что это течение возникло за три, а может быть, и за четыре века до христианства, и уж если искать связей, то скорее можно было бы предположить влияние вишнуизма на христианство. Видеть в Александрии «землю обетованную» вишнуитов — значит не считаться нисколько с источником, повествующим о «Белом Острове». В Нараянии совершенно чётко и неоднократно повторяется, что Шветадвипа находится к северу от Хималая.
Развивая фантазию, можно ещё кое-как связать «молочное море» с песчаными пустынями Центральной Азии, но не более. При существующей документации все догадки о географическом определении Шветадвипы беспочвенны, а потому и бесполезны. Для внутреннего реалистического понимания текста нет никакой надобности заносить на географическую карту Шветадвипу, равно как Страну Муравию или Монсальват.
Религия бхагаватов-панчаратринов тесно связана с эпической Санкхьей, она ипостазирует отвлечённые начала этой философской системы. Атман, Пурушоттама есть Ишвара-Васудэва-Нараяна. Санкхья говорит о дживе, который есть Пуруша, но как бы «перетащенный» в материю (karsh+sam — перетаскивать, бороздить). Это Санкаршана или Халарама (Рама-плугарь), или змий вечности Шеша-Ананта, на котором (точнее в котором) покоится вселенский дух, — одна из любимых тем вишнуитского изобразительного искусства. Мифологически это выражено так: Халарама, или Баларама, зачатый Васудэвой в Дэваки, матери Кришны, был чудесным образом перетащен (karsh) в утробу Майи, другой жены Васудэвы. Санкаршана переходит в буддхи, во вселенский разум или вселенскую душу. Разум, сознание предполагает самосознание или основу личности, аханкара; это — Прадьюмна. Самосознание предполагает ум как центр, связывающий внутреннее и внешнее; это манас, мифологически Анируддха.
Буддхи, аханкара, манас — это триада, обеспечивающая внутреннюю деятельность, антахкарану. Так как макрокосм и микрокосм подобны, то и перечисленные выше ипостати (vyuha) Нараяны-Васудэвы существуют и в макрокосмосе и микрокосмосе. Выражаясь языком Санкхьи, они произведены и производят. Это и есть вишнуитская Тройца.
Далее в Панчаратре всё развивается по системе Санкхьи. Существуют различные мнения о времени и характере развития бхагаватов-панчаратринов. Некоторые правоверные пандиты хотят отодвинуть возникновение этой секты чуть ли не ко времени Брахман и уже во всяком случае к периоду Упанишад.
Прочная индийская традиция, поддерживаемая виднейшими индийскими учёными (Бхандаркаром, Тилаком, Радхакришнаном и др.), считает Гиту произведением бхагаватов, то есть в конечном счёте сектантской книгой, вопреки тому, что она принята всеми индуистами, без различия толка и вопреки многим уже изложенным соображениям, говорящим против такого взгляда. Во всяком случае, бхагаваты эпохи «Бхагавадгиты», если они тогда и существовали, должны были быть иными, нежели бхагаваты времён Нараянии.
Нельзя безоговорочно опираться на традицию, данную в Нараянии, наиболее раннем памятнике бхагаватов, где слово «бхагавата» употребляется как специальный термин для обозначения членов определённой религиозной секты, иначе называемых «панчаратринами». Каждое течение подобного рода стремится доказать свою древность и опереться на возможно более высокие авторитеты.
Нужно подчеркнуть два момента. Во-первых, традиция Гиты, данная в начале IV главы, не совпадает с традицией Нараянии. Гита решительно говорит, что традиция шла через кшатриев, а Нараяния настаивает на передаче традиции через браминов: поколение браминов, олицетворяемое сыновьями Брихаспати, менее закоснелое, более пластичное, чем их отец, соображает, что с Нараяной одной жертвенной ложкой не разделаться и что этого нового бога надо прибрать к рукам. Характерно, что хотя брамину и удалось упечь в ад дерзкого кшатрия, боги, в особенности кшатрий Индра, под покровительством Нараяны украдкой доставляют поверженному пропитание. Наконец, Нараяна, действуя как кшатрий, заявляет: «Хватит считаться с властными певцами!» (339, 35) и посылает Гаруду вознести из ада в поднебесье своего верного бхакту.
