их общество“. Отсюда произошел большой вред для Церкви Божией. Поэтому на вопрос ответили, что обратившиеся к нашей вере, какого бы они ни были происхождения, не должны ни быть в унижении, если они добродетельны, ни лишаться должностей и санов, если только не будут отрешены по закону. То же самое сказано было о детях и внуках осужденных за преступление ереси, потому что они исключены, хотя происходят от старинных христиан, от дворян и рыцарей, так как закон всех равняет. Канонисты ответили, что мнение богословов согласно с каноническим правом; что на этот случай имеется много текстов, которые дают то же решение, что и богословы. Поэтому во всех делах те и другие равны, если они добродетельны и хорошие христиане.
Возник восьмой вопрос: нужно ли вводить новшества в дела инквизиции? Некоторые ответили отрицательно, потому что это показало бы, что в прошлом вели дела нехорошо. Другие возразили, что следует иметь больше усердия и больше уважения к служению Богу и спасению душ и к лучшему управлению делами инквизиции, чем к мирской чести; если в чем-либо и когда-нибудь возможно лучшее решение, то будет признаком мудрости оставить привычное ради более полезного, лучшего и выгодного — тем более когда обнаруживается в прошлом ущерб и надежда возлагается на перемену. В одеждах, в приготовлении пищи, в приемах еды без всякого смущения и стыда мы оставляем прежние обычаи и употребляем кажущиеся нам лучшими, тем более что сообразно различию эпох следует изменять и человеческие законы. Возможно, что в прошедшие времена то, что делалось, было полезно, а теперь не подходит. При замещении инквизиторов богословами можно распорядиться так, чтобы они не отрешались от исполняемых обязанностей, а при освобождении какой-либо должности инквизитора назначать богословов, а пока они будут назначены в каждый трибунал инквизиции, один будет богослов, а другой канонист. Где оба будут канонистами, для принятия показаний доносчиков и признания обвиняемого пусть берут в товарищи богослова, который научит их, как следует поступать. Мало-помалу все устроится, и Господу нашему будет лучшее служение, и души спасутся, и будут покинуты заблуждения христианства, и инквизиторы станут поступать, как должно. После этих определений я сказал (говорит король Пруденциан) великому инквизитору и всем бывшим на собрании: я желаю, чтобы все живущие в моем царстве избавились от греха и стали хорошими христианами, чтобы спастись и служить Богу, а не быть осужденными на потерю чести и имущества. Так как дела инквизиции велись очень сурово, я думаю, что многие не рискнули обнаружить заблуждения, в которые они впали; поэтому, мне кажется, было бы хорошо многим очиститься от лежащего на них греха в три срока по шестьдесят дней, как делалось вначале, когда появилась инквизиция. Всех, кто добровольно объявит свою вину, пусть разрешат от ересей и заблуждений, как бы они ни были велики и тяжки, наложив на них тайную епитимью за их проступки так, чтобы они не были унижены и не лишились ничего из своего имущества. Денежный штраф с них не должен превышать одного дуката. А бедные и малоимущие должны быть отпущены с одной епитимьей, которую они отбудут или у себя дома, или тайно в присутствии только секретаря и инквизиторов в зале заседания трибунала. Таким образом, все совершившие проступки ереси объявят свою вину, получат отпущение и будут в состоянии служить Богу и спасти свои души. Великий инквизитор и все бывшие на совещании отвечали, что это дело моего великого человеколюбия, очень полезное для всего царства, благодаря чему искоренятся все обнаруженные ереси и заблуждения. Каждому из кающихся предлагалось целительное средство для спасения. Так делалось во всем царстве, и вследствие этого мое царство стало чисто от ересей, заблуждений и суеверий.
