утверждал, что судопроизводство испанской инквизиции было исправно, окончательный приговор был продиктован правосудием, что признал сам папа. Но если это обстоятельство верно, надо думать, что папа выразил такое мнение до ознакомления с процессом, то есть до 1650 года. Когда судопроизводство очутилось в руках римского трибунала, то скоро открыли нарушения и беззакония. Здесь нечего удивляться, если припомнить случившееся с процессом Каррансы. Процесс Вильянуэвы без труда доказывает: дух инквизиции при Филиппе IV был тот же, что и при Филиппе II, трибунал веры являлся орудием в руках придворных интриганов; он постоянно пребывал в страхе, как бы процессы не попали в руки посторонних судей; наконец, это показывает, что инквизиторы не потеряли привычки подделывать или искажать подлинные документы, когда эти ухищрения служили их целям, несмотря на нелогичность, которая могла отсюда произойти, как это было видно в процессах Каррансы и Вильянуэвы.
XXVII. В это царствование было несколько других процессов, которые заслуживают упоминания только по имени обвиняемых. Это были: в 1629 году процесс дона Хуана Санса де Латраса, графа д’Атареса; в 1660 году процесс дона Хаиме Фернандеса де Ихары, герцога Ихары. Оба разбирались сарагосской инквизицией. Эти вельможи были обвинены в произнесении еретических тезисов; но улики, несомненно, были недостаточны, так как даже не было постановления о заключении в тюрьму оговоренных. Третий процесс — дона Педро д’Арруэго, сеньора де Лартоса, — относится к 1634 году. Этот испанец был оговорен как склонный к суевериям и лжебесноватый. Четвертый процесс был возбужден против Мигуэля Човера, который убил дома Хуана де Лесаэта, сарагосского инквизитора, имевшего близкую связь с его женой. Это событие относится к 1647 году. Обвиняемому пришлось много вытерпеть в тюрьме. Он избежал виселицы, отрицая факт, в котором его обвиняли, даже под пыткой, которой он подвергался несколько раз. Я видел в Сарагосе эти четыре процесса и множество других, о которых я не счел нужным говорить, чтобы не выйти из границ моего труда.
Глава XXXIX ОБ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ КАРЛА II
Статья первая ПРОЦЕСС КОРОЛЕВСКОГО ДУХОВНИКА
I. Карл II наследовал своему отцу 17 сентября 1665 года, в четырехлетнем возрасте, под опекой и регентством своей матери Марии-Анны Австрийской. Этот государь умер 1 ноября 1700 года после тридцатипятилетнего царствования. Главным инквизитором в это царствование после дома Диего де Арсе был кардинал дом Паскаль Арагонский, архиепископ города Толедо, которого назначила королева; но он недолго занимал эту должность, потому что королева отставила его, доверив его полномочия своему духовнику, отцу Иоганну Эбергарду Нитгарду, немецкому иезуиту. Он вступил в должность в 1666 году и покинул службу через три года по приказу регентши. Он был замещен домом Диего де Сармиенто де Вальядаресом, епископом Овиедо и Пласенсии, который управлял инквизицией до своей смерти, происшедшей 23 января 1695 года. В том же году его заместил дом Хуан Томас де Рокаберти, архиепископ Валенсии и генерал ордена доминиканцев. Он умер 13 июня 1699 года. Королева поставила во главе инквизиции кардинала дома Альфонсо Фернандеса де Кордова-и-Агиляра, не отправлявшего обязанностей, к которым был призван, ввиду смерти вскоре после назначения. Обязанности главного инквизитора были поручены дому Бальдассару де Мендоса-и-Сандобалу, епископу Сеговии, который вступил в должность 3 декабря 1699 года.
