совпадали, но в то время, как все МОЕ ВНИМАНИЕ БЫЛО ОТДАНО ТЕОРИИ И ДИАЛЕКТИКЕ, ОН ЦЕЛИКОМ БЫЛ В СФЕРЕ ПРАКТИКИ И ПОЛИТИКИ. И в этом было наше различие». И чуть ниже: «Политические настроения моих знакомых, в общем, были близки моим настроениям. Отношение к Соввласти у всего круга моих знакомых было определенно отрицательно, они расценивали положительно политический строй царской России».
Такого рода стилистика чужда Лосева — ясно видна работа «органов». Иначе в следующем документе — «МАТЕРИАЛЕ о рукописи ЛОСЕВА А.Ф. «ДОПОЛНЕНИЯ К «ДИАЛЕКТИКЕ МИФА»: гепеушный реферат сделан, видимо, точно. И здесь надо сказать, что оценка труда Лосева (с учетом стилистики времени и места) видится вполне адекватной: «Нужно особо отметить боевой воинствующий характер этой черносотенной поповской программы».
Но по порядку: «Трактовка социализма и коммунизма в работе ЛОСЕВА целиком воскрешает «научные построения» идеологов русского черносотенства, для доказательства «иудейского» и «сатанинского» характера социализма подвергается диалектическому разбору Талмуд и Каббала, причем эти построения несколько «освещены» цитатами из… Маркса.
Из сущности коммунизма ЛОСЕВЫМ «с диалектической необходимостью» выводится неизбежность анархии, которая будет царством антихриста и гибелью человечества. Выход — в создании воинствующей церкви, абсолютно враждебной Соввласти, только такая церковь сможет вступить в борьбу с сатаной -Израилем и сломить его владычество».
Фрагмент можно было бы счесть подделкой, если бы слишком многие нити не связывали его с известными текстами Лосева. О них — ниже, а пока вдумаемся в слова Лосева (в «Материале» они специально закавычены или подчеркнуты): «силой открыто выступившей с целью «свержения Бога с принадлежащего ему места» и разрушившей божественные устои феодализма (отсылаем к многочисленным работам Лосева, вплоть до поздней «Эстетики Возрождения». -Л.К.) была извечно враждебная христианскому Богу сила Сатаны, воплотившаяся в иудейство. Эпохой возрождения кончается торжество христианства и начинается историческое воплощение Израиля.
ИЗРАИЛЬ ХОЧЕТ СОЗДАТЬ СЕБЕ СПАСЕНИЕ СВОИМИ СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ (ср. «Интернационал». — Л.К.), ПОЭТОМУ ИЗРАИЛЬСКАЯ СТИХИЯ И ЛЕЖИТ В ОСНОВЕ НОВО-ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ. ВОЗРОЖДЕНИЕ, ПРОСВЕЩЕНИЕ, РЕВОЛЮЦИЯ — ВСЕ ЭТО ИМЕЕТ ПОД СОБОЮ ОПЫТ СВЕДЕНИЯ БЛАГОДАТИ, КОТОРАЯ ДАЕТСЯ ДАРОМ И ПО НЕИЗВЕСТНОМУ ОПРЕДЕЛЕНИЮ, НА ЕСТЕСТВЕННЫЕ УСИЛИЯ ЧЕЛОВЕКА, которые должны быть вознаграждены по справедливости и в которых нет ничего таинственного, но все телесно и чувственно-реально. КАББАЛА ЕСТЬ ПРИНЦИП ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ЕСТЕСТВА, АКТИВНО НАПРАВЛЕННОГО ПРОТИВ СТИХИИ БЛАГОДАТИ.
КАББАЛА ЕСТЬ ОБОЖЕСТВЛЕНИЕ И АБСОЛЮТИЗАЦИЯ ИЗРАИЛЯ. ИЗРАИЛЬ — ПРИНЦИП ОТПАДЕНИЯ ОТ ХРИСТИАНСТВА И ОПЛОТ ВСЕЙ МИРОВОЙ ЗЛОБЫ ПРОТИВ ХРИСТА».
Столь же глубокие рассуждения о Каббале мы найдем в цитируемом тексте не раз. Откуда узнал все это Лосев? Без полного и аутентичного текста «Дополнений к «Диалектике мифа» мы вынуждены пользоваться самой «Диалектикой»: «…сущностью всей Каббалы, сообщил мне один ученый еврей, большой знаток каббалистической и талмудической литературы , заключается вовсе не в пантеизме , а скорее — в панизраилизме: каббалистический БОГ нуждается в Израиле для своего спасения, воплощается в него и становится им, почему миф о мировом владычестве обожженного Израиля, от вечности содержащегося в самом Боге, есть такая же диалектическая необходимость, как для платонического космоса — быть одушевленным существом и всемогущим, всеблаженным божеством или для Христа быть ипостасным богочеловеком».