С тех пор все делалось согласно постановлению совещания: во всех тюрьмах устроены были капеллы, и в них ежедневно служили обедни, исповедовали и причащали в Светлую седмицу, когда передавали осужденных в руки светской власти, и, когда они пожелают, не говоря об этом, начальник тюрьмы призывал их к духовнику. Узникам инквизиции открывали имена свидетелей, они знали их и видели, как они присягали; обвиняемых и их поверенных вызывали в суд, где их допрашивали с большой внимательностью, совершили ли они проступки, в которых их обвиняют, зная, что они противны нашей святой вере; их не осуждали за ереси, только налагали на них некоторую епитимью и выпускали на свободу к себе домой. Со времени совещания впредь все делалось в инквизиции, как было определено на совещании великого инквизитора и всех инквизиторов и многих других ученых богословов, канонистов и правоведов, находившихся на собрании. При таком порядке исчезли все заблуждения в царстве, так как каждый был рад объявить свою вину, зная, что с легкой епитимьей, без позора и без потери имущества и чести, его разрешат от грехов. Все видели, с какой любовью и милосердием обращались с ними и наставляли их истине относительно их заблуждений; все шли, утешенные и довольные инквизиторами, и знали, что те бескорыстно заботятся только о спасении их душ и об уничтожении заблуждений. Все они служат Богу, и это для них самая большая награда или, лучше сказать, все богатства земли и неба вместе, поскольку Бог сам попечется, пока мы живем, о всем необходимом в этой жизни, а затем на Небе прославит нас, так что здесь и там нам нечего больше желать. По прошествии нескольких дней почти нечего было делать во всех трибуналах инквизиции, хотя постоянно имелись инквизиторы для устрашения дурных людей, которые ничего не дерзали ни говорить, ни делать против нашей святой веры. Таким образом дурные исправлялись страхом наказания, а хорошие становились лучше, так как прилагали больше старания, видя наказание преступников.[362]
Я приказал также (говорит король Пруденциан), чтобы впредь инквизиторы занимали должность до трех лет и чтобы они не возвращались к этой деятельности там, где служили раньше, даже если были очень честны, пока не пройдет двенадцать лет. Но если случится, что их назначат на службу в другие города или городки, в этом не будет для них обиды, так как они могут быть переведены из одного города в другой. Это кажется мне хорошим распоряжением, так как судьи и инквизиторы будут настороже, видя, что принимают во внимание, как они исполняют свою службу, и никто на службе не станет просить их сделать что-либо дурное, зная, что они не вернутся к той же должности в этот город или городок. Негоцианты будут иметь смелость просить их о своих делах, зная, что они больше не судьи их. При всем этом я не беспечен и верю, что, если понадобится приложить больше заботы, Бог научит меня для своей славы и для спасения заблудших душ, чтобы мне исполнить свои обязанности по служению ему.
Меня известили об одной вещи, от которой получается большой вред и происходят пререкания в народе всего царства: когда конфискуется имущество какого-либо осужденного, требуют [вернуть] приданое, которое он дал своим дочерям, и переделяют наследство, отданное им при жизни. Так как мужья видят, что у них отобрано приданое, они в отчаянии, что им нечем поддерживать существование, особенно лица почтенные, скрываются и покидают жен и разоренных детей или дурно обращаются с ними, видя, что потеряли имущество, которое получили вместе с ними. Отсюда рождается много других бедствий. Мне показалось, что лучше не разлучать вступивших в брак, чем сочетать браком сирот, и лучше не делать нищими имеющих средства к жизни, чем подавать милостыню неимущим. Также нет причины, чтобы те, кто вступил в торговые сделки с осужденными, считая их принадлежащими к хорошим христианам, потерпели ущерб, так как за ними нет никакой вины. Я приказал, чтобы, когда конфискуется имущество осужденного за ересь, отчуждалась только та часть, которой он владел в момент ареста, и чтобы из этого имущества были погашены все долги его и уплачено приданое, обещанное им его сыновьям и дочерям, потому что в то время, как другие лица вступали с ним в договоры, они не могли этого знать. Поэтому я приказал, чтобы после осуждения виновного были исполнены все договоры и соглашения так, как они были бы исполнены, если бы он не был осужден; чтобы не требовали обратно приданого и подарков, данных им своим дочерям и сыновьям; чтобы все договоры и дарения имели законную силу, как будто он не был осужден. Я известил всех инквизиторов, чтобы в случае какой-либо конфискации имущества они ничего не предпринимали бы, не уведомив меня сначала о размере его имущества, о числе сыновей и дочерей и о их положении, и о том, хорошие ли они христиане. Если дети порядочны и добродетельны, они неповинны в проступках, совершенных отцом или матерью, и нуждаются для своего существования в имуществе; мне кажется, что будет великой милостью оставить им имущество для поддержания существования, и почти всегда, когда имеются дети, я их награждаю имуществом их отцов. Если имущество очень значительно, а их немного, я делю его им, и они остаются довольны. Видя, что я ищу не временных выгод, а пользы духовной и телесной, они питают ко мне любовь и, что бы ни делали, стараются мне угодить и делают все по моему желанию; таким образом, они и я, мы живем довольные друг другом, и Бог оказывает нам свое щедрое милосердие.
В инквизиции произошли серьезные изменения (говорит король Пруденциан) из-за невозможности дурных поступков или подозрения в них. Инквизиторы и чиновники инквизиции получали жалованье с конфискованного имущества или со штрафов, налагаемых на виновных; поэтому многие подозревали, что они назначали денежные штрафы в большом количестве, чтобы поддержать свои доходы и не лишиться пенсий и жалований. Для уничтожения этого подозрения я испросил папское бреве, которым в каждом кафедральном соборе две должности каноников, как только они освободятся, будут отданы двум инквизиторам, а два прихода в епархии — секретарям, причем инквизиторы и секретари, имеющие каноникаты и приходы, будут пользоваться ежедневными раздачами, пребывая в инквизиции в будни, а по воскресеньям и праздникам они обязаны служить обедню и пребывать в своей церкви, как и другие каноники и священники. Если они не будут делать этого, они потеряют раздачи, обычно получаемые в эти дни. Лучшие из этих каноникатов будут отданы инквизиторам совета инквизиции, а лучшие приходы — его секретарям. Когда двор находится в городе, они будут обязаны служить обедню и пребывать там по воскресеньям и праздникам. Но если двор не будет в том городе, где у них каноникаты и приходы, они получат
