кичиться этажом.

Нам — гусь, тебе — бульон и гренки,-

Мы только горлинки берем!

ENVOI1:

Князь Гиза, слышишь, к переменке

Поет бухгалтер соловьем:

— Кто на кредитки пялит зенки?

Мы только горлинки берем!

В ночь на 25 декабря 1924

1 Посылка, то есть заключительная строфа стихотворения, содержащая посвящение (фр.)

x x x

На Моховой семейство из Полесья

Семивершковый празднует шабаш.

Здесь Гомель — Рим, здесь папа — Шолом Аш

И голова в кудрявых пейсах песья.

Из двух газет — о чудо равновесья! —

Два карлика построили шалаш

Для ритуала, для раввинских каш —

Испано-белорусские отчесья.

Семи вершков, невзрачен, бородат,

Давид Выгодский ходит в Госиздат

Как закорючка азбуки еврейской,

Где противу площадки брадобрейской,

Такой же, как и он, небритый карл,

Ждет младший брат — торговли книжной ярл.

1924 — 1925

x x x

Скажу ль,

Во Франции два брата, два Гонкура,

Эдмонд и Жуль,

Когда б не родились и не писали вместе,

Не оказали б им такой французы чести.

Два брата, но одна у братьев голова —

У них цилиндра два и редингота два…

Жуль если только книгу пишет,

Эдмонд не кушает, не дышит.

Покуда Жуль пером себя бессмертит,

Эдмонд мороженицу вертит.

А вечером, лей дождь хоть из ведра,

С Эдмондом Жуль идут в Гранд Опера.

И, не считаясь с тем, кто пишет лучше, плоше,

Друг другу подают не в очередь калоши.

Где братья, там салон, капустник иль премьера.

— Намедни я обедал у Флобера.

Нет, что ни говори,

Изрядно у него выходит «Бовари»!..

1925

x x x

А. Радловой

Архистратиг вошел в иконостас…

В ночной тиши запахло валерьяном.

Архистратиг мне задает вопросы,

К чему тебе ……. косы

И плеч твоих сияющий атлас…

без даты

x x x

Однажды некогда какой-то подполковник,

Белогвардеец и любовник,

Постился, выводя глисту.

Дня три или четыре

Росинки маковой он не имел во рту.

Но величайший постник в мире

Лишь тот, кто натощак читает «На посту».

1924

x x x

И. Уткину

Один еврей, должно быть, комсомолец,

Живописать решил дворянский старый быт:

На закладной под звуки колоколец

Помещик в подорожную спешит.

1920-е гг.

x x x

Ф. Панферову

Помпоныч, римский гражданин,

Наскучив жить в развратном изобильи,

На то имея множество причин,

Включая старческое слабосилье,

К себе гостей однажды пригласил

И сам себе разрезал скукожилья,

Скукожился и дух по ванной испустил…

без даты

x x x

Горнунгам

У вас в семье нашел опору я —

Предупредительность, которая

Меня сумела воскресить,

И долго будет крыса хворая

Признательна за помощь скорую,

Которую нельзя забыть.

Май 1927

x x x

Плещут воды Флегетона,

Стены Тартара дрожат.

Съеден торт — определенно —

Пястом пестуемый яд.

без даты

x x x

Подшипник с шариком

Начни соревноваться —

Подшипники шипеть,

А шарики — кататься.

Конец 1920-х

x x x

Г. А. Шенгели

Кто Маяковского гонитель

И полномочный представитель

Персидского сатрапа Лахути?

Шенгели, господи прости,

Российских ямбов керченский смотритель.

Конец 1920-х

x x x

Посреди огромных буйволов

Ходит маленький Мануйловов.

Декабрь 1930 (?)

Моргулеты

1

Моргулис — он из Наркомпроса.

Он не турист и не естественник,

К истокам Тигра и Эфроса

Он знаменитый путешественник.

2

Старик Моргулис зачастую

Ест яйца всмятку и вкрутую.

Его враги нахально врут,

Что сам Моргулис тоже крут.

3

Я видел сон — мне бес его внушил,-

Моргулис смокинг Бубнову пошил.

Но тут виденья вдруг перевернулись,

И в смокинге Бубнова шел Моргулис.

