Cuevas) картезианского монастыря в Севилье, тому самому, который отдал дом для помещения реформированных кармелиток. Невзирая на секретность дела, она передала ему некоторые подробности о монахинях. «Мои бедные девицы, — писала она, — лишены всякого совета, потому что люди, которые могли бы их защищать, устрашены тем, что их заставили делать под угрозой отлучения от Церкви. Я полагаю, что они по легкомыслию и против собственного желания слишком далеко зашли в своих показаниях. Я нашла в процессе крайне лживые сведения: я была с девицами в то время, когда, как утверждалось, происходили эти случаи, хотя в действительности ничего подобного не было. Но я не удивляюсь, что дело приняло такой дурной оборот, потому что знаю, что одна из девиц была посажена в секретную тюрьму, где пробыла шесть часов. Так как она не очень умна, я думаю, что она сказала все, чего от нее добивались. Из этого обстоятельства я поняла, что полезно обдумывать ответы. Так как мы этого не делали, то не имеем права жаловаться. Господь хотел, чтобы это испытание продолжалось полтора года».[91]
XXXII. Достопочтенный дом Хуан де Палафокс, епископ Осмы, сопроводил это письмо св. Терезы следующим превосходным примечанием: «Для того чтобы затеять ужасный процесс по поводу весьма невинного в сущности дела, — особенно против женщин, — достаточно немного дурного настроения у допрашивающего, немного желания доказать то, что отыскивают, у составляющего протокол, немного боязни у того, кто дает показание; из этих трех малых элементов проистекает чудовищное дело и ужасная клевета». В самом деле, достаточно прочесть произведения св. Терезы, чтобы признать, что она любила откровенность в добродетели и остерегалась всякого необычного пути, который мог бы привести ее к иллюзии. В письме к дому Альваро де Мендосе, епископу Авилы, она выражается так: «Мы были бы достойны большой жалости, если бы могли искать Бога только после того, как умерли для мира. Магдалина, самаритянка и хананеянка вовсе не были такими, когда они его нашли».
Что касается откровений, то она всегда восставала в письмах и речах против легкомыслия, с которым верят в них; во многих письмах она доказывала опасность этого, особенно у женщин, воображение которых, как она знает, легче воспламеняется ложными и фантастическими видениями. Поэтому, предприняв, по совету своих духовников, описание своей собственной жизни, где рассказывается о нескольких случаях этого рода, бывших с ней самой, она дает монахиням благоразумный совет не читать его. Такое расположение св. Терезы заставляло ее любить чистосердечие и прямоту, и она советовала избегать необычных путей, не обращая внимания на благие намерения, которыми можно считать себя вдохновленным. Поэтому, когда севильская буря утихла и рассеяла предубеждения, внушенные недоброжелательными людьми апостолическому нунцию против ее ордена, св. Тереза увидела себя вновь в опасности новых преследований по делу о происшествиях с кармелитками Малагона. Она писала им — «Пора нам избавиться от благих намерений, которые нам так дорого стоили».[92] Св. Тереза умерла 4 октября 1582 года, шестидесяти шести лет от роду.
XXXIII. Св. Иоанн Крестный (Juan de la Cruz),[93] который участвовал в работе св. Терезы по реформированию кармелитского ордена и по устройству новых монастырей, родился в Онтиверосе, в епархии Авилы, в 1542 году. Он привлекался к суду инквизициями Севильи, Толедо и Вальядолида. Последний трибунал вооружился всеми документами, составленными в первых двух, для материала процесса и для осуждения достопочтенного Иоанна Крестного. Та же участь готовилась брату Геронимо Грасиану, основателю монастыря босоногих кармелитов в Севилье, и нескольким другим благочестивым людям, которые следовали уставу монашеской жизни св. Иоанна. На него донесли как на фанатика и заподозренного в принадлежности к ереси иллюминатов. Различные гонения, перенесенные им от нереформированных монахов его ордена, спасли его от секретной тюрьмы Вальядолида, потому что первый донос не подтвердился достаточными уликами, и инквизиторы сочли нужным выждать, пока какое-нибудь обстоятельство доставит новые улики против него. Действительно, явились несколько доносчиков. Так как св. Иоанн Крестный постоянно выходил победителем из всех предварительных следствий, преследования затянулись, и судопроизводство не подвинулось далее. Св. Иоанн умер в Убеде 14 декабря 1591 года, после двадцати трех лет монашества. Он составил несколько сочинений о духовной молитве.
