декар-
товская мыслящая эго-субстанция — сродни res extensa,
что предвосхищало бы научный субъект количествен-
ного наблюдения и измерения. Декартовский дуализм
уже готовил бы свое отрицание; он бы скорее расчищал,
чем преграждал путь к установлению одномерного на-
учного универсума, в котором природа <объективно связана с сознанием>, т.е. с субъектом. А этот субъект
в свою очередь связан со своим миром совершенно
особым образом: I W. Heisenberg, The Physicist’s Conception of Nature (London, Hute-
hinson, 1958), p. 29. В своей Physics and Philosophy (London: Alien and
Unwin,1959), p. 83, Гейзенберг пишет: <«Вещь-в-себе» для физика-атом- щика, если только он вообще использует это понятие, в конце концов, является математической структурой; но — в противоположность Кан- ту — эта структура косвенно выводится из опыта>. « Die Krisis der Europuschen Wissenschaftten und die transzendentale
Phdnomenologie, red. W. Biemel (Haag. Nijhoff, 1954), S. 81. 8 Оджмервыв челомг 201 II. Одномерное мышление …Природа помещается под знаком активного человека, чело-
века, который вписывает технику в природу^ Наука о природе развивается под знаком техно-
логического a priori, которое рассматривает природу как
потенциальное средство, как управляемую и организу-
емую материю. Представление же о природе как (ги-
потетическом) средстве предшествует развитию всякой
конкретной технической организации: Современный человек принимает полноту Бытия как сырой
материал для производства и подчиняет полноту мира-объекта
движению и порядку производства (Herstellen). …применение
машин и производство машин само по себе не является техникой,
а только подходящим инструментом для реализации (Einrichtung)
сущности техники в ее объективном сыром материале.^ Поскольку трансформация природы включает в себя
трансформацию человека и поскольку <созданное че- ловеком> выходит из недр общественного организма и
вновь возвращается в него, технологическое a priori
является политическим a priori. Могут по-прежнему
настаивать на том, что машины <как таковые> в тех-
нологическом универсуме безразличны к политическим
целям: они могут как революционизировать, так и тор-
мозить развитие общества. Электронно-вычислительные
машины могут служить равным образом и капиталисти-
ческой, и социалистической администрации, а цикло-
трон может быть одинаково эффективным средством I Gaston Bachelard, L’Activite rationaUste de la physique contemporaine
(Paris, Presses Universitaires, 1951) p. 7, со ссылкой на <Немецкую идеологию> Маркса и Энгельса. 2 Martin Heidegger, Hokwege (Frankfurt, Klostermann, 1950), S. 266
CM. также его VortUrge and Aufsutze (Pftlellingen, Gtinhter Neske, 1954),
S. 22, 29. 202 От негативного мышления к позитивному для партии войны и для партии мира. Против этой
нейтральности протестует Маркс, небесспорно утверж-
дая, что <ручная мельница дает вам общество феодаль- ного сеньора; паровая мельница — общество промыш- ленного капиталиста>’. В дальнейшем это утверждение
претерпевает изменения в самой марксовой теории: ба-
зисной движущей силой истории является не техника,
а общественная форма производства. Однако, когда тех-
ника становится универсальной формой материального
производства, она определяет границы культуры в це-
лом; она задает проект исторического целого — <мира>. Можем ли мы говорить о том, что эволюция научного
метода просто <отражает> преобразование природной действительности в техническую в развитии индустри-
альной цивилизации? В этом случае попытка сфор-
мулировать отношение между наукой и обществом та-
ким способом означает предположение существования
двух отдельных, пересекающихся друг с другом миров
и событий, а именно, (1) науки и научного мышления
со своими внутренними концепциями и их внутренней
истиной и (2) использования и применения науки в
социальной действительности. Иными словами, вне за-
висимости от того, насколько сходно они развиваются,
развитие одного не предполагает и не определяет раз-
витие другого. Чистая наука — это не прикладная наука;
она сохраняет свой отличительный характер и свою I The Poverty of Philosophy, chapter II, ; в кн.:
A Handbook of Marxism, ed. E. Bums, New York, 1935, p. 355 (Маркузе
цитирует <Нищету философии> Маркса по английскому переводу, ко-
торый в данном случае несколько отличается от русского.- Прим.
