историческом континууме; они вы-
рабатываются с индивидуальной позиции внутри опре- 1 Эту интерпретацию, делающую упор на нормативный характер
универсалий, можно соотнести с концепцией всеобщего в древнегречес-
кой философии — а именно, с понятием наиболее общего как высшего,
первого по <совершенству> и, следовательно, как истинной действитель-
ности(1Ье real reality): <…всеобщность — не субъект, а предикат, причем предикат первичности (firstness), присущей высшей, совершенной дей- ствительности (implicit in superlative excellence of performance). Всеоб- щность, так сказать, всеобща, именно потому и в той мере, по какой она <подобна> первичности. Она всеобща, поэтому, не в смысле логичес-
кой категории или понятия класса, а в смысле нормы, которая как раз
вследствие всеобщей связанности способна объединить множественность
частей в единое целое. Крайне важно понять, что отношение этого
целого к своим частям не механическое (целое — сумме своих частей),
а имманентно телеалогическое (целое — отлично от суммы своих частей).
Более того, это имманентно телеологическое понимание целого как
функционального, но не служащего внешней цели, при всей его реле-
вантности для феномена жизни, не является исключительно или даже
преимущественно <организмической> категорией. Оно коренится скорее
в имманентной, внутренней функциональности совершенства как тако-
вого, объединяющего многообразное именно в процессе его <аристок- ратизации>, так что совершенство и единство являются условиями самой
действительности многообразного как такового>. Harold А.Т. Reiche,
<General Because Rrst*: A Presocratic Motive in Aristotle’s Theology (Mas-
sachusetts Institute of Technology, Cambridge, 1961, Publications in Hu-
manities no. 52), p. 105 f. 282 Историческое обязательство философии деленного общества. При этом материал мышления —
материал исторический, независимо от того, насколько
абстрактным, общим или чистым он может становиться
в философской или научной теории. Абстрактно-все-
общий и в то же время исторический характер этих
<вечных объектов> мышления осознан и ясно сфор-
мулирован в труде Уайтхеда <Наука и современный мир>’: Вечные объекты являются… по своей природе абстрактными.
Под <абстрактным> я подразумеваю то, что вечный объект в
себе — так сказать, по своей сущности — является познавае-
мым без соотнесения с каким-либо конкретным опытом. Быть
абстрактным — значит трансцендировать частный случай в цепи
действительных событий. Но трансцендировать реальное событие
не значит быть оторванным от него. Наоборот, я утверждаю,
что каждый вечный объект сохраняет свою собственную связь
с каждым таким событием, что я называю его способом про-
никновения в такое событие… Таким образом, метафизический
статус вечного объекта — статус возможности для действитель-
ности. Всякое реальное событие определяется в том, что для
него характерно, тем, как эти возможности актуализируются в
этом событии. Элементы опыта, проектирования и предвидения ре-
альных возможностей входят в концептуальные син-
тезы — в респектабельной форме как гипотезы, а в
дискредитирующей форме как <метафизика>. Им при-
сущи различные степени нереалистичности, поскольку
они преступают пределы утвердившегося универсума
поведения и даже могут быть нежелательными, если
исходить из интересов ясности и точности. Конечно, в
философском анализе, I Whitehead .Science and the Modem Worid (New York, MacmiUan,
1926), p. 228 f. 283 ///. Шанс альтернативы расширяя наш универсум включением в него так Называемых
возможных сущностей, мы можем рассчитывать на некоторое
реальное продвижение’, но все зависит от того, как применить бритву Оккама,
т.е. какие возможности следует отсекать. Возможность
совершенно иной социальной организации жизни не
имеет ничего общего с <возможностью> человека в
зеленой шляпе, который появится во всех дверях завтра,
но их трактовка с позиции одной и той же логики
может служить дискредитации нежелательных возмож-
ностей. Критикуя введение возможных сущностей, Ку-
айн пишет, что такой перенаселенный универсум непривлекателен по многим при-
чинам. Он оскорбляет эстетическое чувство тех из нас, кто
имеет вкус к пустынным ландшафтам, но это не самое худшее.