4

Старик Моргулис из Ростова

С рекомендацией Бубнова,

Друг Островера и Живова

И современник Козакова.

5

Старик Моргулис на Востоке

Постиг истории истоки.

У Шагинян же Мариетт

Гораздо больше исторьетт.

6

У старика Моргулиса глаза

Преследуют мое воображенье,

И с ужасом я в них читаю: «За

Коммунистическое просвещенье»!

7

Старик Моргулис под сурдинку

Уговорил мою жену

Вступить на торную тропинку

В газету гнусную одну.

Такую причинить обиду

За небольшие барыши!

Так отслужу ж я панихиду

За ЗКП его души.

8

Звезды сияют ночью летней,

Марганец спит в сырой земле,

Но Моргулис тысячелетний

Марганца мне и звезд милей.

9

Старик Моргулис — примечай-ка! —

Живет на Трубной у Семейки,

И, пядей будучи семи,

Живет с Семейкой без семьи.

10

Старик Моргулис на бульваре

Нам пел Бетховена…

Начало 1930-х

Стихи о дохе

1

Ох, до сибирских мехов охоча была Каранович:

Аж на Покровку она худого пустила жильца.

— Бабушка, шубе не быть,— вскричал запыхавшийся внучек.-

Как на духу, Mандельштам плюет на нашу доху.

2

Скажи-ка, бабушка,— xe-xе! —

И я сейчас к тебе приеду:

Явиться в смокинге к обеду

Или в узорчатой дохе?

1931

x x x

Шапка, купленная в ГУМе

Десять лет тому назад,

Под тобою, как игумен,

Я гляжу стариковат.

1932 (?)

x x x

Павлу Васильеву

Мяукнул конь и кот заржал —

Казак еврею подражал.

1933?

Стихи к Ю. Вермелю

* Следующие 6 стихов.

x x x

1 Эпиграмма в терцинах

Есть на Большой Никитской некий дом —

Зоологическая камарилья,

К которой сопричастен был Верме’ль.

Он ученик Барбея д’Оревильи.

И этот сноб, прославленный Барбе’й,

Запечатлелся в Вермелевом скарбе

И причинил ему немало он скорбей.

Кто может знать, как одевался Ба’рбий?

Ведь англичанина не спросит внук,

Как говорилось: «дерби» или «дарби»…

А Вермель влез в Барбеевый сюртук.

Весна 1931

x x x

2

Ходит Вермель, тяжело дыша,

Ищет нежного зародыша.

Хорошо на книгу ложится

Человеческая кожица.

Снегом улицы заметены,

Люди в кожу переплетены —

Даже дети, даже женщины —

Как перчатки у военщины.

Дева-роза хочет дочь нести

С кожею особой прочности.

Душно… Вермель от эротики

Задохнулся в библиотеке.

Октябрь 1932

x x x

3

Счастия в Москве отчаяв,

Едет в Гатчину Вермель.

Он почти что Чаадаев,

Но другая в жизни цель.

Он похитил из утробы

Милой братниной жены…

Вы подумайте: кого бы?

И на что они нужны?

Из племянниковой кожи

То-то выйдет переплет!

И, как девушку в прихожей,

Вермель черта ущипнет.

Октябрь 1932

x x x

4

Как поехал Вермель в Дмитров,

Шляпу новую купил.

Ну не шляпа — прямо митра:

Вермель Дмитров удивил.

То-то в шляпе он устроил

Предкам форменный парад.

Шляпа — брешь в советском строе…

Без нее он брел назад.

x x x

5

Спит безмятежно

Юрий Вермель.

Август. Бесснежно.

Впрочем, апрель.

В Дмитрове предок

Тризной почтен.

А напоследок —

В шляпе — мильтон.

x x x

6

Вермель в Канте был подкован,

То есть был он, так сказать,

Безусловно окантован,

То есть Канта знал на ять.

В сюртуке, при черном банте,

Философ был — прямо во!

Вермель съел собаку в Канте,

Кант, собака, съел его.

x x x

О. А. Овчинниковой

Не средиземною волной

И не вальпургиевой жабой,

Я нынче грежу сам не свой

Быть арестованною бабой.

