на возможность организмов, в которых углерод был бы заменен силицием, кислород – серою, азот – мышьяком». Такие организмы можно было бы мыслить как питающиеся и размножающиеся подобно нам. Что же касается огненных организмов, например на Солнце, их жизнь, конечно, не сравнима с нашею. Допуская существование их, нужно выработать понятия жизни и организма более общие, чем принятые в биологии. Определение понятия жизни, весьма общее, было дано выше в главе второй. Напомню его. Под словом «жизнь» я разумею «для-себя-сущую» целестремительную деятельность. Слово «для-себя-сущий» означает, что состояния деятеля не просто существуют, а существуют для него, т. е. испытываются им сознательно или бессознательно, как нечто положительно или отрицательно ценное, т. е. как добро или зло.
Согласно учению, изложенному выше, все субстанциальные деятели, даже свободный электрон, суть живые существа. Все их деятельности целестремительны, и для достижения более сложной более содержательной жизни они вступают друг с другом в союзы: деятели менее развитые влекутся к деятелю более развитому и подчиняются ему, служа органами его для выполнения под его руководством деятельностей более сложных, чем те, которые они могут производить одними своими силами. Согласно такому учению, даже атом кислорода или молекула воды есть организм. Вся природа состоит из живых существ, и везде в ней есть союзы этих существ, подходящие под понятие организма. Насколько различна жизнь этих организмов, можно отдать себе отчёт, думая об огненных организмах на Солнце и о холодных организмах на нашей Луне. Особенно своеобразны должны быть организмы тех существ, которые живут на небесных телах во много тысяч раз более плотных, чем Земные вещества. Такое учение, согласно которому весь мир на всех ступенях развития природы состоит из живых существ, есть панвитализм.
Глава шестая ИНТУИТИВИЗМ
В предыдущих главах были изложены основные метафизические учения о составе мира и строении его. Поставим теперь вопрос, каким способом человек познает мир; иными словами, перейдем теперь от метафизики к теории знания (к гносеологии).
Акт знания всегда направлен на какой-либо предмет, о котором мы хотим получить сведения. Цель этой деятельности состоит в том, чтобы познать истину о предмете. Деятельность познавания производится нами сознательно, и достигнутая истина выражается в форме суждения, напр., рассматривая лист растения, я узнаю, что «этот лист – кленовый». Отдадим себе теперь отчёт в том, что такое сознание, знание и суждение.
Сознание есть всегда сознание о чём-либо, о каком-либо предмете. Предмет становится сознанным мною, когда я направляю на него особый акт, который назовем актом сознавания. Сознавание предмета ещё не есть знание о нем; для получения знания нужно к акту сознавания прибавить ещё акт внимания к предмету и акт различения, т. е. акт сравнивания, благодаря которому мы отличаем предмет от других предметов. Перечисленные деятельности называются интенсиональными актами (от латинского слова intentio – направленность на что-либо). Лучшим образцом того, что называется интенциональным актом, служит акт внимания. Акт внимания направлен на какой-либо предмет и получает смысл благодаря своему отношению к предмету, на который он направлен. То же самое можно сказать и об акте различения. Кроме познавательных интенциональных актов есть и другие психические процессы, имеющие характер интенции, напр., всякое стремление есть интенциональный акт, направленный на какую-либо цель.
Всякая истина о предмете выражается в суждении о предмете, напр., «этот лист – кленовый». Принято различать в суждении три части,- субъект суждения, именно то, о чём высказана истина («этот лист»), предикат суждения, т. е. то, что узнано о предмете («кленовый»), и отношение между ними, т. е. связь их друг с другом. Отношение между субъектом и предикатом часто выражается словом «есть», которое не только указывает на связь, но и подчеркивает бытийственный характер истины, действительность её содержания: «в самом деле так есть».
Поэтому некоторые мыслители понимают русское слово «истина», как «естина». Символическое строение суждения выражается следующею формулою: «S есть Р» (буква S означает субъект, буква P – предикат).
В моей системе логики выработано следующее учение о строении суждения.
Всякое суждение есть усмотрение необходимой связи между предметом и предикатом. В суждении «прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками» необходимая связь существует между «прямотою линии» и «краткостью расстояния»; в суждении «тело, погруженное в воду, теряет в весе столько, сколько весит вытесненная им вода» необходимая связь существует между «погруженностью в воду» и «уменьшением веса». Даже суждения о единичном факте, основанные на чувственном восприятии, напр. суждение «вершина этой березы засохшая», содержит в себе наблюдение необходимой связи: вершина этой березы при наличности такого-то физиологического состояния своих тканей и такой-то теперь существующей физической среды не может не быть засохшею (теперь).
Связь, состоящую в том, что если есть один мыслимый элемент – S, то необходимо есть и другой элемент – Р, будем называть связью основания и следствия. В суждении такая связь существует между предметом и предикатом суждения. Обыкновенно, однако, не весь состав предмета, а только какая-нибудь часть его служит в точном смысле слова основанием предиката. Это ядро предмета, играющее важнейшую роль в суждении, можно назвать термином «субъект суждения». Итак, субъект суждения есть основание предиката; что же касается предмета суждения, о нём ввиду его большей сложности, т. е. ввиду того, что в нём есть также элементы, не участвующие в обосновании предиката, следует говорить, что он содержит в себе основание для предиката.
Предмет знания есть отрезок мира, бесконечно богатый содержанием.