XXXIV. Св. Хосе де Каласанс, основатель ордена монахов-наставников христианских школ, был посажен в секретную тюрьму святого трибунала, как фанатик и иллюминат. Он убедительно ответил своим врагам и оправдал свое поведение и свои взгляды. Он доказал, что ничего не делал и не говорил против католической, апостольской и римской веры, вопреки поверхностным наблюдениям, которыми мотивировали его заключение. Он был объявлен непричастным к делу и вскоре умер, в девяностодвухлетнем возрасте. Он родился в 1556 году.
Статья вторая УВАЖАЕМЫЕ ЛИЧНОСТИ
I. Достопочтенный брат Луис Гранадский, родившийся в 1504 году, был учеником Хуана д’Авилы. Он принадлежал к ордену св. Доминика и оставил несколько трудов по религии и мистике. Он был впутан в процесс вальядолидских лютеран; против него затеяли особое дело по показаниям некоторых осужденных, между прочим, брата Доминика де Рохаса, который защищал свой образ мысли об оправдании верою в страдания и смерть Иисуса Христа, ссылаясь на убеждения многих уважаемых католиков, как, например, брата Луиса Гранадского, архиепископа Каррансы и многих других. Прокурор заставил брата Доминика возобновить свое показание, говоря, что он выставит его свидетелем в процессе, начатом против Луиса Гранадского. Этот документ помечен 3 октября, а пять дней спустя брат Доминик де Рохас был сожжен. Против Луиса Гранадского выставили также тот приговор, в силу которого главным инквизитором Вальдесом, архиепископом Севильи, были внесены в Индекс 17 августа 1557 года три труда брата Луиса: Руководитель грешников, Трактат о молитве и размышлении и Трактат о благочестии христианина.
II. В третий раз Луис Гранадский имел дело с инквизицией, как иллюминат, за то, что одобрил религиозное настроение и защищал стигматы[94] знаменитой португальской монахини, которая была объявлена лицемеркой и обманщицей и была наказана инквизицией. Брат Луис Гранадский вышел победоносно из этой третьей борьбы, как из двух первых, не будучи заключен в тюрьму, потому что, приглашенный в зал заседания святого трибунала, он отвечал на все откровенно и скромно. Таким образом инквизиторы признали его невиновность в отношении смысла напечатанных тезисов, а также крайнее чистосердечие, хотя и лишенное критики, в деле о стигматах.
III. Королева Португалии Анна Австрийская, сестра Филиппа II, хотела назначить Луиса Гранадского архиепископом Браги. Но святой человек отказался и предложил на эту должность дома Бальдоломеро де лос Мартиреса, который принял ее и затем был послан на Тридентский собор. Брат Луис умер спокойно в 1588 году в благоухании святости; поведение инквизиторов не помешало началу дела о его беатификации. Произведения брата Луиса Гранадского известны всему христианскому миру. Я замечу как исключительную вещь, что список запрещенных книг, в котором напечатано его осуждение, был впоследствии также запрещен Индексом, опубликованным в 1583 году кардиналом архиепископом Толедо, главным инквизитором домом Гаспаром де Кирогой. Французский исторический словарь знаменитых людей замечает, что брат Луис Гранадский напрасно поместил в своих произведениях некоторые историйки, которые не делают чести его критическому чутью.