перев). У 203 II. Одномерное мышление значимость помимо ее использования. Более того, это
понятие нейтральности, присущей науке, также рас-
пространяется на технику. Машина безразлична к ее
социальному применению при условии, что такое при-
менение соответствует ее техническим возможностям. Принимая во внимание внутренний инструменталь-
ный характер научного метода, эту интерпретацию не-
льзя признать адекватной. Представляется, что между
научной мыслью и ее приложением, между универсу-
мом научного дискурса и миром обыденного дискурса
и поведения существует более тесная взаимосвязь —
взаимосвязь, в которой оба подчиняются одной и той
же логике и рациональности господства. По иронии судьбы, развитие усилий науки уста-
новить строгую объективность природы привело к рас-
тущей дематериализации последней: Идея бесконечной природы, которая существует сама по себе,
идея, от которой приходится отказаться, представляет собой
миф современной науки. Наука начиналась с разрушения мифа
Средневековья. А теперь ее собственная логика вынуждает науку
признать, что она просто воздвигла на смену ему другой миф.’ Процесс, который начинается с отбрасывания не-
зависимых субстанций и конечных причин, приводит
к идеации объективности. Но эта идеация весьма спе-
цифична, так как объект в ней конституирует себя во
вполне практическом отношении к субъекту: Но что есть материя? В атомной физике материя определяется
ее возможными реакциями на человеческие эксперименты и
математическими — т.е. интеллектуальными — законами, кото- 1 C.F. von Weizsacker, The History of Nature, loc. ciL, p. 71. 204 От негативного мышления к позитивному рым она подчиняется. Мы определяем материю как возможный
объект человеческой манипуляции^ И если это так, значит сама наука стала технологичес-
кой: Воззрения прагматической науки на природу хорошо вписы-
ваются в век техники.^ В той степени, в какой этот операционализм стано-
вится центром научного предприятия, рациональность
принимает форму методической конструкции; органи-
зация и обращение с материей только как с подлежащим
управлению веществом, как со средством, которое мо-
жет служить всем целям — средством per se, <в себе>. <Правильное> отношение к средству — технический
подход, а правильный логос — техно-логия, которая
задает проект и соответствует технологической действи-
тельности^. В этой действительности материя <ней- тральна> так же, как и наука; объективность ни сама
по себе не обладает телосом, ни структурирована в
соответствии с направленностью на какой-либо телос.
Но именно ее нейтральный характер связывает объ-
ективность со специфическим историческим Субъек-
том — а именно, с типом сознания, преобладающим в Ibid., р. 142 (курсив мой).
2 llnd., р. 71. ^ Надеюсь, что не буду понят превратно, т.е. будто я считаю, что
понятия математической физики устроены как <орудия>, что они носят
технический, практический характер. Техно-логическое — это скорее а
priori <интуиция> или схватывание мира, в котором наука движется и
конституирует себя как чистая наука. И как чистая наука она остается
приверженной a priori, от которого она абстрагируется. Возможно, пра-
вильнее было бы говорить об инструменталистском горизонте мате-
матической физики. CM. Suzanne Bachelard, La Conscience de rationaSte
(Paris, Presses Universitaires, 1958), p. 31. 205 II. Одномерное мышление обществе, которым и для которого эта нейтральность
установлена. Она действует в тех самых абстракциях, ко-
торые создают новую рациональность — причем скорее
как внутренний, чем как внешний фактор. Чистый и при-
кладной операционализм, теоретический и практичес-
кий разум, научное и деловое предприятие производят
сведение вторичных качеств к первичным, квантифика-
цию и абстрагирование от <определенных видов сущего>. Действительно, рациональность чистой науки безоце-
ночна и не предполагает никаких практических целей, она
<нейтральна> к любым внешним ценностям, которые мо-
гут быть ей навязаны. Но эта нейтральность носит по-
зитивный характер. Научная рациональность содейству-
ет определенной социальной организации именно потому,
что она задает проект простой формы (или простой
материи — здесь эти обычно противоположные поня-
тия сходятся), которая применима практически для
любых целей. Формализация и функционализация явля-
ются, прежде любого применения, <чистой формой>
конкретной общественной практики. В то время как
наука освободила природу от присущих ей целей и
лишила материю всех ее качеств, кроме поддающихся
измерению, общество освободило людей от <естествен- ной> иерархии личной зависимости и связало их друг
