упоминаемого в Чхандогья-упанишаде, III, 17, 6, что категорически отрицают французские ориенталисты (Сенар, Валле Пуссен, Лямотт). К. Мельвиль высказывает предположение, что Кришна был богом какого-то чёрного клана, но скоро был выдвинут в ранг сыновей Васудэвы, которому покровительствовал бог Вишну, потом стал самим Вишну. Автор видит начало истории этого Кришны в Харивамсе, продолжение — в Вишну-пуране, а расцвет — в Бхагавата-пуране. Бхандаркар уделяет мало внимания имени «Васудэва», считая, что первично оно было личным именем, вторично ставшее родовым. Бхандаркар считает имя «Кришна» более важным. Автор указывает, что так звали творца 85 гимна, восьмой мандалы Ригведы. В третьей, четвёртой шлоках гимна риши называет себя Кришной. Бхандаркар говорит, что род этого Кришны, именуемый «Каршаяна готра», — браминский, из группы родов, ведущих своё начало от Васиштхи. Автор допускает, что Кришна, сын Дэваки, ученик Гхоры Ангираса, о котором упоминает Чхандогья-упанишада, происходит из этого рода (L. с. [33], стр. 10, 11).
М. Рой (История индийской философии, стр. 140), ссылаясь на Веды (Шатапатха-брахману? — Б. С.), утверждает, что Кришна был сыном царя от матери шудры, поднял восстание против Индры, и тот, с соизволения Праджапати, содрал с Кришны его чёрную кожу. Следовательно, Кришна — народный вождь, даже не кшатрий, а кшатта (как сын матери-шудры). В ряде более поздних Упанишад (Маханараяна, Атмабодха, Нрисинхатапания, Раматапания), где уже чувствуется влияние Санкхьи, о Кришне упоминается лишь раз: в Нараяна-упанишаде, 5, где сказано, что так благочестив был сын Дэваки, так благочестив был Мадхусудана, что он постиг Нараяну, пребывающего во всех существах. Итак, упанишада видит в Кришне лишь ревностного поклонника Нараяны, не больше. В этой упанишаде говорится, что Нараяна есть Шива, все боги и риши (Нараяна-упанишада, 2).
В Раматапания-упанишаде даётся заклятие (мантра), и в стихе 64 упоминается Нараяна, а в стихе 65 — Васудэва. М. А. Рой говорит, что Тилак отрицает тождество Кришны Чхаа Бхаратан также полагает, что Анугита завершает процесс отождествления Кришны с Вишну. Но в той же Анугите, в первой её главе, Кришна представлен ещё как человек, не способный повторить учения (Гиты), преподанного им в состоянии йоги Арджуне. Бхандаркар отрицает органическую связь Панчаратры, учения бхагаватов, с Гитой. Самой характерной чертой секты бхагаватов считается учение о бхакти, что ярко выражено в Нараянии. Есть мнение, поддерживаемое преимущественно европейскими востоковедами, что бхагаваты породили бхакти: для подтверждения этого мнения обыкновенно ссылаются на «Бхагавадгиту», «источник бхакти», которую большинство специалистов, среди них много авторитетных, как, например, Тилак, считают сектантской книгой. Против этого мнения всё же восстаёт много пандитов: Шастри, М. А. Рой и другие. Они утверждают, что бхакти можно видеть уже в Ведах и Упанишадах; доказательства этого положения обычно строятся на отождествлении бхакти и упасаны, с чем трудно согласиться. Упасана (сидение внизу) есть вообще культ, богослужение, но это далеко не то, что бхакти. Несомненно, что ведические гимны нужно назвать проявлением упасаны; справедливо и то, что Упанишады стремились заменить физический культ символическим. В качестве весьма наглядного примера процесса символизации обряда можно указать на части Чхандогья-упанишады, касающиеся Пранагнихотры (V, II), на Агнихотра-упанишаду и пр. Конечно, в этих памятниках уже з bhakti приобрело значение «благоговейная любовь» не ранее, чем в Шветашватара-упанишаде. Даже Рамануджа (начало XI в. н. э.) не всегда понимает под термином «бхакти» любовь. В древности это слово означало «любимый», а не «любовь». Религиозные секты середины первого тысячелетия до нашей эры были по преимуществу атеистическими. Индийский ум легко предавался нравственной спекуляции и экзальтации, не