вскоре от тела

Он серьги и панцирь отсек, еще влажный.

И богу вручил их воитель отважный.

Карну обманул Громовержец лукавый,

Желая, чтоб стали сильнее пандавы.

Он ввысь улетел, совершив вероломство.

Поникло в тоске Дхритараштры потомство,

Услышав, что Индрою воин ограблен.

А отпрыски Кунти, узнав, что ослаблен

Воитель Карна, чей отец был возничим,

Леса огласили ликующим кличем.

СКАЗАНИЕ О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ПЯТИ БРАТЬЕВ И ИХ ЖЕНЫ

ВИРАТА ПАРВА (КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ), ГЛАВЫ 1 — 23

Пандавы скрывают свой истинный облик

Страну проиграв кауравам, пандавы

Лишились приюта, лишились державы.

Расплата за проигрыш в кости — сурова:

Двенадцать мучительных весен, без крова,

Да будут скитаться тропою лесною,

А после, с тринадцатой, новой весною,

Пусть город найдут, где в течение года

Их облик да будет сокрыт от народа…

В изгнании горя изведали много. o

Юдхиштхира, отпрыск всеправого бога,

Сын Дхармы, как старший, собрал своих братьев,

Сказал им: «Былое величье утратив,

Мы жили в двенадцатилетней кручине.

Тринадцатый год начинается ныне.

Ты, Арджуна, брат мой, поведай: где будем

Теперь обитать, неизвестные людям?»

Ответствовал Арджуна: «Дхармой всеправым

Дарована милость несчастным пандавам:

Свой облик менять по желанию можем.-

Да станет любой на себя непохожим.

Спросил ты: «Где место для жительства?» — Внемли:

Кругом — превосходные, щедрые земли,

Где влага вкусна и где пища отменна:

И Матсья, и Панчала, и Шурасена,

Югандхара, Шалва, Чеди и Дашарна,-

О всех вспоминает молва благодарно.

Владыка царей, назови нам державу,-

Какая из них тебе больше по нраву?»

А старший: «Ты прав, многодоблестный воин,

Да будет приют наш красив и спокоен.

Потомкам Панду да пребудет защитой

Вирата, над матсьями царь знаменитый,

Казной, добротой, благочестьем богатый,-

Весь год проживем в государстве Вираты.

Но службу какую царю мы сослужим?

Уменье и навыки в чем обнаружим?

Склоняются люди к различным занятьям,-

Какие из них предпочтительней братьям?»

Ответствовал Арджуна старшему брату:

«А сам-то обрадуешь чем ты Вирату?

Исполнен ты чести, и правды, и блага,

Известны и щедрость твоя и отвага,

Но люда простого не ведал ты тягот,-

Какое же дело ты сделаешь за год?»

Юдхиштхира молвил: «Задумал я дело,

Которое надобно делать умело.

Скажу я, придя к повелителю в гости:

«Я — брахман Канка, я — играющий в кости.

Умением этим я славлюсь повсюду,

Тебе я в игре сотоварищем буду.

По-разному кости приводят к удаче:

Одни — словно глаз голубеют кошачий,

Из злата, из бивней слоновых — другие,

А доски что камни блестят дорогие».

С царем будем кости бросать до рассвета,-

И черного цвета, и красного цвета.

И так я скажу, если спросит Вирата:

«С Юдхиштхирой в кости играл я когда-то…»

Дошло мое слово до вашего слуха.

А ты, Бхимасена, а ты, Волчье Брюхо,

Каким государя обрадуешь делом?»

Ответил могучий душою и телом:

Себе я присвою прозванье Баллавы.

«Я повар, скажу. Я готовлю приправы,

Чей запах и царские тешит покои».

Такое искусство явлю поварское,

Такие придумывать стану приправы,

Что будет доволен властитель державы.

Взвалю себе горы поленьев на плечи,

Хотя бы пришлось их таскать издалече,

Я с самыми сильными справлюсь быками,

Слонов укрощу я своими руками,

На всех состязаньях борцов одолею,

Однако соперников я пожалею,

Помилую их на высоком собранье,-

Похвалит меня властелин за старанье,

А спросит — отвечу я речью такою:

«Юдхиштхире был я когда-то слугою,

И шел обо мне во дворце его говор,

Что лучший борец, и мясник я, и повар».

Юдхиштхира молвил: «Воюющий смело,

Ты, Арджуна, выбрал ли новое дело?

Не ты ли великим и сильным родился?

За помощью Агни к тебе обратился,-

Ты двинулся, богу огня помогая,

И быстро сгорела чащоба глухая,

Ты справился с Индрой, напасти развеяв,

Ты сжег, уничтожил и бесов и змеев.

Воинственней всех из воинственной рати,

Какое же выберешь ты из занятий?

