трибунала и горячо увещевали его исповедать свое преступление и раскаяться, потому что есть еще средство примирить его с Церковью и спасти. Эта чрезвычайная готовность со стороны инквизиторов доказывает, что до них дошли веские рекомендательные письма от двора. Однако их усилия остались безуспешны. Диего де Лара объявил, что он всегда говорил правду, что ему нечего больше прибавить, и утверждал, что вместо того, чтобы умертвить его, разум и правосудие обязывают примирить его с Церковью. Но в глазах инквизиторов это было неосуществимой мерой. Они вообразили, что Диего сознался только в части своего преступления, что он неполный сознавшийся (confeso diminuto) и что, следовательно, его раскаяние неискренне. Его задушили, а затем его тело было сожжено. Стало быть, невозможно, чтобы свидетели умышленно хотели навязать кому-нибудь вину, чтобы они были в заблуждении, чтобы их суждение было малодостоверным и чтобы их память могла что-нибудь спутать? Хорошее правосудие!
XX. Лиценциат Педро де Лас Касас, адвокат, сын Диего Эрнандеса д’Алкалы, сборщика пошлин на таможне (сожженного как иудействующий), и лиценциат Агустин д’Айлъон, занимавшийся той же профессией (и отец коего Пабло д’Айльон равным образом был сожжен за то же преступление), погибли на этом аутодафе, подпавши под то же обвинение. Изабелла де Леон, мать Агустина, разделила его участь. На церемонии этого дня сожгли изображение Изабеллы Санчес, матери священника Луиса Переса, примиренного с Церковью, и доктора Франсиско де Санта-Фе, врача из Мурсии. Все эти жертвы происходили от еврейских предков.
Статья вторая ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ ДВУХ КУПЦОВ
I. Франсиско Гильен, купец, еврей по происхождению, появился на аутодафе с несколькими осужденными на передачу в руки светской власти в силу окончательного приговора, утвержденного верховным советом. Чтение этого приговора, сопровождавшееся чтением заслуг, то есть пунктов обвинения, должно было состояться во время церемонии. Франсиско заявил, что он намерен дать новые показания. Сейчас же сошел с трибуны дом Херонимо Манрике (сын кардинала Манрике, постепенно дошедший до должности главного инквизитора, как и его отец), снял с Франсиско знаки релаксации, подал ему знаки примиренного с Церковью и в одну минуту изменил участь осужденного. История этого процесса доказывает произвол и беспорядок, в котором судьи святого трибунала вершат и судят дела и приводят в исполнение свои решения. У меня под руками извлечение из этого судопроизводства, писанное рукою инквизитора Мурсии. Дать понятие о его содержании входит в предмет моей книги.
II. Более двадцати свидетелей показали, что Франсиско Гильен присутствовал на собраниях евреев в 1551 и следующих годах. Он был посажен в секретную тюрьму, и приговор о передаче его в руки светской власти был произнесен в декабре 1561 года. Процесс был послан в верховный совет; последний заметил, что два новых свидетеля были заслушаны до конца судопроизводства и показания их не были сообщены осужденному. Вследствие этого совет приказал исполнить эту формальность и затем голосовать сообразно закону. Инквизиторы повиновались, но не были согласны относительно приговора: одни голосовали за релаксацию, другие за то, чтобы процесс был приостановлен и обвиняемый был побужден признать то, что было допущено как истинное в настоящем положении показаний. Последнее решение возобладало: Франсиско, будучи приведен на три заседания, признал новые факты, касающиеся его или относящиеся к другим лицам. 14 апреля 1563 года голосовали вторично окончательный приговор. Франсиско единодушно был объявлен лжекающимся, исповедавшим только часть своего преступления, и приговорен к передаче в руки светской власти. Однако было прибавлено: так как он сознался, что скрывал факты относительно значительных лиц, то побудить его еще раз дать более обширное показание.
III. 27 апреля Гильен открыл двенадцать новых соучастников своей ереси и подписал свое показание. 9 мая было определено известить его, чтобы он приготовился к смерти на другой день. Франсиско спросил, сохранят ли ему жизнь, если бы он, положим, открыл все, что знает. Ему ответили, что он может надеяться на сострадание судей. Он попросил нового заслушания, назвал множество лиц, разделявших, по его словам, его верования, подкрепил свои показания некоторыми частными фактами и назвал имя брата Луиса де Вальдеканьяса как главного духовного вождя этой группы. Несколько времени спустя он открыл новых соучастников. Инквизиторы, собравшись в ночь с 19-го на 20-е с епископом и юрисконсультами, решили, что Франсиско появится на аутодафе в платье переданных в руки светской власти, чтобы заставить его думать, что он должен умереть, но что он будет помилован от смертной казни, примирен с Церковью и наказан санбенито, пожизненным ненарушимым заключением в тюрьме и конфискацией имущества.
IV. Помещенный среди предназначенных к сожжению, Франсиско попросил, чтобы его выслушали еще раз. Тогда инквизитор Манрике объявил ему приговор; возвращенный в тюрьму, он дал последнее показание против девяти лиц, говоря, что не мог их вспомнить при прежних показаниях: 22 мая он подписал это показание.
V. Через несколько дней главный инквизитор велел ревизовать трибунал. Визитатор заявил, что судьи поступили против правил, приказав привести Франсиско на аутодафе в платье переданного в руки светской власти, так как они приговорили его к примирению с Церковью. Инквизиторы оправдывали себя тем, что хотели напугать виновного, чтобы получить от него новые разоблачения. Эта надежда (надо сознаться) была не без оснований, потому что обвиняемому было сказано: если трибунал окажет ему такую милость, то это может быть лишь при данном условии. Визитатор приказал примирить Франсиско с Церковью; затем его отвели в тюрьму епитимийных, называемую Милосердием.
