт всего греческого эпического мироощущения и стиля.
В заключение бросим взгляд на материал, который дают нам гомеровские гимны, и, прежде всего, на гимн III, который посвящен Гермесу и интересен в связи с проблемой юмора у Гомера. Этот замечательный гимн может служить очень хорошим резюме и сводкой всего самого главного, что можно сказать об эстетике Гомера.
Как мы знаем, Гермес изобрел лиру. Он сделал ее из случайно найденной черепахи. С большим смаком автор гимна изображает сам процесс изготовления (39 — 51). Но мы здесь приведем лишь стих, где говорится о первом музыкальном исполнении: Гермес играет на лире и поет под ее аккомпанемент. Поет он на те же известные нам из гомеровских поэм темы, которые сразу и серьезны, «божественны», и чувственны, игривы, пластичны (51 — 61):
Милую эту утеху своими сготовив руками,
Плектром одну за другою он струны испробовал. Лира
Звук испустила гудящий. А бог подпевал ей прекрасно.
Без подготовки попробовав петь, как на пире веселом
Юноши острой насмешкой друг друга язвят, не готовясь,
Пел он о Зевсе — Крониде и Майе прекрасно — обутой,
Как сочетались когда-то они в упоеньи любовном
В темной
