всемирного крушения. Без религиозной узды народы везде поднимутся против своих государей, и в общем хаосе погибнут и троны, и алтари.
При таких обстоятельствах Пий VI опубликовал 10 марта 1791 г. свое грозное обвинение по адресу Учредительного собрания. «Через все декреты собрания, — говорил Пий VI, — красной нитью проходит святотатственная декларация прав человека, провозгласившая чудовищные идеи вроде свободы мысли, слова и равенства всех людей. Эти мнимо неотъемлемые права являются дерзким вызовом авторитету творца вселенной, и собрание, провозгласившее их, возобновило ереси вальденсов, беггардов, Виклифа и Лютера. Хваленые свобода и равенство представляют собою средство уничтожения католицизма». Гражданское устройство духовенства, заявлял далее папа, есть «схизма и ересь»; избрание прелатов — «грехи Лютера и Кальвина»; утверждение епископов принадлежит «абсолютно» святейшему престолу; недопустимо, чтобы священники получали жалованье, ибо это ставит их в зависимое положение от светских лиц; «уголовным преступлением» является секуляризация или национализация церковного имущества; тяжким грехом следует считать закрытие монастырей и уничтожение капитулов, и вообще вся деятельность собрания должна быть заклеймена. Поэтому позорно поступили те представители духовенства, которые, подобно епископу Талейрану, приняли присягу верности новому режиму. Папа считал, что король был вынужден санкционировать действия бунтовщического собрания, возобновившего дела Генриха II Плантагенета и Генриха VIII Тюдора. Папа протестовал и против «неслыханного» нарушения его собственных прав в отношении Авиньона. Он звал французское духовенство отречься от данной им присяги и в дальнейшем ни в коем случае не подчиняться распоряжениям Учредительного собрания, касающимся церкви.
Одновременно с этим обращением к духовенству папа отправил бреве на имя Людовика XVI с напоминанием, что король обещал «жить и умереть в католической вере», и с упреком, что именно его санкция «отрезала половину его королевства» от единой церкви. Этот акт слабости, указывал папа, должен быть искуплен действительной защитой оставшихся верными католицизму департаментов.
13 апреля папа опубликовал еще более резкое бреве, в нем он объявлял недействительными все акты Учредительного собрания и угрожал отлучением от церкви священникам, которые в течение 40 дней не возьмут обратно данной ими присяги; прихожанам же запрещалось иметь дело с присягнувшим духовенством: «ибо гражданское устройство было сфабриковано с целью окончательного уничтожения католицизма».
В 1791 г. Пий VI порвал с Францией дипломатические отношения, но оставил в Париже своего шпиона — аббата Саламона. На протяжении целого года, вплоть до своего ареста 27 августа 1792 г., папский агент интриговал внутри страны и за ее пределами, добиваясь скорейшей интервенции против революционной Франции. В своих донесениях Саламон сообщал Пию VI об активных шагах контрреволюционных сил и этим поддерживал воинственное настроение главы католицизма. Папский агент в Париже писал: «Из Петербурга приехал в Кобленц (центр эмиграции) барон Бомбель с личным, очень милым письмом русской императрицы, с наличными двумя миллионами и с аккредитивами на еще большие суммы…» Приехал, сообщал он далее, граф Румянцев в качестве уполномоченного русской императрицы при братьях Людовика XVI, живших в эмиграции. Граф Артуа писал своему брату в Версаль, что император Австрии присоединился к решению, принятому в Пильнице, и что 30 тыс. пруссаков готовы к выступлению. Судя по радостным известиям аббата Саламона о поездках чрезвычайных курьеров в столицы Европы, папский агент, по-видимому, на внутренние осложнения новой Франции мало рассчитывал, и все его внимание сосредоточено было на Кобленце. Так церковь вместе с эмигрировавшей аристократией готовила войну против революционной Франции.
