казну церковных доходов в течение первого года со многих духовных бенефициев. При этом Иоанн XXII всегда действовал путем особых распоряжений, не подлежавших кодификации и основанных на неограниченной власти папы. Его «законы» поэтому получили меткое определение: «Supra legem» — надзаконие, а его самого называли «legibus absolutus» — освобожденный от законов. Летописные известия ясно говорят о ненависти и презрении, которые внушала его деятельность большинству современников. Папа печется о деньгах и о кошельках в гораздо большей степени, чем о душах (pecniam quam animas magis piscans) — таков основной тон характеристики Иоанна XXII, оставленной его современниками Данте, Адамом Муримутта, Матвеем из Нейенбурга и другими.
В народе, однако, был распущен слух, что накопленные деньги папа употребит на народные нужды и что он облегчит те огромные повинности, которые таким тяжелым бременем ложились на широкие массы. Но народу очень скоро пришлось разочароваться: папа поддерживал самый тесный контакт с королевской властью в эксплуатации народа и оказывал королю Франции большие услуги. Так, в 1316 г. папа предоставил французскому королю, нуждавшемуся в деньгах для борьбы с недовольными в стране, десятину и аннаты на четыре года. Это было далеко не единичным случаем: летописи пестрят такого рода указаниями со ссылками на расходы по крестовому походу, который так и не состоялся. Характерен следующий случай: в 1326 г. папа потребовал от духовенства «добровольного взноса»; король возмутился корыстолюбием Иоанна XXII и запретил такой взнос. Тогда папа применил испытанный прием: «я даю, чтобы и ты дал» («do ut des»). Он предоставил королю часть этой суммы и получил необходимое разрешение. Аналогичные явления происходили в Кастилии, Англии, Австрии, Венгрии и Швеции. Подобные факты заставили летописца Гильома де Нанжи из Сен-Дени констатировать, что отношение между папством и светской властью таково: один стрижет паству, другой сдирает с нее шкуру, и нет никого, кто бы этому помешал.
Ярче и сильнее выражается по этому случаю английский летописец: «Папа и король ведут торг о церкви, как о быке или об осле». Правда, не Иоанн XXII был инициатором такой грабительской политики. На самом деле строгая централизация духовного аппарата, установление диктатуры Рима в делах веры и в назначении на духовные должности, накопление огромных материальных средств самым неблаговидным путем для господства и над светским обществом — таковы были лозунги и политические меры папства, последовательно проводимые на протяжении веков — и ранее и позднее Иоанна XXII.
Так, продажа епископских мест, которые могли освободиться только в будущем, практиковалась уже в XII в. (это называлось экспектацией). К концу XIII в. экспектация становится важной статьей папских доходов.
Точно так же раздача вакантных мест применялась папством задолго до Иоанна XXII, и уже булла 1265 г., изданная Климентом IV, оставляет за папой право «постоянного» распоряжения епископскими кафедрами, если обладатели их умерли в Риме, при папском дворе. Булла 1265 г., по существу, лишь санкционировала старый обычай. Она получила одобрение на Лионском соборе 1274 г. и была внесена в шестую книгу декреталий. Выражение «смерть в Риме» понималось своеобразно и подлежало широкому толкованию еще задолго до буллы Климента IV. Это видно из того, что в 1246 г. английский король горько жаловался на то, что английские епископские кафедры переходят от одного «итальянца к другому» без намека на юридическое основание, а летописцы утверждали, что в Англии «итальянцам их бенефиции приносят ежегодно 60 тыс. марок», то есть сумму, превышающую государственный бюджет Англии в середине XIII в. В 1253 г. король указал папе, что иностранцы извлекают из его страны ежегодно 60 тыс. марок, причем английский летописец Матвей Парижский, сообщавший об этом, считал эту сумму уменьшенной и говорил, что на самом деле итальянцы кладут в карман не менее 70 тыс. Разумеется, Англия не представляла в данном отношении исключения. Так, в Констанцской области из 200 бенефициев в 1248 г. 17, согласно официальным данным, были заняты в силу папского распоряжения «посторонними лицами», а 14 «столь же посторонних» человек ждали очереди занять места в Констанце. Папа Александр IV, видя бесконечный наплыв ходатайств, исходивших от жаждущих занять теплые епископские места, решил в 1255 г. установить норму для считающихся «свободными» мест, и на некоторое время действительно был положен предел числу епископов в ряде областей (до того времени, ввиду стремления делить доходы между несколькими лицами, количество мест не было ограничено). Анжерский епископ на соборе в Вьенне в 1311 г. с возмущением заявлял, что он за 20 лет своей службы при 40 вакансиях лишь дважды мог применить свое епископское право, в остальных случаях освободившиеся должности распределялись папой или его любимцами.
Из принципа назначения духовенства вытекала сервиция, то есть обязательный взнос в пользу папы за оказанное благодеяние, и этот источник доходов также существовал задолго до Иоанна XXII, как это видно из документа 1326 г., когда с Сент-Албанского аббатства потребовалась сервиция в размере 3600 франков, соответствовавших «старому взносу» в 720 франков. Точно так же при назначении аббата Сент-Эдмундсбэри в 1248 г. было уплачено 800 марок. Матвей Парижский, правда, говорит о «нововведении», рассказывая о сервиции монахов, но из этого не следует, что сервиция в отношении епископов ему не была известна.