VI. Франсиско, вероятно, пораженный сумасшествием, несколько раз говорил, что он обманул инквизиторов, обозначая наименованием еретиков людей, не являвшихся ими, потому что надеялся посредством этого обмана избежать смерти; что не было ни слова правды в том, что он сказал и что он утверждал это лишь для того, чтобы вывернуться из плохого положения, в котором находился. Эти разговоры были переданы инквизиторам, они спросили свидетелей по этому предмету о Франсиско, который был переведен в секретную тюрьму. Составили против него обвинительный акт, он признал статьи прокурора-фискала, подтверждая под присягой, что все данные им показания истинны; он подписал их и просил, чтобы ему оказали милость. 19 января 1564 года он был присужден к появлению на аутодафе с кляпом во рту, получению двухсот ударов кнута и трехлетнему заключению в доме Покаяния. Франсиско вытерпел наказание кнутом, но не стал благоразумнее; уже в тюрьме он утверждал, что к нему были несправедливы, потому что инквизиторы должны были понимать, что все показанное им ложно и было продиктовано страхом; если бы ему снова пришлось явиться на суд, он сказал бы правду, хотя бы потом надо было погибнуть в огне.
VII. В 1565 году мурсийскую инквизицию посетил новый уполномоченный, который обязал Франсиско появиться перед ним в качестве свидетеля для подписания показания, иного им против покойной Каталины Перес, его жены, объявленной иудействующей еретичкой. Между визитатором и свидетелем установился следующий диалог.
VIII. «Помните ли вы, что вы сделали показание против Каталины Перес, вашей жены?» — «Да».
IX. «Каково это показание?» — «Его можно найти в документах процесса». (Франсиско прочли это показание.)
X. «То, что вы сейчас слышали, правда?» — «Нет».
XI. «Почему же вы выставили это показание?» — «Я слышал о нем от одного инквизитора».
XII «Истинны ли показания, данные вами против других лиц?» — «Нет».
XIII. «Почему вы сделали их?» — «Потому что я заметил на аутодафе, что они читали в оглашении свидетельских показаний, и я подумал, что, уверяя, будто это правда, я избегну смерти как хороший кающийся».
XIV. «Почему вы произвели ратификацию после аутодафе, когда фискал выставил вас свидетелем против вашей жены и против других лиц?» — «По той же причине».
XV. По окончании этой беседы визитатор велел отослать Франсиско в тюрьму, где он написал докладную записку, в которой говорил, что ни один свидетель неприемлем против него, потому что они различались между собой в своих показаниях и взаимно противоречили друг другу.
XVI. По отъезде визитатора инквизиторы возобновили свои иски. Фискал обвинил Франсиско Гильена в проступке отмены за то, что говорил и что действовал вследствие страха, по неведению или по какому-либо другому мотиву. Франсиско почувствовал себя вновь под угрозой и поступил, как следовало ожидать от человека, находящегося в руках своих врагов и боявшегося потерять жизнь. Он ответил на обвинение фискала утверждением, что прежние показания его были истинны и что сделанное им запирательство явилось последствием умственного расстройства, в которое он впал. 10 ноября 1565 года опять голосовали окончательный приговор: присудили появиться Франсиско на аутодафе, получить триста ударов кнута и провести остаток жизни в тюрьме. Приговор подвергся пересмотру 5 декабря, и тюрьма была заменена работой на галерах до тех пор, пока позволят здоровье и силы Франсиско, — обстоятельство, право высказаться о котором судьи оставили за собой. 9 декабря осужденный был приведен на аутодафе, где он получил назначенные ему удары кнута и был затем помещен в гражданскую королевскую тюрьму.
XVII. Прибыв туда, Франсиско написал своим судьям, что он не в состоянии отбывать службу на галерах. Трибунал от 9 февраля 1566 года преобразовал свой приговор и послал Франсиско в дом Милосердия. Эта мера не понравилась фискалу, который протестовал, говоря, что служба судей не простирается далее приговора и что они не имели права изменять наказание без согласия главного инквизитора. Дело на этом остановилось, и Франсиско, невзгоды которого итак достаточно наказали за болтливость, ничего более не говорил, что подвергло бы его новым несчастьям.
XVIII. Если процесс Франсиско Гильена выявляет произвол, отсутствие критики и громадные нарушения против права и нравственности, то еще яснее открываются беспорядок трибунала, забвение юридических приемов и злоупотребление тайной в другом деле той же мурсийской инквизиции, производившемся около того же времени и имевшем некоторую связь с делом Гильена, так как оно было начато вследствие его показаний. Дело это касалось Мельхиора Эрнандеса, жителя Толедо, где он некоторое время занимался торговлей и откуда он переехал на жительство в Мурсию. Он происходил от еврейских предков; подозревали, что он продолжал быть привязанным к религии своих отцов. Заключенный в секретную тюрьму вследствие показаний семи свидетелей, он был в первый раз допрошен на заседании увещевания 5 июня 1564 года. Его обвинили в том, что он посещал тайную синагогу с 1551 по 1557 год, когда эта синагога была раскрыта; что он совершал действия и говорил речи, доказывающие его отступничество и его привязанность к Моисееву закону. Затем появилось еще двое свидетелей против него. Когда обвиняемый отверг все улики, ему сообщили оглашение девяти свидетельских показаний. Он упорствовал в своем запирательстве и сослался, по совету своего защитника, на то, что свидетелям нельзя верить, если принять во внимание,