IV. Достопочтенный дом Хуан де Палафокс-и-Мендоса, внебрачный сын дона Хаиме Палафокса, сеньора, а затем маркиза де Ариса, и доньи Марии де Мендоса (которая вскоре стала кармелиткой реформированного ордена в монастыре Св. Анны в Тарасоне, в Арагоне), родился в 1600 году. В 1639 году он был назначен епископом Пуэблы-де-лос-Анге-лос в Америке; затем — архиепископом и вице-королем Мексики; наконец, в 1653 году — епископом Осмы в Испании. Он умер 30 сентября 1659 года, оставив много трудов по истории, религии и мистике и такую высокую репутацию святости, что в Риме ожидает решения дело о его канонизации.
V. В Америке у него были большие разногласия с иезуитами о правах его сана, которых эти отцы затеяли его лишить. Наиболее важным из его сочинений является письмо к папе Иннокентию X, который до некоторой степени прекратил споры при помощи бреве от 14 марта 1648 года. Иезуиты не сочли себя побежденными. Они донесли на него как на еретика-иллюмината и святошу в три разных места — в Рим, Мадрид и в Мексику. Провинциальные инквизиторы последнего города обратились в верховный совет, и достопочтенный Палафокс претерпел от них все, кроме тюрьмы, куда они не дерзнули его заключить. Они осудили и запретили чтение сочинений, опубликованных архиепископом в свою защиту, в то время как допускалось свободное обращение книг его противников и некоторых других пасквилей, которые они распространяли с целью погубить дона Антонио Габиолу, прокурора инквизиции, открыто не одобрявшего поведения иезуитов.
VI. Прокурор написал 22 мая 1647 года Палафоксу, чтобы воодушевить его против страшных врагов. Он торопил его приложить все усилия, чтобы дело разбиралось в трибунале мексиканской инквизиции правильным образом, как в других судах, где сообразуются с духом этого учреждения. Он писал, что важно не допускать, чтобы эти недостойные служители злоупотребляли властью для удовлетворения своих страстей, как они поступили в настоящем деле и в других, не менее серьезных, о чем говорят со всех сторон.
VII. Что касается разных трактатов, составленных Палафоксом, то иезуиты своими интригами достигли внесения многих из них в Индекс, опубликованный в 1747 году домом Франсиско Пересом де Прадо, епископом Теруэля и главным инквизитором, который воспользовался советом иезуитов Карраско и Касани. Однако римская конгрегация Индекса впоследствии объявила, что книги Палафокса не содержат ничего заслуживавшего богословской цензуры и препятствовавшего беатификации их автора. Инквизитор был принужден вычеркнуть эти книги из списка.
Глава XXXI ЗНАМЕНИТОЕ ДЕЛО ДОНА КАРЛОСА АВСТРИЙСКОГО, ПРИНЦА АСТУРИЙСКОГО
Статья первая ЖИЗНЬ И ХАРАКТЕР ЭТОГО ПРИНЦА
I. Вся Европа верит, что Филипп II пустил в ход испанскую инквизицию против своего единственного сына дона Карлоса Австрийского, принца Астурийского, предполагаемого наследника короны, признанного таковым под присягою представителями нации на генеральных кортесах, созванных в Толедо в 1560 году; инквизиторы сначала приговорили несчастного принца к смертной казни, но возникло разногласие в мнениях инквизиторов относительно рода казни, которая должна прекратить жизнь принца. Некоторые писатели дошли до того, что передают беседы на эту тему, происходившие между Филиппом II и главным инквизитором, между доном Карлосом и другими лицами, с такой уверенностью, как будто присутствовали при этих разговорах, и даже цитируют часть приговора, как будто читали его. Я не удивляюсь, что аббат де Сен-Реаль, Мерсье, Лангль и другие, так любящие придавать своим романам вид и характер подлинных историй, трактовали таким образом этот сюжет. Более всего меня удивляет Грегорио Лети. Как этот писатель (заявив, что не следует легкомысленно доверять рассказам о делах столь огромной важности) в конце концов мог принять всерьез вычитанные им