Это еще можно счесть богословием. Но в «Дополнениях» Лосев ясно «дополняет»: «ЕВРЕЙСТВО СО ВСЕМИ СВОИМИ ДИАЛЕКТИЧЕСКО-ИСТОРИЧЕСКИМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ ЕСТЬ САТАНИЗМ, ОПЛОТ МИРОВОГО САТАНИЗМА». Впрочем, уже в «Очерках античного символизма и мифологии» читаем: «Католицизм извращается в истерию, казуистику, формализм и инквизицию. Православие, развращаясь, дает хулиганство, разбойничество, анархизм и бандитизм. Только в своем извращении они могут сойтись, в особенности, если их синтезировать при помощи протестантско-возрожденческого иудаизма, который умеет истерию и формализм, неврастению и римское право объединить с разбойничеством, кровавым сладострастием и сатанизмом при помощи холодного и сухого блуда политико-экономических теорий». Внимательным читателям лосевского «восьмикнижия» «Дополнения» лишь объяснили, что под «Израилем» понимается не нечто апокалиптическое, а вполне конкретный современный Лосеву «еврей».
В ту же пору сходные тексты сочинялись в Германии — до прихода к власти специалистов по «Мифу ХХ века» оставалось совсем немного. «Миф» же Розенберга лежал в основе «Моей борьбы» будущего бесноватого (курсив на сей раз наш. — Л.К.) фюрера. А в советской стране — «Наряду с философской и исторической «характеристикой Израиля» ЛОСЕВ на многих страницах занимается откровенно юдофобскими рассуждениями о «психической природе еврея», обильно цитируя О. ВЕЙНИНГЕРА. Попутно ЛОСЕВ высказывается и «по женскому вопросу», также целиком в духе средневековой поповщины».
Антисемитские писания Вейнингера были хорошо известны в России и легли в основу многих юдофобских сочинений В.В.Розанова, влияние которого на Лосева трудно переоценить. Но посмотрим на лосевские выводы: «КАК В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ ДОСТОИНСТВА ЖЕНЩИНЫ, ТАК И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПОНЯТИЯ О ЕВРЕЙСКОМ ДОСТОИНСТВЕ. У настоящего еврея нет внутреннего благородства, которое исходит из достоинства собственного и из уважения к чужому «я». Этим объяснняются и еврейское высокомерие, которое выражает отсутствие сознания собственного «я», и властная потребность поднять ценность своей личности — ПУТЕМ УНИЖЕНИЯ ЛИЧНОСТИ ДРУГОГО. НАСТОЯЩИЙ ЕВРЕЙ, КАК И ЖЕНЩИНА, ЛИШЕН СОБСТВЕННОГО «Я», А ВСЛЕДСТВИЕ ЭТОГО И САМОЦЕННОСТИ. Еврей вовсе не антиморален. Он аморален. Поэтому еврей и не боится демонов».
Без опоры на «тело» последователю Вейнингера и Розанова не обойтись: «Я думаю, можно довольно точно исчислить наличие в реальном человеке (курсив наш. — Л.К.) «мужского» и «женского» начала, или «человеческого» и «еврейского» (необходимости в курсиве нет. — Л.К.), и этот подсчет будет вполне точен и анатомо-физиологически, и психологически и социологически».
Вот пуант теории, созданной человеком, сказавшим: «…ЖИЗНЬ СЛОЖНЕЕ ЛОГИКИ И МОИ РЕШИТЕЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ РЕАЛИЗУЮТСЯ ИСТОРИЕЙ, ЗАЧАСТУЮ В ЛОГИЧЕСКИ-НЕПРЕДВИДЕННЫХ ФОРМАХ». Диалектика и имяславие тут ни при чем. До измерения % еврейскости у «половинок» и «четвертинок» с еврейской кровью оставалось чуть больше пяти лет. Лосев может оспаривать приоритет — его не пугали «самые крайние выводы, если они логически необходимы».
В этом свете по-иному видится судьба Лосева. Хотя в цивилизованных странах подобные «труды» подпадают под соответствующие статьи, речь не идет о законности ареста автора «Дополнений». Позорное имя Кагановича, обвинившего Лосева в черносотенстве с партийной трибуны, стало многолетней индульгенцией (да простит нам А.Ф.Лосев этот католический термин). По-новому читаются и беломорские «разговоры», которые А.А.Тахо-Годи соотносит с «Философией имени» и «Диалектикой мифа». Вспомним: «Еще дня за два до этого я говорил в проектном отделе одному нервному, черноглазому и, кажется, умному молодому скептику, заведовавшему у нас чертежным отделением: «Ну, Михайлов, как же поживает ваш анархизм?». «Анархист» прямо связан с лосевским «Израилем», а «черноглазость» «анатомо-физиологически» объясняет, «кто есть кто». Однозначно и без диалектики.
