потребностей и способ-
ностей. Очевидно, что это понятие рациональности включает
в себя (особенно в последнем утверждении) ценностное
суждение, и я снова повторяю то, что утверждал раньше:
я полагаю, что берет свое начало в этом ценностном
суждении само понятие Разума, от ценности которого
понятие истины неотделимо. <Умиротворение>, <свободное развитие человеческих потребностей и способностей> — эти понятия подда-
ются эмпирическому определению в терминах наличных
интеллектуальных и материальных ресурсов и возмож-
ностей и их систематического употребления с целью
ослабления борьбы за существование. Такова объек-
тивная основа исторической рациональности. Если исторический континуум сам обеспечивает объ-
ективную основу для определения истинности различ-
ных исторических проектов, не определяет ли он вместе
с тем их последовательность и границы? Историческая
истина познается в сравнении; и так же как рациональ-
ность возможного зависит от рациональности действи-
тельного, так истинность трансцендирующего проекта
зависит от истинности реализованного. Аристотелев-
ская наука была опровергнута на основе ее собственных
достижений; и если капитализм будет опровергнут ком-
мунизмом, то это произойдет также благодаря его соб-
ственным достижениям. Через разрывы и сохраняется
преемственность: количественное развитие превращает- ся в качественное изменение в том случае, если оно 290 Историческое обязательство философии затрагивает саму структуру существующей системы; а
утвердившаяся рациональность становится иррациональ-
ной тогда, когда в ходе ее внутреннего развития воз-
можности системы перерастают институты, этой же
системой сформированные. Такое внутреннее опровер-
жение свойственно историческому характеру действи-
тельности, и такой же характер вследствие своей крити-
ческой направленности обретают понятия, познающие
эту действительность. Они распознают и предвидят
иррациональное в существующей действительности —
они проектируют историческое отрицание. Является ли это отрицание <детерминированным> —
т.е. предопределяется ли необходимо внутренняя по-
следовательность исторического проекта, поскольку она
стала тотальностью, структурой этой тотальности? Если
бы это было так, то термин <проект> вводил бы в
заблуждение. То, что составляет историческую возмож-
ность, рано или поздно становилось бы действитель-
ностью; и определение свободы как познанной необ-
ходимости имело бы репрессивные коннотации, кото-
рых оно не имеет. Однако решающее значение имеет
не это, а то, что такая историческая детерминация
освобождала бы (вопреки любой утонченной этике и
психологии) от ответственности за преступления про-
тив человечества, которые продолжает совершать циви-
лизация, и, таким образом, способствовала бы новым
преступлениям. Я предлагаю сочетание <детерминированный выбор>
для того, чтобы подчеркнуть элемент вторжения сво-
боды в историческую необходимость; эта фраза — прос-
то сжатое суждение о том, что люди творят свою 291 III. Шанс альтернативы историю, но творят ее в условиях, которые им даны.
Детерминированными являются (1) специфические про-
тиворечия, развивающиеся внутри исторической сис-
темы как проявление конфликта между потенциальным
и реальным; (2) материальные и интеллектуальные ре-
сурсы, наличные в соответствующей системе; (3) степень
теоретической и практической свободы, совместимой с
этой системой. Эти условия оставляют открытыми аль-
тернативные возможности развития и использования
наличных ресурсов, альтернативные возможности <за- рабатывания на жизнь>, организации борьбы человека
с природой. Таким образом, в рамках данной ситуации инду-
стриализация может происходить различными путями
под коллективным или частным контролем, а под ча-
стным контролем даже в различных направлениях про-
гресса и с различными целями. Выбор в первую очередь
(но только в первую очередь) является привилегией
тех групп, которые получили контроль над процессом
производства. Они контролируют и проектируют способ
жизни для целого, и вытекающая из этого, порабоща-
ющая необходимость — результат их свободы. Возмож-
ная же отмена этой необходимости зависит от нового
вторжения свободы — причем не какой угодно свобо-
ды, но свободы тех людей, которые видят в данной
необходимости невыносимые страдания и при этом не
находят ее необходимой. Как процесс диалектический, исторический процесс
включает в себя сознание: распознавание и овладение
возможностями освобождения. Следовательно, он вклю-
чает в себя свободу. В той степени, в какой сознание 292 Историческое обязательство философии определяется потребностями и интересами существую-