[Такая] свалка возможностей — питательная среда для элемен-
тов беспорядка^ Современная философия знает немного таких фор-
мулировок конфликта между своим предназначением
и своей функцией, которые были бы точнее вышеприве-
денной. Лингвистический синдром <привлекательно- сти>, <эстетического чувства> и <пустынного ландшаф- та> напоминает об освежающем ветре мыслей Ницше,
вторгающемся в Закон и Порядок, в то время как
<питательная среда для элементов беспорядка> при-
надлежит языку авторитета Расследования и Справоч-
ного Бюро. То, что с логической точки зрения кажется
непривлекательным и беспорядочным, вполне может
заключать в себе привлекательные элементы иного по- 1 W.V.O.Quine, From a Logical Point of View, loc.cit., p. 4. 2 ИМ. 284 Историческое обязательство философии рядка и, следовательно, быть существенной частью того
материала, из которого создаются философские поня-
тия. Ни наиболее рафинированное эстетическое чувство,
ни самое точное философское понятие не обладают
иммунитетом перед историей. Элементы беспорядка
проникают и в самые чистые объекты мышления, ибо
они (элементы) также отвлечены от социальной почвы,
причем абстрагирование направляется содержанием, от
которого они абстрагируются. Таким образом, происходит взращивание призрака
^историзма^. Если мышление исходит из исторических
условий, продолжающих действовать в абстракции, суще-
ствует ли какой-либо объективный базис, основываясь
на котором, можно сделать различение между различ-
ными возможностями, проектируемыми мышлением,-
различение между разными и конфликтующими спо-
собами понятийного трансцендирования? Более того,
этот вопрос нельзя обсуждать, имея в виду только
разные философские проекты’. В той степени, в какой
философский проект является идеологическим, он есть
часть исторического проекта — т.е. он относится к опре-
деленной стадии и уровню развития общества; кри-
тические же философские понятия относятся (не имеет
значения, насколько опосредованно!) к альтернативным
возможностям этого развития. Поиск критериев оценки различных философских
проектов ведет поэтому к поиску критериев оценки
различных исторических проектов и альтернатив, раз-
личных наличных и возможных способов понимания
и изменения человека и природы. Я приведу лишь 1 По поводу использования термина <проект> см. Введение, стр. XX.
285 III. Шанс альтернативы несколько положений, которые указывают, что внутрен-
ний исторический характер философских понятий вовсе
не исключает их объективную значимость, но опреде-
ляет ее основу. Высказываясь и размышляя от себя, философ вы-
сказывается и мыслит с конкретной позиции в своем
обществе, располагая при этом материалом, переданным
и используемым этим обществом. Но тем самым он
высказывается и мыслит, входя в общий универсум
фактов и возможностей. Через посредство различных
индивидуальных агентов и слоев опыта, через посред-
ство разных <проектов>, которые определяют способы
мышления, начиная с забот повседневной жизни и за-
канчивая наукой и философией, происходит взаимо-
действие между коллективным субъектом и общим ми-
ром, которое конституирует объективную значимость
универсалий. Оно объективно: (1)в силу свойств материи (вещества), противосто-
ящей понимающему и познающему субъеету. Форми-
рование понятий определяется структурой материи, не-
растворимой в субъективности (даже если эта структура
является всецело логико-математической). Ни одно по-
нятие не может быть значимым, если оно определяет
свой объект через не принадлежащие ему свойства и
функции (например, индивида нельзя определить как
способного стать тождественным другим индивидам;
человека как способного оставаться вечно молодым).
Однако материя противостоит субъекту в историческом
универсуме, поэтому объективность, поскольку она воз-
никает в открытом историческом горизонте, изменчива; 286 Историческое обязательство философии (2) в силу структуры специфического общества, в
котором происходит развитие понятий структуры об-
щей для всех субъектов в соответствующем универсуме.