II. Младенчество короля Карла II, честолюбие его брата дона Хуана Австрийского, надменный характер королевы-матери Марии-Анны Австрийской и макиавеллизм иезуита Нитгарда (который впоследствии был архиепископом Эдессы и кардиналом) послужили причиной многих скандальных происшествий этого царствования. Особенно следует отметить систему тайных средств, по-прежнему соблюдаемую инквизицией и благоприятствующую распространению клеветы. Она внушила Нитгарду смелость в злоупотреблении правами службы, дошедшую до преследования в качестве еретика королевского брата без всякого другого повода, кроме желания отомстить за некоторые личные оскорбления, допущенные этим принцем и заслуженные иезуитом. В XXVII главе я дал сведения об этом процессе, который мог иметь очень серьезные последствия, если бы Нитгард пробыл дольше в должности главного инквизитора. Слабость правительства сделала заносчивым поведение инквизиторов Кордовы, Гранады, Валенсии, Лимы и Картахены Американской и способствовала Множеству подобных покушений, в которых они были виновны и о которых я умалчиваю как о менее важных, чтобы не переступать границ моего труда.
III. Когда Карл II женился в 1680 году на Марии-Луизе Бурбон, дочери герцога Орлеанского и племяннице Людовика XIV, жестокость инквизиторов была так велика, а чувства народа так низменны, что думали угодить новой королеве и оказать ей достойную ее почесть, приурочив к брачным торжествам зрелище большого аутодафе из ста восемнадцати жертв, значительное число коих должно было погибнуть в огне и осветить последние моменты торжеств. К сожалению, в истории Испании уже были подобные примеры. В 1560 году в городе Толедо был дан подобный праздничный спектакль королеве Елизавете Валуа, а в 1632 году в столице Испании аналогичное торжество происходило по поводу рождения принца, сына королевы Елизаветы Бурбон.[230] По-видимому, для удовольствия французских принцесс не находили ничего лучшего, как представление им этих ужасных зрелищ, о которых говорили, что они внушаются ревностью к вере. Но я не верю, чтобы эти царственные француженки с удовольствием присутствовали при казнях, которые должны были возмущать их чувствительность, неспособную переносить то, что с давнего времени соответствовало испанским нравам.
IV. Из ста восемнадцати осужденных, появившихся на аутодафе, десять произнесли отречение от ереси как находящиеся в легком подозрении; в том числе были: два лицемера, которые под покровом напускной порядочности совершили очень серьезные проступки, две колдуньи, четыре двоеженца, женатый священник и один человек, который, не будучи священником, служил обедни. Другой осужденный произнес отречение от ереси в качестве сильно подозреваемого. Было там пятьдесят два иудействующих еретика, все португальцы или дети португальцев. Девятнадцать человек были выданы в руки светской власти: из них восемнадцать иудействующих, нераскаянных или рецидивистов, и один отступник, принявший магометанство. На этом аутодафе сожгли тридцать четыре изображения. Из них два с санбенито примиренных, потому что осужденные, раскаявшись, умерли в тюрьме. Из остальных тридцати двух было восемь изображений евреев, одно — лютеранина, одно — иллюмината и двадцать два — бежавших евреев. Лютеранин и иллюминат умерли в тюрьме нераскаянными.
V. Среди этих жертв я не встречаю ни одной, достойной быть отмеченною по своему рангу или положению в обществе. Я должен сказать то же самое о жертвах другого, частного аутодафе, проведенного в церкви королевского женского монастыря Св. Доминика 28 октября того же года. На нем появилось пятнадцать человек иудействующих примиренных, двое были присуждены к выдаче в руки светской власти, в силу окончательных приговоров, произнесенных перед общим аутодафе, но их казнь была отложена, потому что в ночь на 29-е они пожелали принести покаяние и просили о примирении. Некоторые рукописные заметки указывают, что многие другие осужденные избежали своей участи посредством подкупа второстепенных служителей трибунала. Я убежден, что это утверждение не имеет никакого основания, потому что служащие, о которых идет речь, имеют очень мало возможностей противодействовать окончательному приговору после ареста подсудимых.
