лет восемнадцати на вид». «И вижу я, смотрит он пред собой умиленно и ясно. Ночь светлая, тихая, теплая, июльская, река широкая, пар от нее поднимается, свежит нас, слегка всплеснет рыбка, птички замолкли, все тихо, благолепно, все Богу молится. И не спим мы только оба, я да юноша этот, и разговорились мы о красе мира сего Божьего и о великой тайне его. Всякая‑то травка, всякая‑то букашка, муравей, пчелка золотая, все‑то до изумления знают путь свой, не имея ума, тайну Божию свидетельствуют, беспрерывно совершают ее сами». «И с ними Христос еще раньше нашего», «ибо для всех Слово, всё создание и вся тварь, каждый листик устремляется к Слову, Богу славу поет, Христу плачет, себе неведомо» (Кн. VI, 2).
Выход за пределы своего ограниченного уравновешенного существования таит в себе опасности, однако все живое, жизненное пренебрегает ими.
В прекрасной поэме Лермонтова «Три пальмы», растущие в безлюдной пустыне, ропщут на свою судьбу: На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?
Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор?..
Поэт знает, что ни одно существо в природе не замкнуто в себе, и многие стремятся послужить высшим областям бытия, хотя бы и ценою своей жизни. Пальмы послужили нуждам человека и погибли.
В чешской литературе в прелестном поэтическом произведении Карафата «Светлячки» жизнь всех существ изображена как послушание, именно подчинение двум заповедям: исполнять свое назначение и слушаться Бога.
Наблюдая служение одних ступеней природы другим и широкую распространенность таких, например, ценностей, как красота, даже и среди самых примитивных существ, нельзя, конечно, в каждом случае считать эти свойства следствием деятельности самих отдельно взятых низших существ. Вся природа есть единое органическое целое, построенное иерархически. Как в растении лист, корень суть органы целого, как у животных сердце, глаз, мускулы подчинены всему организму, так, в свою очередь, все животные целиком входят в еще более сложное органическое целое нашей планеты Земли, которая есть единое живое существо, и вся биосфера (совокупность растений и животных) есть орган этого существа. Многие случаи служения одних существ другим могут быть объяснены не иначе как влиянием объемлющего их более высокого деятеля, побуждающего их согласовать свои действия друг с другом. Один замечательный случай этого рода из жизни растений и насекомых подвергнут специальному исследованию философом Э. Бехером. Растения, образующие под влиянием укола насекомого галлы, в которых развиваются личинки насекомого, оказывают им изумительные услуги без пользы для себя, скорее во вред себе: яички, а потом развивающиеся из них личинки защищены от врагов твердою оболочкою галла; внутри камеры развивается сочная ткань, служащая им пищею; когда наступает пора для личинок выйти из камеры и окуклиться, галла у разных растений различными способами раскрывается, иногда, например, внутренняя часть ее выбрасывается наружу набухшею внешнею оболочкою и т. п. Эти изумительные проявления «альтруистического» служения одних существ другим не могут быть объяснены ни дарвинизмом, ни ламаркизмом. Единственный путь для объяснения их Бехер находит в допущении сверхиндивидуального психического существа, объединяющего животный и растительный мир (Die frernddienstliche Zweckmässigkeit der Pflanzengallen und die Hypothese eines überindividuellen See- lischen).
Особенно красота простейших животных и растений может быть объяснена не иначе как влиянием высших деятелей, объемлющих целые обширные области жизни нашей планеты. Не надо, однако, забывать, что каждый, даже и самый элементарный субстанциальный деятель есть существо свободное и относительно самостоятельное. Даже и какая‑либо радиолярия и морская ане- мона входит в состав организма высшего деятеля, служит его высшим целям и подчиняется ему лишь постольку, поскольку усваивает хотя бы отчасти его стремления и до некоторой степени приобщается к тем ценностям, которые он реализует. Таким об- разом, все случаи служения одних существ другим подтверждают основное положение, необходимое для разработки системы этики: все поступки всех существ обусловлены сложными стремлениями, в составе которых есть не только себялюбие, но и момент бескорыстного переживания объективных ценностей. Ускоренное движение вперед к реализации высших ценностей достигается особым
путем интимного приобщения низших существ к высшей жизни, когда они вступают в союз с деятелями, стоящими на более высокой ступени развития, т. е. становятся органами тела их. Условием возможности такой тесной связи деятелей служит отвлеченное единосущие их, на основе которого становится осуществимою интуиция, любовь к чужому индивидуальному бытию и постепенное развитие конкретного единосущия.
