Антуан, для меня нестерпима мысль, что Ноэль посвятил вас в вопросы, касающиеся только его и меня.

Антуан. Он был не прав. Это надо отнести на счет пережитого им неожиданного удара.

Жанна. Его реакция была грубой, недостойной.

Антуан. Существует некая нравственная утонченность, развитию которой не может способствовать война.

Жанна. Вы хотите сказать, что война поражает самое личность человека, что она убивает душу так же, как и тело?.. О, если бы я могла думать…

Антуан. Жанна, вы несправедливы.

Жанна. К тому же речь идет не об утонченности, а всего лишь об элементарной деликатности. Прежде — если бы вы знали…

Антуан. Деликатность, о которой вы говорите, — это все же своего рода роскошь.

Жанна. Для меня это единственное необходимое качество.

Антуан. Для вас, Жанна… а для него! Подумайте о той жизни, где остается место только для простейшего, где все, что не необходимо — запретно… может быть, губительно.

Жанна. Я не понимаю вас.

Антуан. А я это чувствую так остро… Как он ест, например. Есть стало для него чем-то, что важно само по себе: поступком.

Жанна. Ноэль всегда был гурманом.

Антуан. Как странно, что вы не понимаете… Между тем надо… надо… нельзя допустить, чтобы он уехал так — разочарованным, озлобленным, может быть, возмущенным… и уже менее способным защитить себя.

Жанна. Вы хотите сказать…

Антуан. Жанна, теперь им жизненно необходимо опрощаться. Ожидающаяся атака, смена часовых, довольствие — вот грубые реальности, из которых состоит их жизнь. Жизнь, направленная на конкретные цели, вне которых нет ничего.

Жанна. Ваши слова меня возмущают. Словно у этих людей не осталось идеалов!

Антуан. Они есть… подспудно, где-то в тайниках души.

Жанна (резко). И потом, что вы знаете об этом? …Простите.

Антуан (с горечью). Ничего.

Жанна. Мне стыдно… ведь вы такой добрый, все понимающий.

Антуан (смущенный, мягко). Ваши похвалы меня немного задевают.

Жанна. В вас столько деликатности… словно за всех в этом доме.

Антуан. Прошу вас…

Жанна(другим тоном). Некоторые письма Ноэля… словом, уверяю вас, это не письма дикаря!

Антуан. Но, бедная моя Жанна, было бы прекрасно именно примириться с инвалидностью такого рода: что может быть выше?.. И потом, я вовсе не хочу сказать, что не бывает кратких мгновений, когда люди на войне как бы вновь овладевают всеми сторонами своего существа, принесенными ими в жертву. Но это — вспышки, в них слиты героизм и трагедия.

Жанна. Будь это даже так… как он не оправился здесь, вырвавшись из ада?

Антуан. Вы в самом деле полагаете, что достаточно одного дня, одной встречи? Любовь, даже сама смерть становятся для этих людей стихийной, материальной силой. Для вас — совсем другое дело. В вашей ситуации разлука — воспитание чувств, в их положении — голод.

Жанна. Не всегда.

Антуан. Можно восхищаться теми, в ком душа осталась невредимой, но не следует презирать остальных.

Жанна. До сих пор вы не говорили со мной так.

Антуан (тихо). Потому что сейчас мне больше жаль не вас.

Жанна. Все же, если допустить, что вы правы… это будет означать, что Ноэль — всего лишь посредственность. Если даже на пороге… (колеблется) вечности мы не можем быть только душой…

Антуан. Вы меня пугаете.

Жанна. Как можно опошлить последние земные минуты, которые дарует нам судьба?

Антуан. Чувствуется, что вы упиваетесь этими фразами, что они выношены вами! Разумеется, у вас было на это свободное время… Нужен досуг, чтобы подняться до подобной… духовности. Не возражайте, Жанна. Мне тяжело слышать ваши рассуждения.

Жанна. Поразительно! Вы не лучше других. В вас не больше милосердия.

Антуан. Вам ли говорить о милосердии? Подумайте.

Жанна (вполголоса). Тело не отдают из милосердия.