Работники президентского архива не стали комментировать текст, что сводит в систему до- и послеканальские работы Лосева, разрешает загадку, над которой бьются его адепты. Интересно, кстати, почему текст этот отложился именно в президентском архиве. Кажется, не миновало его внимание «лучшего друга всех философов и эстетиков». Очень уж похожи лосевские формулировки на те, что потребовались в 1946-1952 годах: «ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕК БЕЗ РОДУ И ПЛЕМЕНИ, НЕНАВИДЯЩИЙ ВСЕ РОДНОЕ И ИНТИМНОЕ, УБИЙЦА БЛИЗКИХ И РОДНЫХ МОЖЕТ УНИЧТОЖИТЬ ДОГМАТ О ТРОИЧНОСТИ». Остается заменить «догмат» на что-то политически подходящее — и готова сталинская формулировка!
А вот еще один абзац, что должен был проимпонировать глубоко презирающей народ партийной власти: «ПОЧЕМУ СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ, СТОЛЬ, КАЗАЛОСЬ-БЫ, ЧУЖДАЯ РУССКОМУ НАРОДУ, И СЕЙЧАС УПРАВЛЯЕТ ПОЛУТОРАСТ. МИЛЛИОННЫМ НАСЕЛЕНИЕМ. Конечно, не потому, что на стороне этих нескольких десятков людей полнота физической силы. Наоборот, полнота физической силы у полутораста миллионов, а не у нескольких десятков. НО ПОТОМУ ЭТО ПРОИСХОДИТ, ЧТО НАРОД САМ ВПОЛНЕ ДОСТОИН ЭТОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА И САМ ВПОЛНЕ ДОВОЛЕН, ИЛИ, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, НЕ НАСТОЛЬКО НЕДОВОЛЕН, ЧТОБЫ ВЗЯТЬ В РУКИ ОРУЖИЕ. Советская власть держится благодаря платоническим воззрениям русского народа (если только у этого многомиллионного стада баранов есть какое-нибудь мировоззрение)…».
Наивна легенда о том, что «Красный крест» Е.П.Пешковой мог обеспечить послабления Лосеву в лагере и его быстрое освобождение. Для того нужна была реальная власть — впрочем, говорить точно о роли Сталина в судьбе философа можно будет на следующем этапе архивных открытий. Хорош сюжет: настоящего врага, призывающего к вооруженному выступлению, холят и лелеют на протяжении десятилетий, а высокий партийный бонза за профессорское место (да и вообще за свободу после такого!) просит Лосева оставить философию (какую, мы видим) и заниматься античностью. Когда-то эта фраза казалась «убийством» Лосева-мыслителя; теперь ясно, что рождена она той же логикой , что и «надежда» Сталина на мхатовское трудоустройство Булгакова.
Лосев отплатил партии за заботу. Он успел признать марксизм высшей точкой развития человеческой мысли, забыв, что тот «есть типичнейший иудаизм, переработанный возрожденческими методами». Государственная премия СССР с серпом и молотом на нагрудном знаке подтверждает: «русский Фауст» договор выполнил.
Значение текстов, показавшихся публикаторам столь очевидными, в том, что еще один советско-интеллигентский миф рухнул. У мыслителя скоро появятся новые поклонники, от которых станет жутко сегодняшним участникам «лосевской индустрии». Что ж, далеко не только «разумное, доброе, вечное» скрывают архивы Лубянки и Кремля.
Без текста, или
По плодам
Дмитрий Шушарин
Вряд ли стоит убиваться по поводу того, что Алексей Лосев оказался заурядным антисемитом. Именно заурядным — ничего выдающегося и оригинального в юдофобии нет.
Интересно и весьма существенно другое: почему текст, не просто компрометирующий Лосева, а выводящий его за пределы культуры, был опубликован со столь странным введением. Ведь действительно странно, когда про автора трактата о вреде евреев говорится, что он «ученый с мировым именем, вся жизнь и деятельность которого были отданы служению Истине».
Одно из двух: либо публикатор сам антисемит, либо в его понимании смысл и содержание текста Лосева не имеют никакого отношения к характеристике последнего. Вторая версия кажется более близкой к действительности. Предполагалось, что никто не посмеет судить о Лосеве по этому тексту, вообще анализировать этот текст. У него другое назначение.
И потому вряд ли стоит ждать, что у поклонников Лосева «откроются глаза». Они и так видели, что, например, книга А.Ф. о Владимире Соловьеве к означенному философу не имеет отношения. Заметно было и многое другое. Но…
Но культовая фигура появляется независимо от текстов, кои этой фигурой производятся. Точнее сказать, независимо от качества, количества, смысла и содержания этих текстов. Во всяком случае в России, во всяком случае внутри русской интеллигенции, во всяком случае в советский период истории этой интеллигенции.
Лосев соответствовал нормативам культовой фигуры именно семидесятых -начала восьмидесятых годов, когда все было тихо и ранжировано. Отшумели марксисты-ленинцы шестидесятых, только начиналось время борьбы за духовность, северные реки и русские города. Слишком последовательному, а главное, профпригодному Солженицыну популярность не светила. Да и нельзя было о нем говорить, как и о Сахарове. Для массового потребления годилось что-то с Беломорканалом (или Соловками, как у Дмитрия Лихачева) в биографии, но при этом разрешенное к открытому