Нормальная эволюция, т. е. восхождение падшего существа вверх от электрона до порога Царства Божия, не есть созерцание гармонического целого всех ценностей и как бы только постепенное возрастание интенсивности стремления к ним и осуществления их; даже и нормальная эволюция состоит в том, что одни существа выделяют из единства ценностей преимущественно одну группу их, другие — другую, каждое существо раздробляет целостный идеал и, нарушая гармонию его, осуществляет лишь ничтожный аспект его, постепенно осложняя свое поведение приобщением к новым ценностям.
Чтобы понять, почему это так, достаточно отдать себе отчет в том, что на низших ступенях неорганической природы деятели, находясь в обособлении друг от друга, обладают минимальною творческою силою и совсем лишены сознания и знания. Правда, они имеют в своем предсознании весь мир и сверхмировое начало со всеми их ценностями, а потому безотчетно влекутся к высоте совершенства и не могут удовлетвориться низшими ступенями бытия. Однако для того, чтобы стать совершенными, им нужно осознать и познать свой грех себялюбия, отказаться от него, вступить в союз со всеми существами мира и Богом, осознать и познать всю систему ценностей в гармоническом соотношении их и, вернув себе, таким образом, абсолютную творческую мощь, исполнить свое индивидуальное назначение, своеобразно участвуя в соборном творчестве Царства Божия. Такая полная победа над себялюбием возможна лишь после множества попыток усложнить жизнь и увеличить свою мощь путем союзов с другими деятелями, отказываясь от себялюбия нередко лишь настолько, насколько это необходимо в союзных отношениях, для согласования своих деятельностей при достижении общих целей, отчасти эгоистических, отчасти руководимых общею любовью к объективным ценностям. При этом, сообразно своей нормативной идее и, следовательно, своему индивидуальному назначению, одни деятели выделяют из гармонического целого совершенства раньше всего и преимущественно одни объективные ценности, а другие деятели — другие ценности. Таким образом, в процессе нормальной эволюции идеал нигде не осуществлен, но различные аспекты его в раздроблении все осуществляются вместе, и это необходимо для обогащения опыта развивающихся существ и ускорения их эволюции.
Отсюда ясно, что даже и нормальная эволюция совершается по множеству различных путей, идет вверх многими параллельными линиями. У льва выделяющееся достоинство — храбрость, у агнца — кротость, у пчелы — служение общественному целому и
т. д. Даже и в пределах одного и того же вида существ, особенно среди высокоиндивидуализованных деятелей, именно людей, развитие идет многими различными путями. Отсюда объясняется множественность кодексов морали различных народов, сословий, классов и даже отдельных лиц. Важный вопрос этот будет темой следующей главы.
Положение еще более осложняется тем, что эволюция осуществляется путем свободного искания более сложных форм жизни и посредством свободного творчества. Поэтому кроме множества различных линий восхождения вверх возможны и линии эволюции, заводящие вбок, в тупики, высвобождение из которых требует героических усилий. Мало того, как сказано раньше, эволюция может направляться и вниз по линии, ведущей к удалению от Царства Божия: она может быть или сознательною, или инстинктивною борьбою против Бога и против ценностей Царства Божия. Имея характер накопления сил и способностей для возрастания в зле, она заслуживает названия сатанинской эволюции. Предвестники ее встречаются уже в дочеловеческой природе. Кн. Е. Н. Трубецкой усматривает в каждой твари или дневной или ночной облик: «металлическое цыканье сов, хохот филинов, протяжный волчий вой и крики влюбленного кота на крыше, — говорит он, — представляются как бы звучащею тьмою», наоборот, «солнечный гимн жаворонка» выражает «полную победу полуденного солнца»*.