щего общества, оно <несвободно>; но в той степени, в
какой существующее общество иррационально, сознание
становится свободным для более высокой исторической
рациональности только в борьбе против существующего
общества. В этой борьбе — разумное основание истины
и свободы негативного мышления. Таким образом, сог-
ласно Марксу, пролетариат является освободительной
исторической силой только как революционная сила;
решительное отрицание капитализма происходит в том
случае и тогда, если и когда пролетариат приходит к
осознанию себя наряду с условиями и процессами,
формирующими его общество. Это осознание — однов-
ременно и предпосылка, и элемент отрицающей прак-
тики. Вот почему это <если> существенно для истори-
ческого прогресса — как элемент свободы (и вероят-
ности успеха), открывающей возможности победы над
необходимостью данных фактов. Без этого история вновь
возвращается во тьму непокоренной природы. Мы уже сталкивались с <порочным кругом> свободы
и освобождения’; здесь он снова проявляется как диа-
лектика детерминированного отрицания. Трансценди-
рование существующих условий (мышления и дей-
ствия) предполагает трансцендирование внутри этих
условий. Эта негативная свобода — т.е. свобода от угне-
тающей и идеологической власти данных фактов —
есть a priori исторической диалектики как составляющая
выбора и решения внутри и против исторической де-
терминации. Ни одна из данных альтернатив сама по 1 См. стр. 54. 293 III. Шанс альтернативы себе не является детерминированным отрицанием, до
тех пор пока ею не овладевают сознательно для того,
чтобы разрушить власть невыносимых условий и до-
биться более рациональных, более логичных условий,
возможность которых определяется существующими.
В любом случае рациональность и логика, вызванные
движением мысли и действия,- это рациональность и
логика данных условий, которые должны быть преодо-
лены. Отрицание происходит на эмпирической почве;
это исторический проект внутри и за пределами уже
действующего проекта, и его истинность — это веро-
ятность успеха, определяемая именно на этой почве. Однако, истинность исторического проекта не дока-
зывается ex post* успехом, так сказать, фактом его при-
нятия и реализации обществом. Галилеевская наука
была истинной, несмотря на ее осуждение; марксистская
теория была истинной уже во времена Коммунистичес-
кого Манифеста; фашизм остается ложным даже тогда,
когда он находится на подъеме в международном мас-
штабе (<истинный> и <ложный> везде в смысле исто-
рической рациональности, как она определена выше).
В настоящий период все исторические проекты имеют
тенденцию поляризоваться на два конфликтующих це-
лых — капитализм и коммунизм, и результат, по-види-
мому, зависит от двух антагонистичных рядов факторов:
(1) большей силы разрушения; (2) более высокой про-
изводительности не связанной с разрушительными по-
следствиями. Иными словами, исторически ближе ис-
тине та система, которая предложит большую вероят-
ность умиротворения. Поледующим, совершившимся (шт.). Катастрофа освобождения. Позитивное мышление и его неопозитивистская фи-
лософия сопротивляются историческому содержанию
рациональности. Это содержание ни в коем случае не
является привнесенным извне фактором или значением,
которое можно включать или не включать в анализ;
оно входит в понятийное мышление как конститутив-
ный фактор и определяет значимость его понятий. В той
степени, в какой существующее общество иррациональ-
но, анализ в терминах исторической рациональности
вносит в понятие негативный элемент — критику, про-
тиворечие или трансцендирование. Этот элемент не может быть ассимилирован с пози-
тивным. Он изменяет понятие в его целостности, в его
назначении и значимости. Так, в анализе экономики
(капиталистической или иной) которая действует как
<независимая> надындивидуальная сила, отрицатель-
ные свойства (перепроизводство, безработица, отсут-
ствие безопасности, отходы, подавление) остаются, по
существу, непознанными до тех пор, пока в них видят
более или менее неизбежные побочные продукты, <об- ратную сторону> истории роста и прогресса. Действительно, тоталитарная власть может способ-
ствовать эффективной эксплуатации ресурсов; военно- 295 III. Шанс альтернативы ядерный комплекс может обеспечивать миллионы рабо-
чих мест посредством чудовищных заказов на оружие;
тяжелый труд и социальные язвы могут быть побочным
продуктом создания богатства и платежеспособности; а
смертоносные ошибки и преступления со стороны ли-
деров могут быть просто способом жизни. Экономическое
и политическое безумие получает признание — и ста-
