еще один шаг, и епископ стал всем в церкви. Повиновение церкви, затем епископу, считается важнейшим долгом; новшество признак ложности; ересь отныне злейшее преступление христианина.
Итак, первобытная церковь имела одновременно порядок и чрезвычайную свободу. Педантизм схоластики был еще неизвестен. Католическая церковь быстро усваивала плодотворные идеи, рождавшиеся у еретиков, отсекая то, что представлялось слишком сектантским. Самопочинность богословия превосходила все, что имело место позднее. He говоря о гностиках, которые доводили фантазию до последних пределов, св. Юстин, автор «Узнаваний», псевдо-Гермас, Маркион, бессчетные учителя, возникавшие отовсюду, кроят из целого сукна, если позволено так выразитъся. Каждый сочиняет себе христологию по собственному вкусу. Но среди громадного разнообразия мнений, наполняющих первый век христианства, образуется прочное основание, мнение католичества. Для обличения еретика, нет надобности рассуждать с ним. Достаточно ему показать, что он не в общении с католической церковью, с великими церквями, которые выводят свой ряд епископов от апостолов. Quod semper, quod ubique становится абсолютным критерием истины. Аргумент давности, который Тертуллиан облечет в столь красноречивую форму, объединяет в себе все возражения католичества. Доказать кому-либо, что он новатор, запоздалый пришлец в богословии, значит доказать ему, что он ошибается. Правило недостаточное, так как, по странной насмешке судьбы, тот самый ученый, который развил этот метод опровержения таким непререкаемым тоном, умер еретиком!
Переписка между церквями вошла в привычку очень рано. Циркулярные послания вождей главных церквей, читанных по воскресениям в собрании верующих, были продолжением апостольской литературы. Церковь так же как синагога и мечеть, есть дело прежде всего городское. Христианство (то же можно сказать об иудействе и исламе) будет религией городов, а не религией сельчан. Поселянин, рaganus, последний будет сопротивляться христианству. Очень немногочисленные сельские христиане ходили в церковь в соседний город.
Римская муниципия сделалась, таким образом, колыбелью церкви. Как села и мелкие города получили Евангелие от больших городов, так они оттуда же получили свое духовенство, всегда покорное епископу большого города. В ряду городов, civitas одна имеет настоящую церковь, с епископом (episcopos): маленький город находится в духовном подчинении у большого. Это главенство больших городов было крупнейшим фактом. Вслед за обращениеи большого города, движение распространялось на мелкий город и села. Епархия стала, таким образом, начальной единицей христианского конгломерата.
Духовная область, предподагавшая главенство больших церквей над малыми, вообще соответствовала римской провинции. Основателем рамок христианства был Август. Подразделения культа Рима и Августа были негласным законом, разрешившим вопрос. Города, имевшие фламина или archiereus были теми, которые впоследствии получили архиепископа; flamen civitatis стал епископом. Начиная с III века, фламин дуумвир занимает в городе положение, которое через сто или полтораста лет занял в епархии епископ. Юлиан попытался впоследетвии противопоставить этих фламинов христианским епископам и превратить augustales в настоятелей. Таким образом, церковная география края очень мало разнится от географии того же края в римскую эпоху. Таблица епископий и архиепископий та же, что и античная civitates, с соответственною подчиненностью. Империя была как бы формой, в которой сгустилась новая религия. Внутренний остов, иерархические подразделения остались те же, какие были при империи. Податные ведомости римской администрации и церковные книги в средние века и даже в наше время почти не различаются.
Рим был местом, где вырабатывалась великая идея вселенской церкви. Первенство римской церкви не оспаривалось. Она была им обязана частью своей святости, и затем доброй славе, которой пользовалась. Все теперь признавали, что она была основана апостолами Петром и Павлом, что эти два апостола претерпели мученичество в Риме и что даже Иоанн там же был погружен в кипящее масло. Показывали места, освященные этими апостольскими деяниями, частью подлинными, частью мнимыми. Все это окружало римскую церковь несравненным ореолом. Сомнительные вопросы восходили в Рим для посредничества или разрешения. Рассуждали так, что ежели Христос сделал Кифу краеугольным камнем своей церкви, то это преимущество должно быть распространено на его преемников. Епископ римский становился епископом епископов, тем который предостерегает других. Папа Виктор (189-199) доводит это притязание до крайностей, которые сдерживает мудрый Ириней; но удар нанесен: Рим провозгласил свое право (опасное право!) отлучать от церкви тех, которые не во всем с ним согласны. Бедные артемониты (род преждевременных ариан) напрасно жалуются на несправедливость судьбы, которая сделала их еретиками, тогда как до Виктора вся римская церковь разделяла их образ мыслей. С этих пор уже римская церковь ставила себя выше истории. Дух, который в 1870 г., провозгласил непогрешимость папы, уже проявился несомненными признаками в конце II века. Сочинение, в состав которого входил отрывок, известный под названием Канона Муратори, написанное в Риме, около 180 года, уже доказывает нам Рим определяющим церковные каноны, полагающим в основание католичности страдание Петра и одинаково отвергающим монтанизм и гностицизм. Попытки символов веры также начинаются в римской церкви около этого времени. Ириней отвергает все ереси верою этой церкви «самой великой, самой древней, самой знаменитой; обладающей по непрерывному преемству и истинным преданием апостолов Петра и Павла, к которой, в силу ее первенства, должна прибегать остальная церковь». Всякая церковь, считавшаяся основанной апостолом, пользовалась известным преимуществом; что же сказать о церкви, которую считали основанной одновременно двумя величайшими апостолами?