Как солнце среди вековечного свода,

Как брахман среди человечьего рода,

Среди поражающих стрел — громовая,

Среди угрожающих туч — грозовая,

Как кобра средь тварей, исполненных яда,

Как бык, что горбат, — средь коровьего стада,

Как змей Дхритараштра — средь нагов подвластных,

Как слон Айравата — средь стад трубногласиых,

Как пламя o— среди обладающих блеском,

Как море — среди привлекающих плеском,

Как сын среди близких, жена — среди милых,

Воитель, что биться и с Индрою в силах,-

Средь самых могучих — ты самый могучий,

Средь лучников лучших — лишь ты наилучший,

Коней обладатель и лука Гандивы,

Скажи мне, о Бхараты отпрыск правдивый,

Какая в душе твоем дума созрела,

Какое избрал ты в изгнании дело?

У Индры в чертоге ты прожил пять весен,

Как Тысячеокий, ты стал громоносен.

Оружье добыл ты чудесное, мудрый,

Ты стал средь ревущих — двенадцатым Рудрой,

О ты, с затвердевшей в сражениях кожей,

С тринадцатым солнечным Адитьей схожий,

О воин, всегда приходящий с добычей,

Чьи руки насыщены силою бычьей!

Тебя средь морей океаном считаем,

Средь гор уподобился ты Гималаям,

Гарудой считаем тебя средь пернатых

И тигром — средь хищных зверей полосатых,

О лучший из доблестных в доблестной рати,

Что будешь ты делать, явившись к Вирате?»

И Арджуна молвил: «Приду я как евнух,-

Тем самым избегну последствий плачевных:

Воитель, привыкший к суровым занятьям,-

По-женски нарядным украшусь я платьем.

Приду и царю назовусь: Бриханнада.

Украситься длинной косою мне надо,

В чертоге царя, в обиталище власти,

Предстану в блистанье серег и запястий.

Сокрыв от придворных начало мужское,

Я в женских покоях и в царском покое

Рассказывать буду старинные сказки,

Учить буду девушек пенью и пляске,

Сердца привлеку мерно-звонкою речью.

«Откуда ты?» — спросит Вирата, — отвечу:

«В державе Юдхиштхиры, в женском наряде,

Служанкою был госпожи Драупади».

Как Наль, я надену чужую личину,

Никто не узнает в служанке мужчину».

Юдхиштхира молвил: «О юноша стройный,

О Накула, радостей многих достойный,

А чем ты займешься, краса простодушных?»

«Надсмотрщиком стану я в царских конюшнях,-

Ответствовал Накула. — Этой работой

Начну заниматься с великой охотой.

Быть стражем коней — вот мое увлеченье,

Искусен я в их обученье, в леченье.

А спросят — отвечу: «Мне Грантхика имя.

Всем сердцем я связан с конями своими».

«А ты, Сахадева, — спросил Правосудный,-

Скажи нам, что сделаешь в год многотрудный?»

Сказал Сахадева: «Одна мне отрада,-

Быть пастырем верным коровьего стада.

Я стану доильщиком, в счете искусным…

Не будешь ты, Царь Справедливости, грустным,

Поверь мне, доволен останешься мною.

Тантипалы имя себе я присвою.

Ты вспомни: и раньше, под царственным кровом,

Меня приставлял ты как стража к коровам.

Повадку я каждую знаю коровью,

Я буду стеречь их с умом и любовью.

Быки мне известны, чья стать превосходна:

Любая корова, хотя и бесплодна,

Мочу их понюхав, — тотчас отелится.

Так буду трудиться, трудясь — веселиться,

Притом никому не внушив подозренья.

Ты выслушал, брат мой, — я жду одобренья».

Промолвил Юдхиштхира, горько вздыхая:

«У нас, пятерых, есть жена дорогая,

Нам собственной жизни подруга милее!

Ее как сестрицу родную лелея,

Размыслим: вдали от родного предела

Какое найдем для возлюбленной дело?

Росла Драупади беспечной царевной,

Не ведала женской работы вседневной,

Великопрославленной, чуждой печали,

Ей только венки и запястья пристали.

Красавица нежная в тонкой одежде

Домашнего дела не делала прежде,-

Красивая, верная и молодая.

Так что же ей делать, мужьям помогая?»

Послышалась речь Драупади-смуглянки:

«Имеются в мире сайрандхри-служанки.

Искусных, свободных, однако бездомных,

Их знают везде как работниц наемных.

Берут их внаймы на работу ручную,-

И я этой доли, видать, не миную.

Скажу: «Я — сайрандхри. Хочу потрудиться.

Владычиц причесывать я мастерица.

Займусь волосами царицы Судешны,-

Старанья служанки ей будут утешны».

Промолвил Юдхиштхира слово такое:

«Ты сделаешь, чистая, дело благое.

Исполнена ты благочестья и света,

Крепка и тверда в соблюденье обета.

Еще, поразмыслив, хочу вам сказать я,

Что выбрали вы неплохие занятья.

Пусть жрец охраняет, свершая обряды,

Священное пламя в жилище Друпады.

Пусть слуги, погнав колесницы пустые,

Войдут в Дваравати, где стены святые,

И пусть повара и служанки царицы

К панчалам пойдут и, достигнув столицы.

Всем скажут: «Не знаем, куда из дубравы

Ушли, по домам нас отправив, панданы».