В то время как церковно-дворянская контрреволюция подготовляла свою разбойничью интервенцию, Законодательное собрание заменило присягу духовенства общей гражданской присягой, в которой говорилось лишь о повиновении конституции 1791 г. «Мы тем самым, — заявил депутат Франсуа из Невшателя, — поставили священников в положение обычных граждан. Если они теперь будут отказываться дать обязательство благонадежности, то мы спросим: каковы мотивы? И мотивами, ответим мы сами, являются не их религиозные убеждения, не веления их совести, не отдельные пункты богословия и не вопросы веры. Их единственным мотивом является ненависть к французской конституции».
Контрреволюционное духовенство ответило на это мероприятие удвоенной агитацией, и тогда Законодательное собрание присоединилось к заявлению депутата-жирондиста Иснара, что «религия является инструментом, позволяющим действовать на людей по усмотрению ее служителей, — поэтому пользующиеся религией в целях разжигания гражданской войны должны подвергаться наказанию пропорционально степени опасности, вызываемой этим инструментом». Во Франции начались репрессии против провокационно действовавшего духовенства, возлагавшего надежды на иностранную интервенцию и на фанатичную крестьянскую массу в отдельных департаментах.
Еще до объявления войны Франции союзом феодально-монархических государств Пий VI обратился с личным письмом к Екатерине II, убеждая ее создать монархическую солидарность в деле защиты неприкосновенности территории всех государей. При этом папа не забыл напомнить, что он «вопреки всякому божескому и человеческому закону» сам лишился Авиньона и Венессена и во имя «легитимности» требовал возвращения церкви этих двух областей. За письмом к Екатерине последовали послания к австрийскому императору и сардинскому королю. Папа умолял их «держаться друг за друга» и не допускать «никакой узурпации» прав законных королей; он намекал на ошибки «философов-монархов», недостаточно ценивших важное значение монархической солидарности. Деятельность Пия VI побудила Конвент потребовать от папы «сложить шпагу», а появление эскадры вице-адмирала Трюге у берегов Папской области свидетельствовало, что республиканское правительство Франции решило принудить Пия VI прекратить сколачивание единого контрреволюционного фронта. В этот момент Пий обратился с мольбой о спасении принципа легитимизма к главам двух некатолических держав — к Екатерине II и к Георгу III. Россия и Англия в этот момент угнетали две католические страны — Польшу и Ирландию, которые обращали взоры к Пию VI в то самое время, когда он протягивал руку их угнетателям.
Активная участница иностранной интервенции, католическая церковь во Франции, естественно, должна была поплатиться за свою антипатриотическую и контрреволюционную деятельность. Наступил период дехристианизации, провозглашения культа Разума и Верховного существа.
Антирелигиозная политика якобинцев вызвала недовольство среди отсталых слоев крестьянства, подстрекаемых клерикалами. Стремясь предотвратить использование этого недовольства в интересах контрреволюции, якобинцы несколько смягчили антикатолическую и антицерковную политику, хотя и не прекратили преследование той части духовенства, которая сотрудничала с внешней и внутренней контрреволюцией.
После контрреволюционного переворота 9 термидора 1794 г. и падения якобинцев к власти пришла «новая» буржуазия, которая не была клерикальной и даже враждебно относилась к старой привилегированной церкви. Тем не менее общая реакция сказалась и на церковной политике Конвента. Уже закон о свободе культов, принятый в феврале 1795 г. и предоставлявший право богослужения и не присягавшим священникам, показал, что Конвент сделал сильный крен вправо.