Эти последние существуют в одних и тех же природных
условиях, в одном и том же режиме производства, при
одной и той же форме эксплуатации общественного
богатства и обладают одним и тем же наследием прош-
лого и одним и тем же спектром возможностей. В этих
общих рамках и разворачиваются все различия и кон-
фликты между классами, группами, индивидами. Объекты мышления и восприятия, поскольку они
являются индивидам прежде любой <субъективной>
интерпретации, имеют определенные общие первичные
качества, относящиеся к следующим двум слоям дей-
ствительности: (1)к физической (природной) структуре
материи, и (2) к форме, которую материя приобрела
в коллективной исторической практике, превратившей
ее (материю) в объекты для субъекта. Эти два пласта
или аспекта объективности (физический и историчес-
кий) соотнесены таким образом, что не могут быть
изолированы друг от друга; элиминировать истори-
ческий аспект настолько радикально, чтобы остался
только <абсолютный> физический слой, невозможно. Например, я попытался показать, что в технологичес-
кой действительности объективный мир (включающий
также субъектов) переживается как мир инструмен-
тальных средств. Форма данности объектов здесь пре-
допределена технологическим контекстом. Так ученому
они a priori даны как свободные от ценности элементы
и комплексы отношений, допускающие их организацию 287 III. Шанс альтернативы в эффективную логико-математическую систему; здра-
вому смыслу же они явлены в виде материала для
работы или досуга, производства или потребления. Та-
ким образом, объект-мир — это мир специфического
исторического проекта, и помимо этого организующего
материю исторического проекта, мир как таковой не-
доступен. При этом организация материи является одно-
временно и теоретическим, и практическим предпри-
ятием. Я так настойчиво употреблял термин <проект>, пото-
му что он, как мне кажется, наиболее ясно подчеркивает
специфический характер исторической практики. Про-
ект — результат определенного выбора, схватывания
одного из многих путей познания, организации и пре-
образования действительности. Этот первоначальный
выбор и определяет спектр возможностей, открыва-
ющихся на этом пути, а также исключает альтерна-
тивные, с ним несовместимые возможности. Теперь я хотел бы предложить определенные кри-
терии истинностной ценности различных исторических
проектов. Эти критерии должны относиться к способу,
которым исторический проект реализует данные воз-
можности — причем не формальные возможности, но
такие, которые связаны со способами человеческого
существования. Такая реализация в действительности
происходит в любой исторической ситуации. Всякое
утвердившееся общество и есть такая реализация; более
того, она стремится формировать оценку рациональ-
ности возможных проектов, удерживать их внутри соб-
ственных границ. В то же время всякое утвердившееся
общество сталкивается с действительностью или воз- 288 Историческое обязательство философии можностью качественно иной исторической практики,
способной разрушить рамки существующих институтов. Современное общество уже продемонстрировало свою
истинностную ценность как исторический проект. Оно
преуспело в организации борьбы человека с человеком
и с природой; более или менее удовлетворительно оно
воспроизводит и сохраняет человеческую жизнь (всегда
за исключением жизни тех, кого объявляют изгоями,
врагами-чужаками, а также других жертв системы). Но
против этого проекта в его полной реализации высту-
пают другие проекты, и среди них такие, которые спо-
собны тотально изменить реализовавшийся. Именно в
соотнесении с таким трансцендирующим проектом мож-
но сформулировать критерии объективной историчес-
кой истинности как критерии его рациональности: (1) Трансцендирующий проект должен соответство-
вать реальным возможностям, открывающимся на до-
стигнутом уровне материальной и интеллектуальной
культуры. (2) Чтобы изобличить утвердившееся целое, транс-
цендирующий проект должен продемонстрировать соб-
ственную более высокую рациональность в том трояком
смысле, что (а) он предлагает перспективу сохранения и улуч-
шения производственных достижений цивили-
зации; (Ь) он определяет существующее целое в самой его
структуре, основных тенденциях и отношениях; (с) его реализация обещает больше шансов для уми-
ротворения существования в рамках институтов, 289 III. Шанс альтернативы также обещающих больше шансов для свободного
развития человеческих потребностей и способ-
ностей. Очевидно, что это понятие рациональности включает
в себя (особенно в последнем утверждении) ценностное
суждение, и я снова повторяю то, что утверждал раньше:
я полагаю, что берет свое начало в этом ценностном
суждении само понятие Разума, от ценности которого
понятие истины неотделимо. <Умиротворение>, <свободное развитие человеческих потребностей и способностей> — эти понятия подда-
ются эмпирическому определению в терминах наличных
интеллектуальных и материальных ресурсов и возмож-
ностей и их систематического употребления с целью
ослабления борьбы за существование. Такова объек-
тивная основа исторической рациональности. Если исторический континуум сам обеспечивает объ-
ективную основу для определения истинности различ-
ных исторических проектов, не определяет ли он вместе
с тем их последовательность и границы? Историческая
истина познается в сравнении; и так же как рациональ-
ность возможного зависит от рациональности действи-
тельного, так истинность трансцендирующего проекта
зависит от истинности реализованного. Аристотелев-
ская наука была опровергнута на основе ее собственных
достижений; и если капитализм будет опровергнут ком-
мунизмом, то это произойдет также благодаря его соб-
ственным достижениям. Через разрывы и сохраняется
преемственность: количественное развитие превращает- ся в качественное изменение в