Увы, на это я готов

Заране с выводами всеми,

Чтобы видеть вас в любое время

Под милицейский звон оков!

1932

x x x

Какой-то гражданин, наверное попович,

Наевшися коммерческих хлебов,

— Благодарю,— воскликнул,— Каганович!

И был таков.

Однако!

без даты

x x x

Однажды из далекого кишла’ка

Пришел дехканин в кооператив,

Чтобы купить себе презерватив.

Откуда ни возьмись,— мулла-собака,

Его нахально вдруг опередив,

Купил товар и был таков.

Однако!

без даты

x x x

Сулейману Стальскому

Там, где край был дик,

Там шумит арык,

Где шумел арык,

Там пасется бык,

А где пасся бык,

Там поет старик.

без даты

x x x

А. В. Звенигородскому

Звенигородский князь в четырнадцатом веке

В один присест съел семьдесят блинов,

А бедный князь Андрей и ныне нездоров…

Нам не уйти от пращуров опеки.

1932

Сонет

Мне вспомнился старинный апокриф —

Марию Лев преследовал в пустыне

По той простой, по той святой причине,

Что был Иосиф долготерпелив.

Сей патриарх, немного почудив,

Марииной доверился гордыне —

Затем, что ей людей не надо ныне,

А Лев — дитя — небесной манной жив.

А между тем Мария так нежна,

Ее любовь так, боже мой, блажна,

Ее пустыня так бедна песками,

Что с рыжими смешались волосками

Янтарные, а кожа — мягче льна —

Кривыми оцарапана когтями.

1933—1934

x x x

М. С. Петровых

Марья Сергеевна, мне ужасно хочется

Увидеть вас старушкой-переводчицей,

Неутомимо, с головой трясущейся,

К народам СССР влекущейся,

И чтобы вы без всякого предстательства

Вошли к Шенгели в кабинет издательства

И вышли, нагруженная гостинцами —

Полурифмованными украинцами.

1933—1934

x x x

Знакомства нашего на склоне

Шервинский нас к себе зазвал

Послушать, как Эдип в Колоне

С Нилендером маршировал.

1933—1934

x x x

Какой-то гражданин, не то чтоб слишком пьяный,

Но, может быть, в нетрезвом виде,-

Он

В квартире у себя установил орган.

Инстру’мент заревел. Толпа жильцов в обиде.

За управдомом шлют — тот гневом обуян,-

И тотчас вызванный им дворник Себастьян

Бах! бах! — машину смял, мошеннику дал в зубы.

Не в том беда, что Себастьян — грубьян,

А плохо то, что бах какой-то грубый…

Начало 1934

x x x

Анне Ахматовой

Привыкают к пчеловоду пчелы,

Такова пчелиная порода…

Только я Ахматовой уколы

Двадцать три уже считаю года.

1934

x x x

На берегу Эгейских вод

Живут архивяне. Народ

Довольно древний. Всем на диво

Поганый промысел его —

Продажа личного архива.

Священным трепетом листвы

И гнусным шелестом бумаги

Они питаются — увы! —

Неуважаемы и наги…

Чего им нужно?

Весна 1934

x x x

В. Пясту

Слышу на улице шум быстро идущего Пяста.

Вижу: торчит из пальто семьдесят пятый отрыв.

Чую смущенной душой запах голландского сыра

И вожделею отнять около ста папирос.

Весна 1934

x x x

Не жеребенок хвостом махает!

Яша ребенок снова играет.

Яша, играйте лучше ребенка

И жеребенка перебрыкайте.

Весна 1934

x x x

Один портной

С хорошей головой

Приговорен был к высшей мере.

И что ж? — портновской следуя манере,

С себя он мерку снял —

И до сих пор живой.

1 июня 1934

x x x

Случайная небрежность иль ослышка

Вредны уму, как толстяку аджика.

Сейчас пример мы приведем:

Один филолог,

Беседуя с невеждою вдвоем,

Употребил реченье «идиом».

И понадергали они друг другу челок!

Но виноват из двух друзей, конечно, тот,

Который услыхал оплошно: «идиот».

12 июня 1935

x x x

Не надо римского мне купола

Или прекрасного далека.