Реакционное духовенство воспользовалось этим и стало выступать еще более смело. В разных местах Франции организовывались контрреволюционные террористические общества, из которых «Компания Иисуса», одновременно религиозная и монархическая, пользовалась наиболее печальной известностью. Депутат Шенье характеризовал в Конвенте «иисусников» как притон эмигрантов, сосланных священников и мерзавцев, готовых продать себя первому авантюристу. По его словам, вооруженные кинжалами монархисты и горящие жаждой мести фанатики открыли на юге республики эру Варфоломеевской ночи. Новая Вандейская война побудила даже термидорианскую буржуазию, сохранившую принцип отделения церкви от государства, усилить надзор над священниками и наказать тех, которые вне стен церквей ведут антифранцузскую, контрреволюционную пропаганду. Вандейские войны — войны, которые вела революционная Франция в конце XVIII в. против контрреволюционных мятежников (дворянство, часть крестьян), сосредоточенных главным образом в департаменте Вандея и других районах Западной Франции. В организации контрреволюционных мятежей духовенство принимало самое активное участие. Под новой Вандейскои войной подразумевается восстание, вспыхнувшее летом 1795 г. в связи с высадкой отряда эмигрантов английским флотом на побережье Наполеон верил в легкое превращение папизма из феодального орудия в орудие господства буржуазии. Несмотря на интриги Пия VI и церковной верхушки, Наполеон был готов идти на соглашение с католицизмом. Но церковь истолковывала всякую уступку Наполеона как проявление его слабости. В самом конце 1797 г. в Риме вспыхнуло народное восстание против светской власти папы. Во время столкновения папских войск с республиканцами был убит французский генерал Дюфо. Это убийство было использовано французским командованием для вмешательства в развернувшуюся борьбу. Войска Пия VI были разбиты, французские войска заняли Рим, папа был лишен светской власти, и в феврале 1798 г. была провозглашена Римская республика. Пий пытался скрыться в Тоскане, но был настигнут и отправлен во Францию, в крепость Валанс, где он и умер в 1799 г.
Кардинальская коллегия лихорадочно искала поддержки у монархов Европы. Она уверяла Павла I, что покойный Пий VI считал русского императора лучшим защитником церкви, а потому ему следует взять в руки осиротевшую церковь. Императору Францу I писали, что враги церкви являются и его врагами, намекая, что слишком много коронованных голов могло убедиться, как быстро рушится мощь монархов и как стремглав падает авторитет религии. Бродившему по Европе в поисках короны брату казненного Людовика XVI говорили, что те самые руки, которые обагрились королевской кровью, причинили только что смерть святому отцу, а потому Бурбон должен помнить, что трон крепок лишь тогда, когда крепка церковь. Опираясь на помощь антифранцузской коалиции, католическая иерархия добилась изгнания французских войск из Рима, уничтожения Римской республики и восстановления в июле 1799 г. светской власти папы. Вскоре Наполеон снова завоевал Италию. Избранный конклавом в Венеции в 1800 г. новый папа Пий VII (1800–1823), вступив во владение Папской областью, фактически оказался игрушкой в руках Наполеона.
Наполеон видел в религии не тайну воплощения, а тайну социального порядка: «религия связывает идею равенства с небом, что мешает бедняку убивать богатого». Ради этого «богатого» можно было идти навстречу «какому угодно папе», и Пий VII не составлял исключения. Он должен был лишь внушать «беспокойным элементам» Франции мысль о небесном равенстве, доставляющем вечное блаженство, а не мимолетные радости. Такое внушение тем важнее, что общество, по мнению Наполеона, не может существовать без неравенства богатства, а это неравенство не может существовать без религии. Стремясь использовать в своих политических целях католическое духовенство во Франции, Наполеон искал соглашения с Пием. Он отправил к нему уполномоченного для переговоров, дав инструкцию: говорить так, как будто Пий распоряжается армией в 200 тыс. человек.
15 июля 1801 г. между Наполеоном и Пием VII был заключен конкордат «как для блага религии, так и для охраны внутреннего спокойствия» Франции. Конкордат состоял из 17 статей. Введение гласило: «Правительство признает, что католическая, апостолическая, римская религия является религией значительного большинства французских граждан. Его святейшество признает, что эта религия получила и надеется получить величайшее благо и блеск от установления католического культа во Франции и особенной веры в него консулов республики». Конкордат превратил духовенство во Франции в полицейский орган, обязанностью которого было не только охранять «общественное спокойствие», но и доносить на тех, которые его нарушали. Как