с другом в соответствии с поддающимися измерению
качествами — а именно, как единицы абстрактной рабо-
чей силы, измеряемой в единицах времени. <В силу рационализации форм труда уничтожение качеств пере- несено из сферы науки в сферу повседневного опыта>’. 1 М. Horkheimer и Т. W. Adomo, Dialektik der Aufklunmg, loc. cit.,
S. 50. 206 От негативного мышления к позитивному Существует ли между процессами научной и соци-
альной квантификации параллелизм и причинно-след-
ственная связь, или их зависимость приписана им соци-
ологией задним числом? Предшествующее рассмотрение
привело нас к мысли, что новая научная рациональность
в себе, в самой своей абстрактности и чистоте была
операциональной, поскольку она развилась в пределах
инструменталистского горизонта. Наблюдение и экспе-
римент, методическая организация и координация дан-
ных, предположений и заключений никогда не стали
бы возможными в неструктурированном, нейтральном,
теоретическом пространстве. Проект познания включает
в себя операции с объектами или абстрагирование от
объектов, встречающихся в универсуме дискурса и дей-
ствия. Также и наука наблюдает, рассчитывает и теоре-
тизирует с внутренней по отношению к этому универ-
суму позиции. Наблюдавшиеся Галилеем звезды — те
же, что и в классической древности, но универсум
дискурса и действия — иной. Иначе говоря, иная соци-
альная действительность открыла новое направление и
новые границы наблюдения, а также возможности упо-
рядочения получаемых данных. В данном случае меня
интересует не историческое отношение между научной
и общественной рациональностью в начале современ-
ного периода. Моя цель состоит в том, чтобы проде-
монстрировать внутренний инструменталистский харак-
тер этой научной рациональности, в силу которого она
является a priori технологии и именно определенной
технологии — технологии как формы общественного
контроля и господства. 207 Ц. Одномерное мышление Современная научная мысль не ставит как чистая
наука конкретных практических целей и не разрабаты-
вает проект конкретных форм господства. Однако не
существует такой вещи, как господство per se. По мере
своего развития теория абстрагируется или отказыва-
ется от фактического телеологического контекста —
т.е. от данного, конкретного универсума дискурса и
действия. Именно внутри этого универсума происходит
или не происходит научный проект, усматривает или
не усматривает возможных альтернатив теория, а ее
гипотезы подрывают или расширяют власть предуста-
новленной (рге-established) действительности. Принципы современной науки были a priori струк-
турированы таким образом, что они могли служить
концептуальными инструментами для универсума самое
себя движущего производительного управления; теоре-
тический операционализм пришел в соответствие с прак-
тическим операционализмом. Ведший ко все более эф-
фективному господству над природой, научный метод
стал, таким образом, поставщиком чистых понятий, а
также средств для все более эффективного господства
человека над человеком через господство над природой.
Теоретический разум, оставаясь чистым и нейтральным,
поступил в услужение к практическому разуму, и объ-
единение оказалось плодотворным для обоих. Сегодня
господство увековечивает и расширяет себя не только
посредством технологии, но именно как технология,
причем последняя обеспечивает широкую легитимацию
разрастающейся политической власти, которая вбирает
в себя все сферы культуры. 208 От негативного мышления к позитивному В этом универсуме технология обеспечивает также
широкую рационализацию несвободы человека и де-
монстрирует <техническую> невозможность автономии,
невозможность определять свою жизнь самому. Ибо
эта несвобода не кажется ни иррациональной, ни поли-
тической, но предстает скорее как подчинение техничес-
кому аппарату, который умножает жизненные удобства
и увеличивает производительность труда. Таким обра-
зом, технологическая рациональность скорее защищает,
чем отрицает легитимность господства, и инструмен-
талистский горизонт разума открывает путь рациональ-
но обоснованному тоталитарному обществу: Можно было бы назвать автократической философию тех-
ники, которая считает техническое целое местом, где машины
используются для получения власти. Машина — это только
средство; цель — завоевание природы, укрощение природных
сил посредством первичного порабощения: машина — это раб,
который служит тому, чтобы делать рабами других. Такое гос-
подствующее и порабощающее стремление может идти рука об
руку с поиском человеческой свободы. Но трудно освободиться
самому, неся рабство