Первенствующее значение римской церкви еще усилилось в III веке. Епископы римские проявили редкое искусство, избегая вопросов богословских, но всегда выдвигаясь в первый ряд в деле организации и управления. В деле новацианства папа Корнилий руководит всем, и между прочим смещает итальянскнх епископов и назначает им преемников. Рим был также центральным авторитетом африканских церквей. В 272 году, Аврелиан рассудил, что настоящий епископ антиохийский тот, который в переписке с римским епископом. Когда же затмилось это главенство римской церкви? Когда Рим перестал быть в действительности единственной столицей Империи, в конце III века; когда средоточие важнейших дел переносится в Никею, в Никомидию, и в особенности когда император Константин создал новый Рим на Босфоре. От Константина до Карла Великого римская церковь действительно утвердила часть значения, которым она пользовалась во II и III веке. Вновь она поднялась, еще более могущественной, чем прежде, когда, благодаря своему союзу с Каролингским домом, сделалась на целые восемь веков центром всех важнейших дел Запада.
Можно сказать, что организация церквей имела пять последовательных ступеней развития, из которых четыре были пройдены в периоде, обнимаемом настоящим сочинением. Сначала первобытная ecclesia, все члены коей одинаково проникнуты Духом. — Затем старейшины или presbyteri приобретают в церкви существенные полицейские права и поглощают церковь. Затем председатель старейшин, episcopos, поглощает почти совершенно власть старейшин, а сдедовательно, и права церкви. — Затем ерisсорi различных церквей переписываются между собою и образуют католическую, вселенскую церковь. — Между епископами есть один, римский, очевидно предназначенный к великому будущему. Папа, церковь Иисуса, превращенная в монархию, со столицей в Риме, виднеются в неясном далеке; но в конце II века принцип этого последнего превращения еще слаб. Прибавим, что это последнее превращение не имело, как прежние, всемирного характера. Ему поддалась одна латинская церковь, и даже в ней притязания папства наконец вызвали возмущение и протест.
Итак, большие организмы, которые до сих пор еще составляют столь существенную часть нравственной и политической жизни европейских народов, все были созданы теми наивными и искренними людьми, вера которых стала неотделима от нравственной культуры человечества. В конце II века, епископство совершенно созрело, папство существует в зародыше. Вселенские соборы были невозможны: христианская империя одна могла разрешать эти огромные собрания; но провинциальные синоды уже применялись по делу монтанистов и Пасхи; причем председательство епископа провнциальной столицы быдо признано без возражений. Чрезвычайно деятельные письменные сношения были, как и в апостольские времена, душой и условием всего движения. В деле новацианства, около 252 года, переписывающиеся между собой различные провинциальные собрания составляют письменным путем как бы настоящий собор, председательствуемый папой Корнилием. Таким же образом все происходит по делу Привата, епископа ламбесского, и по вопросу о крещении еретиков.
Быстрые успехи внутреннего движения церквей к образованию или, точнее, к преувеличевию иерархической власти ясно обнаруживаются в мнимой переписке Игнатия, к которой послание, приписываемое Поликарпу, является, быть может, дополнением. Можно полагать, что эти писания появились около времени, до которого мы дошли. Кто лучше этих двух великих епископов-мучеников, память которых везде была чтима, мог посоветовать верующим покорность и порядок?
«Повинуйтесь епископу, каи Иисус Христос повинуется Отцу, а совету пресвитеров, как апостолам: почитайте диаконов, как истинное повеление Господне. Да ничто, касающееся церкви, не совершается помимо епископа. Относительно Евхаристии, та должна быть почитаема истинной, которая преподается епископом, или тем, чьему попеичению он это доверил. Где епископ, там должен быть и народ, подобно тому, как и где Иисус Христос, там и церковь католическая. Помимо епископа не дозволяется ни крестить ни устраивать вечерей любви. Одобрение епископа есть признак того, что угодно Богу, твердое и верное правило, коего должно держаться в жизни…
«Итак, подобает, чтобы вы поучали в духе епископа, как вы и делаете. Потому что ваш почитаемый пресвитерский совет, достойный Бога, находится с епископом в том же гармоническом соотношении, как струны с арфой. Вашим единением и вашим любящим согласием воспоется Иисус Христос. Да будет же каждый из вас хором, дабы в полном согласии и единодушии, получая хроматику от Бога в совершенном единении, вы единым голосом воспевали через Иисуса Христа к Отцу, чтобы он услышал вас и признал, по добрым делам вашим, членами своего сына».
Уже ранее воспользовались именем Павла и его отношениями к Титу и Тимофею, чтобы дать церкви род краткого канонического кодекса об обязанностях верующих и клириков. To же сделали и под именем Игнатия. Чисто церковное благочестие заменило воодушевление, которое, в продолжение более ста лет поддерживало воспоминание об Иисусе. Чистота теперь высшее благо; послушание истинный путь к спасению; старец да преклонится перед епископом, хотя бы и молодым. Епископ должен входить во все, знать всех ему подвластных по именам. Таким образом, доводя принципы Павла до крайности, доходили до мыслей, которые возмутили бы Павла. Он, отрицавший спасение делами, допустил ли бы спасение простым послушанием начальствующим? Друтими сторонами, однако, псевдо-Игнатий подлиннейший ученик великого апостола. На равном расстоянии от иудаизма и гностицизма, он один из самых восторженных проповедников божественности Иисуса Христа. «Христианство» для него, как и для автора послания к Диогнету, есть религия совершенно отдельная от мозаизма. Впрочем, все первоначальные различия исчезли перед господствующим стремлением, которое влекло к единению самые противоположные партии. Псевдо-Игнатий шел рука об руку с иудео-христианином псевдо-Климентом в проповеди послушания и уважения к власти.
Разительный пример такого отказа от разногласий, которые продолжение более ста лет волновали церковь Христову, представляет Гегезипп. Бывший евионит, но совершенно принятый в