Предпочитаю вид на Луппола

Под сенью Жан-Ришара Блоха.

1934—1935

x x x

Карлик-юноша, карлик-мимоза

С тонкой бровью — надменный и злой…

Он питается только Елозой

И яичною скорлупой.

Апрель 1936

x x x

Искусств приличных хоровода

Вадим Покровский не спугнет:

Под руководством куровода,-

За Стоичевым год от года

Настойчивей кроликовод.

24 февраля 1937

x x x

Источник слез замерз,

И весят пуд оковы

Обдуманных баллад

Сергея Рудакова.

1936

Стихи к Наташе Штемпель

1

Пришла Наташа. Где была?

Небось не ела, не пила.

И чует мать, черна как ночь:

Вином и луком пахнет дочь.

2

Если бы проведал бог,

Что Наташа педагог,

Он сказал бы; ради бога,

Уберите педагога!

3

— Наташа, как писать: «балда»?

— Когда идут на бал,— то: «да!»

— А «в полдень»? — Если день — то вместе,

А если ночь — то не скажу, по чести…

4

Наташа, ах, как мне неловко,

Что я не Генрих Гейне:

К головке — переводчик ейный —

Я б рифму закатил: плутовка.

5

Наташа, ах, как мне неловко!

На Загоровского, на маму —

То бишь на божию коровку

Заказывает эпиграмму!

1936—1937

6

Наташа спит. Зефир летает

Вкруг гофрированных волос.

Для девушки, как всякий знает,

Сон утренний, источник слез,

Головомойку означает,

Но волосы ей осушает

Какой-то мощный пылесос,

И перманентно иссякает —

И вновь кипит источник слез,

24 февраля 1937

x x x

Эта книга украдена

Трошею в СХИ,

И резинкою Вадиной

Для Наташи она омоложена,

Ей дадена

В день посещения дядина.

1937

Подражание новогреческому

Девочку в деве щадя, с объясненьями юноша медлил

И через семьдесят лет молвил старухе1: люблю.

Мальчика в муже щадя, негодуя, медлила дева

И через семьдесят лет плюнула старцу в лицо.

* (Найдено в архиве одной греческой старухи. Перевел с новогреческого О. Мандельштам)

1 В указанный момент юноше было 88 лет, а деве — 86 лет (примечание переводчика).

1936—1937

x x x

О, эта Лена, эта Нора,

О, эта Этна — И.Т.Р.

Эфир, Эсфирь, Элеонора —

Дух кисло-сладкий двух мегер.

24 февраля 1937

Решенье

Когда б женился я на египтянке

И обратился в пирамид закон,

Я б для моей жены, для иностранки,

Для донны покупал пирамидон,-

Купаясь в Ниле с ней или в храм и’дя,

Иль ужиная летом в пирамиде —

Для донны пирамид — пирамидон.

Март(?) 1937

Экспромты. Отрывки. Строки из уничтоженных или утерянных стихов

x x x

Поднять скрипучий верх соломенных корзин…

1908

x x x

……………….. коробки

…………. лучшие игрушки.

…… на пальмовой верхушке

Отмечает листья ветер робкий.

Неразрывно сотканный с другими,

Каждый лист колеблется отдельно.

Но в порывах ткани беспредельно

И мирами вызвано иными —

Только то, что создано землею:

Длинные трепещущие нити,

В тщетном ожидании наитий

Шелестящие своей длиною.

1911

x x x

…Но в Петербурге акмеист мне ближе,

Чем романтический Пьеро в Париже.

1915?

x x x

Под зефиры весны

Что ты спишь, сельский муж?…

1910-е

x x x

А. Ахматовой

Целует мне в гостиной руку

И бабушку на лестнице крутой

После 1917

x x x

……………………….Канделаки

У него Брехничев взамен цепной собаки

1921

x x x

Однажды прапорщик-заика

К своей прабабушке пришел…

Середина 1920-х

x x x

Набравши море в рот,

Да прыскает вселенной.

1932?

x x x

Вакс ремонтнодышащий

Начало 1930-х

x x x

Я давно полюбил нищету,

Одиночество, бедный художник.

Чтобы кофе сварить на спирту,

Я купил себе легкий