Антуан (задумавшись). Но ведь… нет, такое вторжение в чужую жизнь чудовищно.

Жанна. Поздно же вы это заметили!

Антуан. Но ваша откровенность…

Жанна. И его…

Антуан. …оправдывает мою смелость. И потом… Жанна, вы мне сестра. Это — помимо моей воли. Так получилось.

Жанна. Удачно найденное слово для обоснования моральной опеки, которую, как я слышала, вы собираетесь мне навязать.

Антуан. Вы во всем видите только оскорбления.

Жанна. Справедливости ждать неоткуда. В усилии, которое я делаю над собой, чтобы себя преодолеть, подняться выше, вы усматриваете лишь результат праздности или влияние невесть какой пошлой литературы. Но мне отвратительны те рассудочные жеманницы, к которым вы меня относите. Страх конкретный, физический, владеющий мной…

Антуан. Вы не справляетесь с ним.

Жанна. Скажите мне, как это сделать.

Антуан. Жанна, насколько я вас понимаю, вы живущего сегодня приносите в жертву тому, кто будет убит завтра. Этот преждевременный, поспешный культ погибшего не дает вам удовлетворить мужчину во плоти, который вас желает. Вы дрожите? (Молчание.)

Жанна.Я поклялась не дать нашей любви стать единственно этим… я смогу пережить Ноэля, только если заставлю умолкнуть в себе — вы слышите, в себе — некий слишком мучительный зов… И когда Ноэль снова будет самим собой, в высший час, он поймет, что этот обет был мне в конечном счете продиктован им же.

Антуан. Нет, вы поклялись не ему — вы поклялись его памяти, поклялись бог знает какой возвышенной фикции, которую выстроили из обломков того, что было человеком. Этот боготворимый покойник, эта идея, во имя которой вы его умерщвляете, — только идол, и в нем нет ничего священного. И потом… По сути, ему ли — мертвецу, идолу — вы приносите эту жертву? Отказывая Ноэлю в том, чтобы… быть его женой, вы себе готовите менее мучительное вдовство — не так ли? Жанна, поверьте мне, такая прозорливость — предательство. Любить — значит говорить любимому человеку: «Ты не умрешь, ты не можешь умереть».

Жанна. У вас короткая память. А как во время ночей, которые вы провели у постели жены, — что, эта чудесная вера поддерживала вас?

Антуан. Уверяю вас, не было ни дня, чтобы я, входя в ее комнату, не повторял себе: «Она сможет вылечиться». Всегда надо надеяться, Жанна!

Жанна. Не все способны верить в чудо.

Антуан. До чего же убого все, что вы говорите! Да и разве речь идет о чуде? (После паузы. Подчеркнуто.) Если Ноэль вернется — простите ли вы ему его возвращение?

Жанна (глухо). Ноэль не вернется.

Ноэль (войдя, Антуану). Как? Ты здесь?

Антуан. У меня началось легкое головокружение, когда я был на заводе.

Ноэль. Бедняга…

Антуан. Бейяр настоял, чтобы я непременно вернулся домой.

Ноэль. Что ты и сделал…

Антуан. Это что, ирония?

Ноэль. Дружище, тебе нужен деревенский воздух. Здешний никуда не годится. (С трудом пересилив себя, Жанне). Ты согласна со мной?

Жанна. Полностью.

Ноэль. У тебя покраснели глаза… (Жанна отворачивается.) Я встретил папашу Гребо…

Антуан. Решительно — он попадается на глаза всем, повсюду.

Ноэль. С малюткой; она очаровательна. Поздравляю тебя: никак не ожидал, что она так похорошеет. Живые глаза… Боюсь, однако, не собрался ли ты наделать глупостей. (Жанне.) Что ты об этом думаешь?

Жанна. Ты ведь понимаешь, это не мое дело.

Ноэль. Ну и странный же вид у вас обоих.

Жанна. Меня немного напугало, как выглядел Антуан.

Ноэль. Но, в конце концов, что это за головокружения? Я понимаю — у малокровной молодой девицы. Но у мужчины