сопряжённой с верой в личного бога, что ясно видно в буддизме, а также в сухих моральных рассуждениях «Махабхараты» (L. с. [33], стр. 29). Несомненно, начало истинной бхакти положено «Бхагавадгитой», и против этого исторического факта трудно спорить. Но неправильно было бы отождествлять бхакти Гиты с вишнуитской бхакти, как её понимает даже Нараяния, не говоря уже о более поздних памятниках. От стройности, величайшего внутреннего спокойствия, от углублённости Гиты мало что осталось в Нараянии. Этот памятник действительно носит выраженный сектантский характер, очень хаотичен в изложении, состоит из фрагментов весьма неравнозначных: наряду с отрывками высокой художественной и психологивижения сатватов заключается в том, что они внесли живое чувство, а следовательно, реализм в застывшую абстракцию браминских спекуляций, хотя, казалось бы, это парадоксально. Кришна, индийский Иван-царевич, близкий народу, боровшийся вместе с народом и за народ, живой среди живых, пастух из Бриндавана, способный на свершение великих подвигов, воодушевляемый горячей народной любовью, осознавший в себе коллективную душу, Кришна-младенец, до слёз трогающий материнское сердце индийской женщины, Кришна-юноша, живущий полнотой живого чувства среди своих весёлых подруг, Кришна — близкий природе, воплощающий мощь её производительных сил, Кришна — великий йогин, открывающий своему другу сокровенные тайны бытия — таким многоликим, вечно живущим, с любовью откликающимся на зов любви он являлся очам своих восторженных бхактов. Такая бхакти далека от холодных садхан символической агнихотры Чхандогья-упанишады.
Очень выразительно говорит о культурно-историческом значении бхакти хранитель индийских коллекций бостонского музея искусств Ананда Кумарасвами: «Постепенное принятие в арийскую религию этих (дравидских. — Б. С.) культов, замена абстрактного символизма антропоморфизмом, развитие теистической бхакти знаменует победу побеждённых (дравидов) над победителями. Дравидское влияние сказывается во всём, где пуджа отличается от яджны» (L. с. [38], стр. 5).
Кумараппа Бхаратан констатирует, что у вишнуизма очень длинная история, начало которой теряется в дали веков. Имена Вишну: Кришна, Нараяна, Кришна-Гопала — сектантские; они свидетельствуют о том, что вишнуизм образован многими потоками, слившимися в одно русло. Кульминацию вишнуизма автор видит в Раманудже. Кумараппа Бхаратан решительно отождествляет Кришну-Васудэву, союзника Пандавов, кшатрия, раджу, старшего брата Баларамы-Санкаршаны и Кришну — сына Дэваки, ученика Гхоры Ангираса, упоминаемых в Чхандогья-упанишаде. Автор считает, что Гхора Ангирас был жрец Солнца в его ведическом образе Вишну. Он научил Кришну понимать, что жизнь есть непрестанная жертва, что практика добродетелей ведёт к спасению, что в час смерти нужно обращать свою мысль к Сущности Жизни и что целью жизни является достижение Сурьи (ср. последний отдел Нараянии о «Собирателе колосьев»). В этом учении заслуживает внимания отрицание ритуализма, утверждение доступной духовной жизни для всех, кто деятельностью (кармой) выполняет свой долг — дхарму, осознание которой рождается из бхакти. В этом, по мысли Кумараппа Бхаратана, заключаются основные положения Гиты и всего вишнуизма.
Учение Кришны дало свободу человеческому чувству, оно боролось против незакономерных притязаний браминов, утверждая потенциальное равенство всех существ («Я одинаков ко всем существам…» — Бхагавадгита, IX, 29; «Ищущие у меня крова, хотя б они были дурного лона… идут путём высочайшим» — IX, 32). Этот демократизм нельзя недооценивать, учитывая окружающую социальную среду и время. Йогендра Бхаттачарья подчёркивает, что даже современный вишнуизм допускает в секту членов низших каст и женщин, а некоторые вишнуиты, например, последователи Чайтаньи, — даже магометан (браманизм допускает одновременное участие в разных сектах, но в пределах индуизма).