Нужно отметить, что жалобы отдельных лиц на злоупотребления курии нисколько не разделялись высшими церковными авторитетами: и Фома Аквинат, и Бонавентура, и другие подчеркивают полноту власти (plenitudo potestatis) папы и не останавливаются ни перед какими выводами из этого положения. В авиньонский период папские поборы, налагаемые на духовенство и население, становятся все более невыносимыми. Уже Климент V, первый авиньонский «пленник», добыл около миллиона золотых гульденов под предлогом их употребления на крестовый поход, а в действительности для привлечения на свою сторону королей и других сильных мира сего.
Многочисленные источники рассказывают о злоупотреблениях Климента V. Так, приор Дюргама за признание своего избрания уплатил папе 1 тыс. марок, но сейчас же после уплаты денег умер. Папа назначил немедленно другого и с него взял 3 тыс. марок в свою пользу и 1 тыс. в пользу кардиналов. В 1313 г. за назначение архиепископа Кентерберийского папа получил 32 тыс. марок, а за утверждение архиепископа Йоркского — 9500. Требования папы были так велики, что из-за невозможности их удовлетворить кандидатам в епископы приходилось нередко отказываться от должности. Богатейшие епископии из-за дороговизны «сделки» при назначении впадали в неоплатные долги, которые выплачивались в течение многих десятилетий преемниками того, кто выдал обязательство вернуть взятую у «папских фаворитов» солидную сумму. С другой стороны, по словам летописца Толомео из Лукки, Климент V получил от французского короля Филиппа IV Красивого 100 тыс. гульденов за хлопоты по процессу, связанному с ликвидацией ордена храмовников.
Иоанн XXII оставил в наследство своему преемнику свыше 750 тыс. флоринов. Эта сумма за восемь лет правления скупого Бенедикта XII превратилась в 1,5 млн. и вызвала после его смерти восторг кардиналов, рассчитывавших, что они смогут снова зажить, как при Клименте V. Радость их оказалась напрасной: новый папа столько тратил на себя, что вынужден был прибегать к постоянным займам, а войны из-за Италии поглощали такие суммы, которых ни один авиньонский папа, несмотря на верность традициям Иоанна XXII, не мог покрыть обычным путем, и каждый прибегал к чрезвычайным мерам, разорявшим особенно те страны, которые не могли оказать достаточного сопротивления папскому вымогательству.
II
Отпор своим притязаниям папство встречало во многих случаях со стороны широких масс народа. Так, в Ниме были убиты два папских сборщика. Аналогичные события разыгрались в Кагоре. В 1343–1349 гг. в ряде городов Германии сборщики были брошены в тюрьму, причем некоторые из них были убиты. В 1358 г. представители власти Вюрцбурга бросили в реку одного из папских сборщиков. Архиепископ города Грана отказался собирать аннаты, боясь вызвать против себя народное негодование, а в ряде германских общин с трудом собиралась и десятина; недоимки росли с каждым годом, несмотря на деятельность отправленного в Германию папского делегата Филиппа Кабасола. Мало того, в 1372 г. приходы Кельна, Бонна, Ксантена, Зоэста и Майнца заключили между собой обязательство не платить никаких налогов папской курии, и только вмешательство королевской власти, получившей часть десятины, заставило эти приходы подчиниться воле папства. Характерно, что возмущенные налогоплательщики считали себя хорошими католиками.
Во Франции, однако, папство чувствовало себя гораздо увереннее за спиной королей, которые фактически назначали пап и которым благодарное папство предоставляло разнообразные льготы. Французский король имел в своем распоряжении 750 бенефициев и даже мог назначать архиепископа. И не без основания современники говорили, что «фактически Париж диктует свою власть Авиньону, и потому всякий, домогавшийся какой-либо милости у папы, должен прежде всего обращаться к королю». Это подтверждает и Николай из Клеманжа, называющий авиньонского папу «рабом рабов французских принцев». Всякая попытка оказать сопротивление королевской политике отвергалась самым решительным образом, и когда папство отказалось санкционировать захват французской короной Прованса, то немедленно был выслан из пределов Франции главный сборщик папских податей, и их дальнейшее взимание было воспрещено. В 1385 г. королем была опубликована «Прагматическая санкция» в «защиту» монастырей и церквей, эксплуатируемых «ненасытной жаждой» папы и кардиналов, не довольствующихся предоставленными им бенефициями во Франции и доводящих до нищеты и бедности главнейшие французские монастыри и церкви. Королевским чиновникам был дан приказ следить, чтобы церковные здания были в полном порядке и чтобы духовенство не страдало от чрезмерных притязаний папства и кардиналов.
«Французской» курии постепенно отказывали в платежах: так, в 50-х годах XIV в. арагонский король прекратил ленные платежи за Сардинию и Корсику. Англия с 1333 г. совершенно не платила своего ленного взноса в тысячу марок. Точно таким же образом вела себя Польша, а турецкий крестовый налог едва дал шестую часть намеченной суммы. В 1345 г. Германия ничего не внесла в его счет; только одна Чехия продолжала с перебоями вносить свою лепту. Богатые Нидерланды полностью бойкотировали папские требования. За Ригой и Бременом по статье «аннаты» числились недоимки в сумме 680 марок; в Кельне за четыре года с трудом было собрано 3024 гульдена, в Венгрии — всего 750, а в Праге и Льеже — до того «ничтожные суммы, что о них не стоит говорить». Мало того, в 1325 г. в Арагонии у папских сборщиков было конфисковано 200 тыс. гульденов, а в Португалии собранные для крестового похода деньги были употреблены королем на цели, не имевшие никакого отношения к церкви. При таких обстоятельствах французский король Филипп Красивый мог лишь «от удовольствия потирать руки», что успел вовремя «одолжить» у папы 562 тыс. гульденов 102 тыс. ливров и несколько тысяч экю. Впрочем, один