Наставления жреца Дхаумьи

Пандавам сказал с добротою всегдашней

Жрец Дхаумья — их наставитель домашний:

«Быть может, все то, что скажу я, не ново,

Но это — любовью рожденное слово.

Вы знаете, царские дети, прекрасно,

Что жизнь при дворе тяжела и опасна.

Скажу я, как надо, избегнув напасти,

Нести свою службу в присутствии власти.

Хотя вы могучего царского рода,

Придется и вам в продолжение года

Прожить в униженье, лишившись почета:

Нелегкой окажется ваша работа!

Без спросу не суйтесь в дворцовые двери.

Вы к царской любви не питайте доверье.

Не следует к месту стремиться такому,

Которое будет желанно другому.

Слуге, возгордившись, взбираться негоже

На царских слонов, колесницу и ложе.

Коль месту сопутствует слава дурная,-

Бегите его, клеветы не желая.

К царю, коль не спросит, с советом не лезьте,

Служите властителю молча, без лести:

Цари презирают советчиков вздорных,

А также искательных, лживых придворных.

Свой ум при дворе только тот обнаружит,

Кто с царскими женами тайно не дружит,

И с теми, кого государь ненавидит,

И с теми, кто в каждом недоброе видит,

И с теми — свободны они иль рабыни,-

Кто женщинам служит на их половине.

Без ведома царского, царского взгляда,

Свершать и ничтожного дела не надо.

Служите царю, словно богу, — иначе

Вовек не знавать вам добра и удачи,

Любому его подчиняйтесь приказу,

Чтоб ярости царской не видеть ни разу.

Царю говорите открыто и внятно

Лишь то, что полезно, лишь то, что приятно.

Ценнее приятных — полезные речи,

А все же царю не перечьте при встрече.

«Не люб я царю», — этой мыслью тревожим,

Решает мудрец: «Мы старанья умножим».

При царском дворе не лишается чести

Лишь тот, кто сидит на положенном месте.

Сидеть от царя надо справа иль слева,

Тогда вы избегнете царского гнева,

А сзади сидеть полагается страже,

А спереди сесть и не думайте даже!

Болтать при царе и шептаться — постыдно;

Ведь это и каждому будет обидно!

Царем изреченное лживое слово

Не делайте громким для слуха людского.

Не надо кричать: «Я умен! Я бесстрашен!» –

Приятен слуга, что смиреньем украшен:

За труд получив от владыки даренья,

Служите, усердья полны и смиренья,-

Не спорить же с тем, чья рука самовластна,

Чья ярость ужасна, а милость прекрасна!

Придворным не следует громко плеваться,

И ветры пускать, и чихать, и чесаться.

Царю неприятен болтливый, и грубый,

И тот, кто кривит с уязвлением губы,

Кто, шутку услышав, как буйный хохочет:

Во мненье царя он себя опорочит.

Но также нельзя никогда не смеяться,

Быть сдержанным слишком и шутки бояться.

Слуга, чтобы жизнь при дворе не затмилась,

Да встретит спокойно немилость и милость.

Лишь те проживут при дворе без печали,

Чьи мудрые мысли — царей возвышали.

Опальный слуга, без докучного слова,

По милости царской возвысится снова.

Кто преданность, верность и разум являет,-

Царя за глаза и в глаза восхваляет,

А тот, для кого лишь насилье — опора,

Поникнет, погибнет позорно и скоро.

Не надо стремиться к наградам и званьям.

Не надо царя превышать дарованьем.

Нужны при дворе правдолюбье и смелость,

Чтоб также и мягкость при этом имелась.

Как тень, за царем надо следовать всюду,

Угадывать каждую надо причуду.

Он кликнет другого, — скажите поспешно:

«Я сам сотворю это дело успешно!»

Лишь тот при дворе свое счастье добудет,

Кто близких покинет, родных позабудет.

Не надо носить, чтоб не знать посмеянья,

С царем одинаковые одеянья.

Не надо советы давать многократно,-

Царю это будет весьма неприятно.

И мзды не берите: берущие — гадки,

Тюрьмой или казнью кончаются взятки.

Должны вы беречь, словно ока зеницу,

Любое даренье царя: колесницу,

Одежду с плеча, иль кольцо, иль запястье,-

Тогда от царя вы увидите счастье.

Вот так и живите в течение года,

Пока не приблизится время ухода,-

И снова, о Царь Справедливости, царствуй!»

Юдхиштхира молвил жрецу: «Благодарствуй;

Научены мы; кроме Видуры-дяди

И матери Кунти, с любовью во взгляде,

Никто бы нас так хорошо не наставил.

Отправь же нас в путь с соблюдением правил».

Уста свои гимнами брахман украсил

И пламя возжег с возлиянием масел,-

Да будет пандавам и счастье и слава!

Огонь обошли они слева направо

И в путь, процветанья и радости ради,

Пошли вшестером — во главе с Драупади.

Пандавы вступают в страну Вираты

Пошли храбрецы по дороге разлуки.

Мечи у них были, и стрелы, и луки.

К