Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:PDFTXT
Знание и мудрость

Маритен Жак Знание и мудрость

Название этого текста говорит о предметах, полных огромного человеческого значения: знание и мудрость — это слова весомые, несущие большую нагрузку. По правде говоря, они отсылают нас к истокам и заставляют обратиться ко всей нашей истории.

Если прав св. Иоанн Креста*’, что душа, ведомая к вершинам мудрости, то есть к единству, и прекрасно знающая, что такое добро и зло, уже не может более ни в чем из того, что она видит, ощутить зло, потому что она теперь не одной с ним природы, у нес уже, гак сказать, глаза закрыты на зло, в то время как, напротив, крайняя точность изложения, связанная со знанием, с самим этим словом, которое соотносится также и с нравственным любопытством, делает для души обязательным познание и зла, и добра с их ощутимым на опыте вкусом и привкусом (что предполагает опыт греха и смерти), то мы понимаем, в каком глубоком смысле можно говорить о том, что первый человек предпочел знание мудрости. Созерцание стоит над временем; и мы понимаем также, чем было то грехопадение и рассеяние, по причине которых началась история человечества.

Но я теперь хочу говорить не об этой исторической драме. Я хотел бы только попытаться охарактеризовать основные интеллектуальные позиции, занятые в древнем мире, в мире христианском и в современном мире по отношению к двум понятиям:

мудрость и знание. И здесь .я употребил бы слово «знание» не в крайнем, предельном значении, которое я нашел однажды в библейском выражении «древо познания добра и зла», где увидел знание грешника, а в нормальном и непосредственном его значении,

10

Знание и мудрость

в его классическом смысле, то есть в смысле особого вида познания и совершенствования интеллекта, знания, занимающегося причинами вещей и, как такового, являющего собой благородство духа, свойство, которое мы вправе назвать божественным.

Итак, слово «знание» имеет три значения. В первом, высшем, смысле оно имеет в виду знание твердое и непоколебимое, разумеется, не исчерпывающее (им обладает лишь Бог), но дающее уверенность и способное постоянно продвигаться по верному пути. В это понятие знания входит мудрость, образуя его высшую сферу;

разве не говорят о знании святых так, как говорят о мудрости святых? В этом, наиболее всеобъемлющем смысле мы говорим «наука и знание».

Во втором, среднем смысле, слово «знание» берется как противоположное высшей сфере знания; это — наука постольку, поскольку она противопоставляется мудрости и относится к самым что ни на есть заземленным областям знания: не говорят о мудрости ботаника или лингвиста, но говорят о науке ботанике и о науке лингвистике. Мудрость — это знание, получаемое из наивысших источников, открывающееся в наиболее глубоком и простом свете;

знание в его втором смысле — это знание детальное, эмпирическое, или очевидное. В этом смысле мы говорим «частное знание или частные науки».

Наконец, в третьем, низшем смысле слово «знание» (классическая philosophiaperenmsf) не пользуется и не должна пользоваться им, но оно играет свою роль в совместной деятельности людей) относится уже не к знанию точному и совершенному, а к знанию, рождаемому любознательностью людей и диктуемому их пристрастием к мирским вещам, к познанию вещей как бы в соучастии, или в сговоре, с ними. Здесь знание в наибольшей степени противостоит мудрости. Можно сказать, и я уже говорил, что это — знание грешника и в то же время, поскольку речь идет о соучастии, знание мага. И еще, поскольку этот смысл слова шире, чем может показаться, и он вовсе не уничижителен, это — и знание дегустатора вин, и знание исследователя душ, и знание знахаря. Но в еще меньшей степени, чем о мудрости ботаника или лингвиста, можно говорить о мудрости чародея или шамана.

Нелишне указать с самого начала, что этот крайний вид знания можно с наименьшим правом отнести к науке. Мы о нем более говорить не будем. В дальнейшем мы будем говорить только о знании положительном, которое ценно само по себе, о знании в

Знание и мудрость

общем смысле, а также о знании в узком смысле слова, о частном знании. В том и другом случаях знание хорошо и благородно само по себе. И если мы говорим о знании, которое ниже мудрости, то это все равно что говорить о совершенстве, которое ниже другого совершенства, о достоинстве, которое ниже другого достоинства, о мире тайны и красоты, который ниже другого мира — разума и тайны.

II

В заслугу античности, пусть и языческой, следует поставить понимание того, что мудрость — это знание, что она есть совершенство ума. что она приводит в действие самые высокие энергии умозрения и интеллекта (в противном случае сам мир человеческой природы будет низвергнут), ни на мгновение не допуская того, что наука, частные науки могут претендовать на преимущество над мудростью и войти в столкновение с ней. Ибо всегда знали, что мудрость безраздельно желанна, что это — знание свободы, знание, которое роднит человека с божественным бытием. Но что же такое мудрость? В чем она состоит? То, что мы находим в самом общем виде в Древнем мире, можно было бы назвать состязанием различных видов мудрости.

Как бы ни пытались мы говорить сколь можно короче о великих учениях мудрецов, живших до Христа, необходимо прежде всего дать характеристику восточной мысли, и прежде всего индийской.