ого нужно вывести, что во времена Панини существовал культ полубогов, богатырей Кришны и Арджуны, и слово получило уже такое распространение, что знаменитый грамматик нашёл нужным заняться им. Приблизительно через два века известная беснагарская надпись на колонне Гаруды (180 г. до н. э.), сделанная греком, обращённым в вишнуизм, уже именует Васудэву «богом богов», отождествляя его с Вишну. Кумараппа Бхаратан считает слияние культов Васудэвы-Кришны и Вишну началом вишнуитского потока. Вишну — ведический бог, но его значение в Ведах второстепенно: он только помощник Индры. Вишну — одно из олицетворений Солнца. В этом смысле Кумараппа Бхаратан толкует слова Гиты, X, 21 и XI, 30, что не очень убедительно, так как в X, 21 говорится не об Адитье (под которым Эпос, как правило, понимает Солнце), а об Адитьях, и Кришна говорит о себе, как об их главе. В XI, 30 сказано, что Вишну своим жаром накаляет мир, но при таком описании не обязательно подразумевается Солнце: при описании аскезы различных подвижников, например Арджуны (Махабхарата, III, 38, см. вып. III этой серии), часто говорится, что тапас подвижника накаляет стороны света, оно и понятно, потому что tapas и значит «накаливание». По мнению Кумараппа Бхаратана, Вишну знаменует второй поток вишнуизма, третий — Нараяна, согласно традиции, он автор знаменитого гимна Пуруше (Ригведа, X, 90). Бхандаркар считает, что Вишнуизм Пуран образован из трёх сливающихся потоков: исток первого — Вишну и ведические боги; исток второго — Нараяна, как космический философский бог; исток третьего — Васудэва — историческая личность. Но есть ещё, как подчёркивает Бхандаркар, четвёртый — наиболее поздний, но получивший особое значение — Кришна-Гопала (L. c. [33], стр. 35).
В Шатапатха-брахмане, XIII, 3, 4 сказано, что Пуруша-Нараяна сам себя принёс в жертву и так создал мир. Кумараппа Бхаратан считает, что слова Шатапатха-брахманы — начало обожествления Нараяны, отождествления его с Пурушоттамой. Ведический гимн возносит Пурушу настолько высоко, что не представляет его склоняющимся к жертвам, как склоняются Праджапати и Вишвакарман. Лишь четвертью себя он охватывает вселенную вместе с богами, а то в нём, что поистине бессмертно, в три раза больше. Пуруша породил Вселенную (viraj), а Вселенная — Пурушу. Пуруша есть Первосущий (adipurusha), когда он производит мир, Вселенную (viraj) и Первородный, когда он порождается Вселенной (второй раз он соответствует Хираньягарбхе или Нараяне). Вирадж (сияющий) впервые в гимне X, 90 олицетворяется как Первоматерия, яйцо Брамы или первичные воды Нараяны (ср. Дейссен. История философии, I, 1, 153).
В «Махабхарате» дружба Нары и Нараяны многократно отождествляется с дружбой Кришны и Арджуны. Такое сопоставление можно нередко встретить даже в относительно ранних частях памятника; например, в «Книге Бхагавадгиты» (отдел VI книги, куда включена «Бхагавадгита») говорится, что сама богиня Кали явилась Арджуне и открыла ему тайну его сути: Арджуна есть Нара, Кришна — Нараяна; они связаны в веках как проявление одного Пуруши.
В Шатапатха-брахмане (XIII, 61) сказано, что Пуруша-Нараяна учредил панчаратрасатту, то есть непрерывное пятисуточное жертвоприношение. Кумараппа Бхаратан считает, что отождествление Вишну-Нараяны и Васудэвы произошло в III веке до нашей эры; в Тайттирья Араньяке есть обращение к трём формам божества — Вишну, Нараяне и Васудэве. Слияние культов этих божеств произошло около начала нашей эры. Слияние Кришны, союзника Пандавов, и Васудэвы произошло, по мнению автора, уже в период создания «Бхагавадгиты». В начале нашей эры образ Кришны-Васудэвы сливается с образом Кришны-Гопалы.
«Нараяния» — древнейший текст, где полностью слиты Кришна-Васудэва, Вишну и Нараяна. Здесь уже нет и следа того разделения, которое так подчёркивает Нараяна-Упанишада. Но Кришна-Гопала ещё не появился; он появится позже — в Харивамсе и Бхагавате-пуране, где уже утверждается полное «тождество побеждённых и победителей». Спокойная, торжественная бхакти Гиты, выражающаяся в суровом выполнении долга, даже самого страшного долга — участия в войне, всегда братоубийственной, в Нараянии сменяется учением об экзальтированном преклонении экантинов, слепых и глухих ко всему внешнему, лишённых пола, сосредоточенных лишь на одном. Нараяния понимает бхакти как глубочайшую интраверсию. Наконец, третья стадия бхакти — буйная, оргиастическая, безудержная в своём стремлении производить, культ дравидского пастуха из Бриндавана, способного без конца продолжать любовную игру среди лесов и холмов, изошедшего из них, чтобы опять и опять сливаться в ними, — Великого Пана. Этот владыка лесов и холмов, призывающий свой народ к восстанию против чуждого ведического Индры, несущего