Итак, если не удаётся точно установить время зарождения секты, то её изначальный характер очерчивается вполне чётко: с момента своего возникновения это была секта кшатриев со своим особым богом. Социально-политическое значение секты ясно: это одна из форм идеологической и политической борьбы двух высших варн; эта борьба приняла религиозную форму. Когда брамины сообразили, что дело зашло слишком далеко и что новый бог грозит подрывом их социально-политического положения, они решили навести в секте свои порядки. Появляется новый вариант традиции, изложенный в 341 главе. Оказывается, что откровение нового бога получили не кшатрии, а брамины в лице самого Нарады. Текст резко обрывается: речь уже ведёт не Бхишма, а Саути, то есть сын возничего, считающийся по традиции третьим и последним редактором «Махабхараты». Уже в 339 гл. сделана передержка, при первом впечатлении вызывающая недоуменье. Глава начинается с описания экзегетического спора между богами и ришами о значении слова aja, употреблённого в Шрути. Если оно значит «овен» — молодое животное, ещё не способное быть производителем, то значит Шрути предписывает кровавые жертвы, а если оно значит «нерождённый», как то должно быть грамматически, значит Шрути предписывает приносить в жертву то, что не рождается, следовательно, то, что произрастает, значит Шрути предписывает бескровные жертвы, как то требовал вишнуизм. Естественно, что царь Упаричара как вишнуит не мог высказаться за кровавые жертвы, однако текст говорит, что он это сделал из-за угодливости богам, чем и заслужил проклятие риши-браминов, якобы отстаивавших бескровные жертвы.
С главы 341 начинается интерполяция, шитая белыми нитками. Всё как будто бы становится по своим местам: брамины получают откровение, кшатрии благоговейно ему внемлют. Но жизнь продолжает свою линию, вопреки всем литературным замазываниям. Жрецам не удалось захватить в свои руки движение бхагаватов, как не удалось папам проглотить протестантство. Но и секте не удалось сломить браминство.
Нараяния стоит на пороге Пуран если не по времени, то во всяком случае в смысле формирования миросозерцания. Помимо Нараянии, оно выражено в Сатвата-самхите, произведении, которое традиция приписывает самому Санкаршане. Самхита отрицает всю обрядовую сторону ведической религии, то есть именно то, в чём брамины хотят видеть самую её сущность. Самхита создаёт свою обрядность и философию «панчаратра». Дасгупта (Исследование индийской философии, т. III, стр. 12 и сл.) ссылается на ещё не опубликованный текст Siddhantaratnavali, как на один из древнейших памятников учения панчаратринов; по содержанию этот памятник близок Нараянии. Следы происшедшего конфликта, символически выразившегося проклятием Упаричары, видны и через сотни лет в Пуранах. Курма-пурана, по названию хотя и вишнуитская (курма — черепаха — одно из воплощений Вишну), относимая Дасгуптой к XV веку нашей эры, проклинает всех сектантов: шиваитов, панчаратринов, шактистов, всех она объявляет вероотступниками, преступившими Веды.
Шиваитские Пураны — Парашара, Шамба — считают панчаратринов великими грешниками, так как они принимают в секту женщин и даже шудр.
Дасгупта пишет, что Ваю и Линга-пураны считают панчаратринов проклятыми еретиками, за одно общение с которыми правоверный попадает в ад. Путаница в этом отношении велика: иногда одна глава той же пураны хвалит панчаратринов, а другая порицает. Но большинство Пуран, в частности наиболее авторитетные Бхагавата-пураны, поддерживали целиком бхагаватов-панчаратринов. Дасгупта считает, что вишнуизм опирается на «Гимн Пуруше» (Ригведа, Х, 90). По преданию, Нараяна совершил жертву «панчаратра» и силой этого обряда стал высочайшей сущностью. О жертве «панчаратра» (пятисуточная) говорится в Чхандогья-упанишаде в связи с Гхорой Ангирасом. Это пятисуточное священнодействие есть особый обряд жертвоприношения сомы или Соме, то есть в основу обрядности бхагаваты кладут тот же оргиастический момент священного опьяняющего напитка, крови бога, которая является в той или иной форме основой всех религий страдающего бога (Таммуза и других).
