результат очень не понравился Мендосе, но, сильно рассчитывая на свое влияние в совете, он предложил все-таки арестовать Диаса. Эта попытка не удалась, как и первая: члены совета отказались одобрить эту меру как несправедливую и противную законам инквизиции, долженствующей действовать согласно решению пяти квалификаторов. Это сопротивление разозлило главного инквизитора, который решился написать приказ, подписал его и отправил в совет, распорядившись зарегистрировать его по обычной форме. Члены совета ответили, что они не могут исполнить эту формальность, которая кажется им незаконной, так как резолюция не была принята большинством голосов. Произошел конфликт между советом и его начальником.
XI. Между тем Диас, боясь за свою жизнь, решил бежать в Рим. Мендоса, рассчитывая на влияние королевского духовника, через его посредство убедил государя, что бегство Диаса является новым покушением на права его короны, ввиду того что всякое обращение к папе против испанской инквизиции запрещено его подданным. Благодаря этой интриге Мендоса добился письма от Карла II к его посланнику в Риме, герцогу Уседе, которому было поручено задержать Диаса и переправить его под усиленной охраной до порта Картахены.
XII. Анонимный автор анекдотов римской курии утверждает, что Диас ездил в Рим для того, чтобы показать папе завещание Карла II, которым этот государь передавал испанскую корону Филиппу Бурбону,[232] и что его возвращение на полуостров в качестве пленника явилось следствием придворной интриги. Ничто не доказывает, чтобы утверждение автора было верно, и я предпочитаю думать, что аноним ошибся. Главный инквизитор велел заключить Фроилана Диаса в инквизиционную тюрьму Мурсии и отдал приказ инквизиторам привлечь его к суду. Инквизиторы назначили квалификаторами девять самых ученых богословов епархии, которые единогласно голосовали, подобно квалификаторам верховного совета; вследствие этого решили, что не было повода к приказу об аресте Диаса. Главный инквизитор, раздосадованный более чем когда-либо, отправил в Мурсию множество чиновников инквизиции, которые доставили пленника под военной охраной в Мадрид, где он был заключен в келью доминиканского монастыря Св. Фомы.
XIII. Мендоса перенес дело в высшую инстанцию и приказал прокурору совета инквизиции дону Хуану Фернандо де Фриасу Саласару обвинить Диаса как еретика и даже учащего ересиарха за то, что он утверждал, будто позволительно иметь сношение с демоном, чтобы научиться искусству исцеления больных, и доверял могуществу этого отца лжи,[233] убеждая людей подчиняться его ответам и исполнять его предписания.
XIV. Между тем Карл II умер, и прошло много времени, пока Филипп V получил возможность внимательно заняться раскрытием всех хитростей и интриг главного инквизитора; этому препятствовала война, которую он принужден был вести против австрийского эрцгерцога Карла, впоследствии императора германского.[234]
XV. Наконец, послушав нескольких своих близких советников, 24 декабря 1703 года, он передал дело кастильскому совету. 24 января следующего года члены совета доложили королю, что приказ об аресте Диаса состоялся вопреки закону и обычаю, вопреки уставу и правилам святого трибунала, по деспотическому злоупотреблению властью, и просили Его Величество обуздать это насилие, объявив недействительным все сделанное после суждения квалификаторов. Они прибавили, что процесс должен рассматриваться как находящийся на той стадии, на которой его оставила квалификация, и продолжаться согласно закону, причем следует потребовать под страхом самого сурового наказания, чтобы главный инквизитор передал в совет инквизиции все документы судопроизводства в Мурсии и Мадриде. Согласно этому решению был изготовлен королевский указ, и верховный совет определил, чтобы Фроилан получил свободу и был освобожден от суда.
XVI. При всем этом процесс представляет несколько анекдотов, достойных замечания. Демон, владевший бесноватою города Кангас, «утверждал, что Бог допустил околдование особы короля и не позволяет теперь снять его, потому что святейшее таинство евхаристии происходило в церкви без свечей и лампад, потому что монашеские братства умирали с голоду, потому что госпитали были закрыты и потому что души в чистилище страдали с тех пор, как не служили больше заупокойных литургий о них, и потому что король не отправлял правосудия в пользу Распятого, который этого требовал». Демон другой бесноватой, заклинаемый в Мадриде, предлагал сказать правду относительно виновника околдования в часовне Богородицы доминиканского монастыря в Аточе; он прибавлял, что это послужит к увеличению поклонения иконе Богородицы в этой церкви, которая тогда не пользовалась известностью. Третий демон был спрошен в Германии. Но, кажется, три бедняги черта были между собой согласны только в покровительстве церквам и братствам доминиканских монахов — может быть, потому, что главный инквизитор Рокаберти, королевский духовник Диас и три экзорциста были доминиканцами. Один из трех демонов внушал, что королева сама принимала участие в колдовстве; но надо думать, что это обстоятельство не помешало бы королю восстановить возможность иметь детей. Процесс состоит из четырех документов более чем в тысячу листов; если бы его напечатать, он навел бы на многие размышления.