К темным сторонам жизни природы принадлежит, например, поведение кукушек. Самец и самка отличаются чрезвычайной половой страстностью. Самка отдается нескольким самцам подряд. Яиц она не высиживает сама, а кладет их в гнезда различных других птиц. Забота о своем потомстве сводится у нее к тому, что она возвращается к гнезду, куда положила яйца, и выбрасывает часть яиц или птенцов хозяев гнезда. Птенец кукушки так прожорлив, что воспитатели не в силах добыть количество пищи, достаточное для прокормления всей семьи. Вследствие нахальства маленькой кукушки большая часть пищи достается ей, а птенцы хозяев истощаются и часто гибнут от голода. К тому же маленькая кукушка подлезает под них, поднимает на свою спину и выбрасывает из гнезда **.
У некоторых пауков есть нечто вроде haine dans l’amour * или нечто вроде поведения Клеопатры: самка съедает самца после совокупления, если он не поторопится удалиться. Еще более отвратительны нравы термитов. Общественная жизнь их чрезвычайно сложна и выработана изумительно целесообразно. Все функции особей социализированы, особь низведена на степень только органа общественного целого и как индивидуум, по–видимому, вовсе не ценится. Так, например, если воинов в гнезде оказывается слишком много, часть их перестанет получать пищу и вымирает от голода.
Когда воины сражаются с врагами, проникшими в гнездо, и есть опасность потерпеть поражение, рабочие заделывают проходы в глубь гнезда и обрекают сражающихся воинов на гибель. Царица термитов, толстая, неподвижная, непрерывно день и ночь кладет яйца, в секунду — яйцо, а рабочие тоже непрерывно кормят ее. Когда плодородие ее начинает уменьшаться, рабочие перестают кормить ее, она умирает и тело ее съедается. Не только группы умерших термитов съедаются их товарищами; у одного вида термитов часть личинок используется как пища для остальных членов общества: личинки эти с объеденными ногами, обреченные на неподвижную жизнь, толстеют и представляют собой живое мясо, используемое как запас пищи (см. замечательную книгу Метерлинка «Жизнь термитов», опирающуюся на многие научные исследования). Рациональное устройство жизни, трудолюбие, покорное подчинение общественному целому принимают иногда отвратительные формы, но не менее отвратительный тип жизни вырабатывают и те существа, которые, стремясь создать себе условия для легкой жизни, вступают на путь паразитизма. Живя на чужой счет, не- которые паразиты даже анатомически регрессируют. Так, лен- точный червь (например, солитер) не имеет кишечника, голова у него без рта, пищу он всасывает всею поверхностью тела, у него нет органов дыхания и кровообращения, нет специальных органов чувств. Зато половые органы у него имеются в избытке — женские и мужские вместе, он — гермафродит, живущий, по–видимому, только для обильного питания на чужой счет и для вырабатывания громадного количества половых продуктов.
Глава пятая МНОЖЕСТВЕННОСТЬ КОДЕКСОВ МОРАЛИ И ЕДИНСТВО НРАВСТВЕННОСТИ
1. ВИДЫ ОТСТУПЛЕНИЯ ОТ ИДЕАЛА АБСОЛЮТНОГО
СОВЕРШЕНСТВА
Восхождение в направлении к Царству Божию путем нормаль- ной эволюции совершается по множеству параллельных линий, потому что несовершенные существа руководятся в своем поведении ближайшим образом не целостным идеалом, а тою или другою группою ценностей, избранных ими преимущественно перед другими ценностями. Поэтому у каждого вида существ есть свой кодекс правил поведения. Чем выше ступень развития, тем более велика ступень индивидуализации существ. У человека она уже настолько высока, что не только человечество в целом, но и каждый народ, каждая историческая эпоха и даже общественная группа имеет свой кодекс морали. Каждый отдельный кодекс морали есть лишь дробь абсолютного совершенства, подмена целостного идеала частичным.
Н. Гартман в своей «Этике» прекрасно изобразил узость сознания ценностей, знание только обрывков добра и зла, присущее человеку и неизбежно ведущее к множественности кодексов морали. Он говорит о морали храбрости, гордости, смирения, мощи, красоты, сострадания и т. п. И внутри каждой системы морали он находит такие различия, как, например, подчинение авторитету у одних, самостоятельное искание правды у других и т. п.