VI. Самым знаменитым процессом, возбужденным инквизицией в царствование Карла II, был процесс духовника этого государя, брата Фроилана Диаса, доминиканского монаха, избранного епископом города Авилы. Обычная слабость здоровья государя и отсутствие детей, несмотря на желание их иметь, разделяемое королевой Марией-Анной Нейбургской,[231] второй супругой короля, и всем народом, родили подозрение, что Карл II болен и страдает половым бессилием, вследствие сверхъестественного действия колдовства. Кардинал Портокарреро, главный инквизитор Рокаберти и духовник сочли такое положение дел результатом колдовства и, убедив в этом короля, просили его разрешить им отчитать его по церковному требнику. Карл согласился на это предложение и подвергся экзорцизмам своего духовника. Новизна этого средства подала повод ко множеству толков во всей Испанской монархии; Фроилан узнал, что другой доминиканский монах заклинал в городе Кангас де Тинео (в Астурии) монахиню с целью освободить ее от демонов, которыми она считала себя одержимою. Королевский духовник, по соглашению с главным инквизитором, поручил экзорцисту бесноватой при помощи обрядовых формул приказать демону объявить, правда ли, что Карл II околдован, и в случае утвердительного ответа заставить его открыть сущность этого колдовства: пожизненно ли оно или связано с тем, что король ел или пил, с изображениями и другими предметами, где можно их отыскать и, наконец, нет ли какого-либо средства для уничтожения его действия. Духовник прибавил еще несколько других вопросов и предписал экзорцисту повторять заклинания извести их со всей настойчивостью и энергией, которых требуют интересы короля и благо государства.
VII. Доминиканец города Кангас сначала отказался спрашивать демона, ссылаясь на то, что это запрещено Церковью; однако, получив уверение главного инквизитора, что это Действие не будет преступно в данных обстоятельствах, экзорцист точно выполнил все, что от него требовалось. После великого множества отговорок демон открыл (как говорят) через посредство одержимой, какого рода была порча, напущенная на короля поименованным лицом; прибавляли, что это разоблачение сопровождалось множеством крайне щекотливых подробностей. Согласно тайным заметкам того времени виновным оказывался агент венского двора; но кардинал Портокарреро и духовник Диас были сторонниками Франции в деле наследования испанского престола.
VIII. Королевский духовник был сильно встревожен и решил усилить заклинания, чтобы выяснить средства для уничтожения мнимого колдовства. Эта новая процедура еще не закончилась, как Рокаберти заболел и умер. Его преемником стал дом Бальдассар де Мендоса, епископ Сеговии, сторонник австрийского дома, который дал понять королю, что все происшедшее являлось единственно делом неразумного усердия его духовника, которого необходимо удалить. Король последовал этому совету и назначил Фроилана на епархию города Авилы. Но новый инквизитор, не довольствуясь задержкой в изготовлении буллы, велел привлечь Диаса к суду, как заподозренного в ереси за его суеверие и как виновного в следовании учению, осужденному Церковью, так как он допускал доверие к демонам и пользовался ими для обнаружения сокровенного. Мендоса руководил этим обвинением рука об руку с новым королевским духовником Торресом Пальм о-сом, уроженцем Германии, противником Фроилана Диаса в управлении делами доминиканского ордена. Торрес, который не менее Мендосы желал гибели Фроилана, передал Мендосе письма, полученные из города Кангас во время процедуры с заклинаниями и найденные в бумагах Диаса.
IX. Мендоса велел заслушать свидетелей и, соединив важную часть их показаний с краткой сводкой из писем экзорциста и допросом обвиняемого, решил воспользоваться всем этим для доказательства виновности Диаса. Он собрал пятерых преданных ему богословов и дал им в председатели дома Хуана Арсеменди, члена совета инквизиции, а секретарем сделал дома Доминго де ла Кантелью, чиновника секретариата верховного совета. Однако, несмотря на интриги главного инквизитора, пять квалификаторов заявили единодушно, что процесс не представляет ни одного тезиса и ни одного факта, который заслуживал бы богословского осуждения.
X. Этот