Статья вторая ОБСУЖДЕНИЕ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ ИНКВИЗИТОРАМИ
I. В царствование этого же государя была созвана великая хунта, составленная из двух членов государственного совета, двух членов от каждого из советов Кастилии, Арагона, Италии, Индии, военного и финансового управления, королевского секретаря и помощника секретаря канцелярии северного государства. Министр-секретарь короля выразился следующим образом: «Пререкания, происходящие в делах всякого рода между инквизиторами и светскими королевскими судьями по вопросам юрисдикции и привилегий, настолько умножились, что возникли значительные затруднения, которые тревожат спокойствие народов и препятствуют отправлению правосудия, как это заметно в некоторых провинциях, вследствие постоянных протестов, к которым прибегают их власти, действуя одна против другой. Эти мотивы побуждают короля поручить собранию выработать точное, ясное и определенное правило для предупреждения подобных злоупотреблений, правило, способное обеспечить трибуналу инквизиции должное уважение и в то же время послужить преградой для инквизиторов, которые пожелали бы вмешаться в дела, посторонние установлению святого трибунала». Король приказал, чтобы шесть советов, которые послали каждый по два человека для образования хунты, сообщили ей все бумаги по предмету, предложенному королем для их обсуждения.
II. 21 мая 1696 года великая хунта сделала доклад, в котором говорилось следующее: «Хунта из разбора доставленных ей бумаг убедилась в давности и общности для всех владении Вашего Величества, где учреждена инквизиция, беспорядка, царящего в различных юрисдикциях вследствие неутомимого старания инквизиторов постоянно расширять свою власть с таким произволом и с такой несдержанностью в отношении обычая, обстоятельств и лиц, что они почти ничего не оставляют для светской юрисдикции, захватывая власть тех, кто должен отправлять правосудие. Нет такого рода дел (как бы ни были они чужды учреждению и их прерогативам), расследования которых они не присвоили бы себе под каким-либо более или менее призрачным предлогом. Нет ни одного человека (как бы он ни был независим от их власти), с которым они не обходились бы так, как если бы он был им непосредственно подчинен, принуждая его повиноваться их декретам, приговаривая его к церковным наказаниям, штрафам, тюрьме и (что еще более пагубно) покрывая его имя бесчестием, неразрывно связанным с этими карами.
III. Ничтожнейшее оскорбление, малейшая несправедливость по отношению к их слугам порождают месть, и они сыплют наказания, как будто бы было налицо преступление против религии, не соблюдая ни правил, ни меры. Они не только распространяют свою юрисдикцию на собственных чиновников и зависящих от них лиц, но с подобной же суровостью применяют ее к делам, относящимся к их рабам. Для них недостаточно избавления от всякой повинности и налога личности и имущества их должностных лиц, как бы ни были велики привилегии, дарованные тем и другим. Они претендуют еще на то, чтобы их дома пользовались правом убежища, чтобы ни один преступник не мог быть там задержан, даже в силу приказания суда. Если, вопреки их притязаниям, светская власть захочет воспользоваться своим правом, повелевая схватить преступников, они дерзают жаловаться на это, как на церковное святотатство.
IV. Они обнаруживают в ведении дел и в стиле официальной переписки намерение ослабить в умах народа должное уважение к светским королевским судьям и даже заставить презирать власть высших магистратов. Они заслуживают порицания не только по отношению к вопросам спорным и касающимся правосудия; они присваивают себе какую-то независимую манеру рассуждать о вопросах управления и государственного хозяйства, заставляющую их не признавать прав государя.
V. Действие стольких злоупотреблений породило жалобы со стороны подданных, распри среди министров, уныние в судах и необходимость тягостных забот, которые Ваше Величество часто возлагало на себя для решения споров и взаимных претензий. Такое положение уже в начале деятельности инквизиции показалось настолько невыносимым императору Карлу V, что в 1535 году он счел необходимым приостановить пользование светской юрисдикцией, которую король Фердинанд, его дед, даровал инквизиторам. Эта приостановка длилась десять лет в королевствах Испании и Сицилии, до той поры, когда принц дон Филипп, управлявший монархией в отсутствие своего отца, восстановил святой трибунал в его правах, хотя с ограничительными мероприятиями, которые, впрочем, плохо соблюдались впоследствии. Крайняя умеренность, проявляемая в обращении с инквизиторами, внушила им смелость кичиться этой терпимостью и настолько забыть о благодеяниях, полученных от благочестивой щедрости наших королей, что они с чрезвычайным упорством осмеливаются утверждать, будто юрисдикция, которой они пользуются по отношению к делам и личностям их служителей, должностных лиц, чиновников и слуг, есть апостолическая, церковная, независимая ни от какой светской власти, как бы могущественна она ни была. Эту претензию трибуналы инквизиции предъявляют для расширения своих привилегий и власти над личностями, предметами и вопросами, которые от них не зависят; поэтому они обычно применяют церковные наказания в делах, не относящихся к церковной дисциплине, чтобы обходить королевские резолюции, законы и приказы.
VI. Однако, государь, вся юрисдикция, используемая судами инквизиции над мирянами в делах, не касающихся ни нашей святой католической веры, ни христианской религии, принадлежит Вашему Величеству. Она только ваша уступка, чисто временная и подчиненная ограничениям, изменениям и отменам, которые Ваше Величество может внести в силу своей независимой и суверенной воли. Эта истина настолько ясна и очевидна, что она может казаться темной только тому, кто закрывает глаза, чтобы не видеть света.
VII. Неблагодарные, они не признают особенной милости, полученной ими; они отрицают свою зависимость от Вашего Величества, от которой только вы можете их освободить. Отказываясь подчиняться каноническим законам, которые они знают, апостолическим буллам, которые они видели, и королевским приказам, имеющимся в их архивах, они выдумывают доводы и вздорные предлоги, не имеющие никакого основания для оправдания своих посягательств и покушений.
VIII. Хунта, принимая во внимание, насколько предпринятые до сих пор меры оказались недейственными… не колеблется ни на одно мгновение предложить как последнее средство отмену прав, которые святой трибунал получил от предшественников Вашего Величества…[235] Но, придерживаясь того, что более в ваших намерениях, она предлагает Вашему Величеству на первый раз приказать, чтобы