новится ходким товаром. Однако такого рода знание
об оборотной стороне является неотъемлемой частью
отвердевания настоящего положения дел, грандиозной
унификации противоположностей, противодействующей
качественным изменениям, поскольку оно (знание) от-
носится к абсолютно безнадежному или абслютно пре-
формированному существованию, обустроившему свой
дом в мире, где место Разума заняло иррациональное. Терпимость позитивного мышления — это вынуж-
денная терпимость — вынужденная не какой-то терро-
ристической организацией, но сокрушительной и ано-
нимной силой и эффективностью технологического об-
щества, которая пронизывает общественное сознание —
и сознание критика. Поглощение негативного позитив-
ным находит свое начало и санкцию в ежедневном
опыте, затемняющем различие между рациональной ви-
димостью и иррациональной действительностью. Вот
несколько банальных примеров такой гармонизации: (1)Я еду в новом автомобиле. Я чувствую его красоту,
яркость, мощность, удобство — но затем мне приходит
в голову, что через относительно короткий срок он
испортится и потребует ремонта, что его красота и внеш-
ний вид ничего не стоят, его мощность мне не нужна,
а его размер просто нелеп; кроме того я не найду места
для стоянки. Я начинаю думать о моем автомобиле как 296 Катастрофа освобождения о продукции одной из Большой Тройки автомобильных
компаний. Они-то и определяют внешний вид моего
автомобиля и делают его красивым и дешевым, мощным
и тряским, работающим и устаревшим. Пожалуй, я чув-
ствую себя обманутым. Я уверен, что этот автомобиль
не такой, каким он мог бы быть, что за меньшие деньги
можно делать лучшие машины. Но другим тоже нужно
жить. Зарплаты и налоги слишком высоки, и необходимо
иметь оборот, а он у нас гораздо выше, чем раньше.
Напряжение между видимостью и действительностью
тает, и оба чувства сливаются в одно довольно приятное
ощущение. (2) Я совершаю прогулку по сельской местности. Все так,
как и должно быть. Природа в цвету. Птицы, солнце,
молодая травка, за деревьями видны горы, вокруг никого,
ни радио, ни выхлопных газов. Потом дорога сворачивает
и упирается в шоссе. Я снова среди рекламных щитов,
станций техобслуживания, мотелей и закусочных. Я был
в национальном парке, и теперь я знаю, что все это
было не настоящее. Это был <заповедник>, нечто, со-
храняемое так же как сохраняются вымирающие виды
животных. И если бы не правительство, все эти мотели,
рекламные щиты, закусочные давно бы уже захватили
этот уголок Природы. Я испытываю благодарность к
правительству; оно у нас гораздо лучше, чем прежде… (3) Метро в вечерний час пик. В людях я вижу только
усталые лица, ненависть и злобу. Я чувствую, что кто-
нибудь мог бы в любой момент вынуть нож — просто
так. Они читают, или, скорее, они погружены в свои
газеты, журналы или книжонки. И все же, парой часов
позже некоторые из них, освеженные душем, разодетые
или одетые во что попало могут чувствовать себя сча-
стливыми, проявлять нежность, непритворно улыбаться
и забывать (или вспоминать). Но, скорее всего, боль-
шинство из них проведут время на каком-нибудь жутком
сборище или дома в одиночестве. II Одвомеркый челом1 297 III. Шанс альтернативы Эти примеры могут служить иллюстрацией счастли-
вого брака позитивного и негативного — объективной
двойственности, присущей данным опыта. Эта двой-
ственность объективна, потому что сдвиг в моих ощу-
щениях и размышлениях соответствует тому способу,
которым наблюдаемые факты соотнесены в действи-
тельности. Но, будучи познанным, это переплетение
разрушает гарменизирующее сознание и его ложный
реализм. Критическая мысль стремится определить ир-
рациональный характер утвердившейся рациональности
(который становится все более очевидным) и те тен-
денции, которые приводят к тому, что эта рациональ-
ность порождает свою собственную трансформацию.
<Свою собственную>-поскольку как историческая
целостность она развила силы и способности, которые
сами становятся проектами, выходящими за пределы
нынешней целостности. Как возможности развитой ин-
дустриальной рациональности они связаны с обществом
в его целом. Технологическая трансформация одновре-
менно является политической трансформацией, но по-
литические изменения перерастают в качественные со-
циальные изменения лишь в той степени, в какой они
изменяют направление технического прогресса — т.е.
развивают новую технологию. Ибо утвердившаяся тех-
нология стала инструментом деструктивной политики. Такие качественные изменения, если бы техника пред-
назначалась и использовалась для умиротворения борь-
бы за существование, стали