Но как подойти к этому вопросу христианину, не спросив себя также, почему этот мир, столь щедро одаренный способностью к умозрению и предназначенный к лучшей участи, так долго оставался в стороне от вполне ясного откровения Слова Божия? Можно ли думать, что в этом случае Бог предпочел избрать сначала infirma гпипаРи излить евангельскую проповедь на нас, деятельных варваров Запада, разрушителей и наследников Римской империи, — раньше, чем на другие культуры, слишком богатые и слишком развитые, которые при активизирующем импульсе, каковым явилось откровение, могли бы пойти на риск и вручить сверхъестественное сокровище быстро распространяющемуся и не гармонирующему с ним интеллектуализму? Опыт неоплатонического гносиса*^ и византийского богословия не годится для опровержения такого способа понимания проблемы Восток-Запад.

12

Знание и мудрость

Как бы то ни было, можно утверждать, что Индия, памятуя об Адамовой созерцательности, предпочла подражать ей, так как она была способна пребывать в надвременной неподвижности и, определенная, так сказать, в резерв, при режиме, при котором, по словам апостола Павла, справедливость — это и есть закон, она жила ожиданием, явившись великим свидетелем высших природных устремлений и одновременно бессилия нашего разума.

Мудрость всегда понималась в Индии как мудрость избавления и спасения. И это так верно, что ее огромные метафизические спекуляции никогда не достигали в полной мере чисто спекулятивного модуса, они были включены в практическую науку о совершенстве и святости.

Но эта мудрость спасения не была проповедана ее жителям пророками и Мессией народа Божия, она пыталась сама подняться в отчаянном порыве, исходящем из глубины души человека, внезапным приливом божественной энергии, разлитой над миром и сконцентрированной в человеке. Как она могла бы, по-нашему, различить сферу сверхъестественного, то есть сферу участия в личной жизни Бога, и сферу природы? Природа, освобожденная от бремени иллюзий и давления причинности, сама должна была, в их глазах, трансцендировать и прийти к совершенству, которое в другом смысле назовут сверхъестественным. Мудрость, таким образом, есть мудрость спасения, мудрость святых, которая завоевывается аскетическим и мистическим трудом человека.

И я понимаю, что Индия опирается в своей философии на святое откровение и что идея Божией благодати не чужда ее мысли. Я понимаю, что в таком предвосхищении незнакомой истины, которое дано ей усердием 6хакти\ она познала милосердие и любовь, изливающиеся на нас свыше. Но теизм и доктрина пиетета бхакти — это лишь один аспект индийской мысли, который вовсе не сохранился в первозданной чистоте, и даже в нем, если благодать обретается свыше, значение такого дара остается скрытым. Что касается священного откровения, на котором держится вся индийская мысль, это не живой голос Бога, говорящий устами своего Сына и передающий человечеству свою истину, которая на терпит никаких искажений, это священное послание, унаследованное мудрецами и ставшее ритуальной традицией, из которой каждая даршана, каждая школа человеческой мысли будет свободно черпать различные истины, драгоценные частицы разнообразных мудрствований.

Знание и мудрость

13

Мы можем с полным основанием сказать, что Индия понимает мудрость спасения и святости как высшее благо, достигаемое усилением энергий, имманентных природе, высшим напряжением возможностей нашего духа. Такое конкретное обозначение, через направленные движения, мне кажется гораздо важнее, чем аналитические обозначения, касающиеся скрытых структур. Что в этом движении принадлежит природе, а что благодати, я здесь не рассматриваю. Но вот что придает в моих глазах существенную особенность этой мудрости, и восточной мудрости вообще, так это прежде и прежде всего — assensus -движение вверх, в котором человек хочет достичь сверхчеловеческого состояния, войти в мир божественной свободы. С этой точки зрения приобретают свое полное значение и умерщвление плоти, и неистовый аскетизм, и изобилие средств, рецептов и методов совершенствования и созерцания, которые появляются у нас так часто.

И взвинченная толпа, бросающаяся под колесницу Джаггер-наута**, получает сразу же особое символическое значение. Ибо мудрость спасения не достается в борьбе, у нас нет ключа от небес, надо, чтобы они открылись сами; и если благодать, имени которой не знали, могла возвышать души людей доброй веры и доброй воли, которые искали этой мудрости, то сама она, индуистская мудрость, должна была в конце концов потерпеть поражение как мудрость, остаться на месте, не достигнув цели в бесконечной борьбе против монизма, и не сумев концептуализироваться, отдать ему приоритет, стремясь без конца к избавлению в положительном блаженстве, и благодаря опыту буддизма придать нирване выражение все более и более приближенное к чистому отрицанию. Если эта мудрость познала сама себя, ей не оставалось ничего другого, как воскликнуть: expectans expectavi’^.

С греческой мудростью дело обстояло иначе. Это мудрость человека, мудрость разума, это не та философская мудрость, которая стремится быть мудростью спасения, это мудрость, которая образуется в своей собственной сфере, на своей собственной линии, опираясь на совершенную работу разума, perfectum opus rationis1. Но

Скачать:PDFTXT

Знание и мудрость Маритен читать, Знание и мудрость Маритен читать бесплатно, Знание и мудрость Маритен читать онлайн