Посредством первого акта знания, направленного на какой-либо новый для нас предмет, получается суждение, в котором предмет не может быть ещё выражен никакими словами или может быть обозначен лишь указательными местоимениями «это», «то» и т. п. Таково в приведенном выше примере суждение «это – лист». Схематически его можно выразить так: S
Неопределенный знак с точками на нем, служащий первою частью схемы, обозначает, что предмет суждения имеет сложное, ещё не опознанное содержание.
В дальнейших актах знания о том же предмете содержания, опознанные в предыдущих суждениях, могут быть использованы для обозначения предмета, напр. «этот лист – кленовый», «этот кленовый лист – желт» и т. п.
Схематически такой ряд суждений можно выразить так Вследствие громоздкого характера этой схемы я буду чаще всего выражать состав суждения лишь буквами «S есть Р».]:
нии «этот кленовый лист – желт» обозначен в первой части его только предмет суждения, но не субъект суждения, т. е. остаются неопознанными те физиологические условия, которые служат основанием предиката «желт». В более высокоразвитом знании содержания, опознанные в предыдущих актах знания, высказываются не только для отчётливого обозначения предмета, но и по гораздо более важному мотиву, именно как те стороны предмета, которые служат основанием предиката, т. е. как части субъекта суждения, напр. «эта вода, нагретая до 100° С, закипела».
Поставим теперь основной для теории знания вопрос. Положим, смотря на березу, я воспринимаю, что листья её зеленые, кора белая, колеблемые ветром ветки её шелестят. Что находится в моём сознании, когда я воспринимаю эти свойства березы? Дети, примитивные народы, а также лица, не занимающиеся философиею и никогда не размышлявшие об этом вопросе, не могут дать точного ответа на этот вопрос, однако из их поведения можно заключить, что они следующим образом относятся к восприятию. Они считают, что, когда они обращают внимание на березу, она вступает в кругозор сознания их самолично, в подлиннике: наблюдаемый зелёный цвет листьев, белый цвет коры, шум ветвей суть не субъективные ощущения наблюдателя, а свойства самой березы, пребывающей в ней вот там на расстоянии десяти метров от меня, думает представитель этой естественной точки зрения. Уходя домой и переставая видеть березу, он думает, что там в лесу она осталась с тем же зеленым цветом, шумом и т. п., с какими она только что предлежала его наблюдению в кругозоре его сознания. Такое представление о знании, истине и отношении между субъектом и объектом называется наивным реализмом. Оно называется реализмом потому, что считает содержание чувственного восприятия не субъективными переживаниями, а самою действительностью, реальностью. Оно может быть названо наивным потому, что владеет не философствующим умом инстинктивно, безотчетно. В самом деле, представитель наивного реализма неспособен даже описать своё представление об истине и предмете знания так, как это сделано нами.
Теория знания, разрабатываемая мною, по существу сходна с наивным реализмом детей и примитивных народов. Согласно этой теории, когда я направляю акты сознавания, внимания и различения на предмет внешнего мира, в моём сознании находится сам этот предмет; я непосредственно созерцаю его; я есмь наблюдающий, а он есть наблюдаемое мною. Доказывая такое учение, следует выработать понятия, необходимо связанные с ним, и опираться на метафизику, объясняющую, исходя из строения познающего субъекта и мира, как возможно такое непосредственное созерцание нами внешнего мира. Предмет внешнего мира, напр. дерево, может быть наблюдаем в подлиннике только в том случае, если, находясь в сознании субъекта, он тем не менее остаётся вне субъекта как индивидуальной личности: в самом деле, видимое, осязаемое и т. п. дерево есть только предмет наблюдения субъекта, но вовсе не душевное состояние субъекта. Лишь такие события, как чувства или желания субъекта, напр. его горе, находятся и в его сознании как предмет наблюдения, и в составе его личной индивидуальной жизни как переживания. В виде краткой формулы это различение понятий можно выразить следующим образом: такой предмет, как наблюдаемое дерево, имманентен сознанию субъекта, но остаётся трансцендентным субъекту сознания; а такой предмет, как сознаваемая печаль субъекта, имманентен и сознанию субъекта и самому субъекту. Акты сознавания и познавания сверхиндивидуальны: сознание о предмете внешнего мира есть единство субъекта и предмета внешнего мира. Персоналистическая метафизика служит объяснением того, как возможно такое сверхиндивидуальное единство субъекта и внешнего мира. Все субстанциальные деятели частично единосущны: все они, как носители тожественных формальных принципов своей деятельности (принципы пространства, времени, математические идеи), сращены в одно целое. Поэтому они так интимно связаны друг с другом, что состояния каждого из них существуют не только для него, но бессознательно существуют также и для всех других деятелей. Поэтому когда познающий субъект направит акты сознавания, внимания и различения на какой-либо предмет внешнего мира, этот предмет становится для него сознанным и познанным в подлиннике. Такое непосредственное созерцание предметов можно назвать словом интуиция, и теория знания, согласно которой знание есть непосредственное наблюдение предметов в подлиннике, есть интуитивизм.
В разговорной речи слово «интуиция» чаще всего употребляется для обозначения необыкновенных случаев прозорливости; напр. о талантливом враче, который, взглянув на больного, без выслушивания и выстукивания сразу правильно определил его болезнь, говорят: «благодаря внезапной интуиции он открыл болезнь пациента».
Во избежание недоразумений нужно помнить, что мой интуитивизм не есть учение о таких необыкновенных