В Сиддханта-ратнавали, содержание которой излагает Дасгупта, порядок проявлений ипостасей Пурушоттамы (вьюха) несколько отличается от порядка, принятого Нараянией. Сам Нараяна открывает Нараде, что Васудэва есть величайший бог, от которого произошёл Санкаршана, владыка Жизни; от Санкаршаны произошёл Прадьюмна, который есть манас, от манаса произошёл Анируддха, основа личности (аханкара). Таким образом, в Сиддханта-ратнавали пропущена первая таттва Санкхьи — буддхи; такое опущение буддхи встречается и в других изложениях «Махабхаратой» системы Санкхьи.
Дасгупта считает, что многие вишнуитские упанишады, в том числе и обе Нрисинха и обе Раматапания-упанишады, гораздо моложе текстов панчаратринов. Противники Панчаратры настаивают, что брамины-панчаратрины — не настоящие брамины, хотя и претендуют на такое положение, что само название панчаратринов «сатваты» свидетельствует о том, что они люди из низшей касты, ибо Ману говорит, что сатваты или бхагаваты не выполняют ведических обрядов, не общаются в этом с браминами, а потому и сами не могут считаться браминами.
На протяжении веков тянутся богословские словопрения между правоверными браминами и сатватами. Правоверные утверждают, что панчаратрийские тексты принимают сатваты и бхагаваты, деградировавшие в кастовом смысле, что это учение отвергается Брахма-сутрами. Разумеется, утверждения панчаратринов противоположны. И всё же нельзя забывать, что за такими спорами начётчиков в эпоху становления вишнуизма скрывалась весьма реальная классовая борьба.
Нужно коснуться ещё одного момента, внесённого в религиозную жизнь индийцев вишнуитами и шиваитами. Это почитание изображений, чуждое ведической религии, но археологи знают браминские культовые изображения, относящиеся к IV веку до нашей эры. Трудно сказать, кем именно был введён обычай строить подземные храмы, ибо существуют такие храмы и вишнуитские и шиваитские, относимые к первой половине первого тысячелетия до нашей эры, так что Беснагарская колонна, относящаяся ко II веку до нашей эры, свидетельствует лишь о значительном распространении секты бхагаватов в этот период, нашедших себе прозелитов даже среди других народов (колонна воздвигнута в честь Гаруды греком-вишнуитом). Однако этот памятник вовсе не свидетельствует о том, что именно бхагаваты ввели почитание изображений.
В заключение нужно ещё охарактеризовать существующие взаимоотношения шиваитов и вишнуитов. Оба течения зародились в Северной Индии, их связь с Гималаями несомненна: Гималаи считаются исконной обителью Шивы; «Белый Остров» Нараяны лежит где-то в Молочном море на север от Гималаев. Кришна связан с Матхурой, Бхриндаваном — это также твёрдо установлено. Однако история страны сложилась так, что Северная Индия постоянно подвергалась внешним воздействиям и ударам. Сперва арьи оттеснили «народы культуры Инда» и северных дравидов на юг, а затем они и сами были оттеснены туда волнами народов, двигавшихся с севера в бассейн двух великих рек полуострова: Синдха и Ганги. На севере культура арьев стиралась новыми пришельцами, а древние формы арийской культуры сохранились на юге. В настоящее время именно там наиболее сильны и развиты оба течения — и вишнуизм, и шиваизм. Шиваизм развился в Южной Индии раньше, чем вишнуизм, привезённый туда Рамануджей в XI веке нашей эры. Уже укоренившиеся там шиваиты встретили Рамануджу с его вишнуизмом в штыки. Положение обострилось настолько, что жизнь Рамануджи находилась в опасности, проповедник вишнуизма вынужден был бежать и отыскивать покровительство в ином месте. Распри, начавшиеся сотни лет назад, продолжаются и поныне.
В Южной Индии в настоящее время преобладают шиваиты, поддерживающие откровенно фаллический культ. Сексуальность вишнуитских культов более завуалирована, но, по словам Бхаттачарьи, нравственность и тех и других сектантов низка.
Как это ни удивительно, индуизм, разбитый на множество сект, в своей множественности сумел сохранить известное единство; этому способствует большая пластичность религиозно-философской мысли индийцев, не находящей противоречия в том, что один и тот же человек может принадлежать к двум или даже нескольким религиозным сектам.
Вишнуизм всегда был видным течением индуизма, больше, чем шиваизм, сохранившим ведические черты. Это особенно сказывается на развитии почитания женского начала. Шиваизм не только сохранил
