и отрада.

Смотри же,

Найди же

В себе над страхом власть,

Беду забудь

И счастлив будь,

Что некуда упасть!

4

Пускай, лишенные жилья,

Как птиц пролетная семья,

С тобой скитаться будем,

Но ширь полей, и листьев свод,

И даль долин, и ясность вод

Открыты вольным людям.

Когда цветут луга весны

И трель выводит дрозд,

Мы честной радости полны,

Бродя с утра до звезд.

На склонах

Зеленых

Случайно подберем

Мотив мы,

А рифмы

Придут к нему потом.

5

Ни громкий чин, ни важный ранг,

Ни лондонский богатый банк

Блаженства не дают,

Ни многолистые тома,

Ни эти парки и дома,

Ни слава, ни уют.

Когда для счастья места нет,

Простора нет в груди,

Объехать можешь целый свет,

Но радости не жди.

Успехи,

Утехи

Не стóят ни гроша.

Ты прав иль нет,—

Пусть даст ответ

Тебе твоя душа.

6

Неужто, Дэви, я и ты,

Трудясь с утра до темноты,

Несчастней тех господ,

Одетых в шелк или в атлас,

Что еле замечают нас —

Простой, честной народ?

Людей людьми не признают

Хозяева палат.

Удел одних — тяжелый труд,

Удел других — разврат.

В безделье,

В похмелье

Они проводят дни.

Ни в райский сад,

Ни в чортов ад

Не веруют они.

7

Зачем же, Дэви, милый друг,

Нам скорбью омрачать досуг,

Покоя краткий час?

А коль в беду мы попадем,

И в ней мы доброе найдем,

Как видел я не раз.

Пускай беда нам тяжела,

Но в ней ты узнаёшь,

Как отличать добро от зла,

Где правда и где ложь.

Напасти,

Несчастья —

Суровый нам урок,

Но годы

Невзгоды

Порой идут нам впрок.

8

Собрат мой милый по судьбе,

Послушай, что скажу тебе.

(Чужда мне ложь и лесть!)

С тобой мы радости нашли.

За все сокровища земли

Таких не приобресть.

Они дают покой, уют,

Какого нет в раю.

Твою отраду Мэг зовут,

А Джин — зовут мою.

Довольно

Невольно

Мне вспомнить имя Джин, —

Тепло мне,

Светло мне,

И я уж не один.

9

Того, кто создал плоть и кровь,

Того, кто есть сама любовь,

В свидетели зову,

Что эта радость мне милей

Всех благ земных, души моей,

Всего, чем я живу.

Когда тревоги терпкий яд

Мою сжигает грудь,

Довольно вспомнить милый взгляд,

Чтоб силы мне вернуть.

В несчастье,

В ненастье

И в солнечные дни

Ее ты

Заботой

Своею осени!

10

Моя награда из наград —

Слеза любви, участья взгляд,

Улыбка добрых глаз!

Давно бы где-нибудь в пути

Я свой конец успел найти,

Не будь на свете вас.

Делю я с другом юных дней

Невзгод тяжелый груз.

Но узы есть еще нежней,

Чем дружеский союз.

Милее,

Светлее

Теперь мне этот свет,

Где Джин — моя

Любимая —

И Дэви — друг-поэт.

11

Назвал я Джин, и вот ко мне

Несутся строчки в тишине,

Жужжат, сбегаясь в строй,

Как будто Феб и девять муз,

Со мной вступившие в союз,

Ведут их за собой.

И пусть хромает мой Пегас,

Слегка его пришпорь,—

Пойдет он рысью, вскачь и впляс,

Забыв и лень и хворь.

Но потное

Животное

Я должен пожалеть.

Пора в пути

С коня сойти

И пот с него стереть.

Мэгги с мельницы

Ты знаешь, что Мэгги намедни нашла?

Ты знаешь, что Мэгги намедни нашла?

Нашла жениха, дурака и бездельника,

И сердце разбила у бедного мельника.

Был мельник хорош и в труде, и в беседе,

Отважен, как лорд, и прекрасен, как леди.

Другой был невзрачный, пустой паренек,

Но туго набит был его кошелек.

Один обещал ей любовь и заботу,

Другой посулил посерьезнее что-то:

Гнедую лошадку с коротким хвостом,

С уздечкой в колечках, седлом и хлыстом.

Ох, деньги имеют изрядную силу,

Коль можно девицу купить за кобылу.

Приданое — важная в жизни статья,

Но дай мне любовь, дорогая моя!

Свадьба Мэгги

Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?

Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?

С крысиным хвостом ей досталась кобыла.

Вот именно это она получила.

Ты знаешь, во что влюблена она пылко?

Ты знаешь, во что влюблена она пылко?

У Мэгги всегда под подушкой бутылка.

В бутылку давно влюблена она пылко.

А знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?

А знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?

Псаломщик был пьян, а священник качался

В то время, как суженый с Мэгги венчался.

А знаешь, чем кончилось ночью веселье?

А знаешь, чем кончилось ночью веселье?

Жених у постели свалился с похмелья.

Вот так и окончилось это веселье.

Молитва святоши Вилли

О ты, не знающий преград!

Ты шлешь своих любезных чад —

В рай одного, а десять в ад,

Отнюдь не глядя

На то, кто прав, кто виноват,

А славы ради.

Ты столько душ во тьме оставил.

Меня же, грешного, избавил,

Чтоб я твою премудрость славил

И мощь твою.

Ты маяком меня поставил

В родном краю.

Щедрот подобных ожидать я

Не мог, как и мои собратья.

Мы все отмечены печатью

Шесть тысяч лет —

С тех пор как заслужил проклятье

Наш грешный дед.

Я твоего достоин гнева

Со дня, когда покинул чрево.

Ты мог послать меня налево —

В кромешный ад,

Где нет из огненного зева

Пути назад.

Но милосердию нет меры.

Я избежал огня и серы

И стал столпом, защитой веры,

Караю грех

И благочестия примером

Служу для всех.

Изобличаю я сурово

Ругателя и сквернослова,

И потребителя хмельного,

И молодежь,

Что в праздник в пляс пойти готова,

Подняв галдеж.

Но умоляю провиденье

Простить мои мне прегрешенья.

Подчас мне бесы вожделенья

Терзают плоть.

Ведь нас из праха в день творенья

Создал господь!

Вчера я был у Мэгги милой…

Господь, спаси нас и помилуй

И осени своею силой!..

Я виноват,

Но пусть о том, что с нами было

Не говорят.

Еще я должен повиниться,

Что в постный день я у девицы,

У этой Лиззи смуглолицей,

Гостил тайком.

Но я в тот день, как говорится,

Был под хмельком.

Но, может, страсти плоти бренной

Во мне бушуют неизменно,

Чтоб не мечтал я дерзновенно

Жить без грехов.

О, если так, я их смиренно

Терпеть готов!

Храни рабов твоих, о боже,

Но покарай как можно строже

Того из буйной молодежи,

Кто без конца

Дает нам клички, строит рожи,

Забыв творца.

К таким причислить многих можно…

Вот Гамильтон — шутник безбожный.

Пристрастен он к игре картежной,

Но всем так мил,

Что много душ на путь свой ложный

Он совратил.

Когда ж пытались понемножку

Мы указать ему дорожку,

Над нами он смеялся в лежку

С толпой друзей, —

Господь, сгнои его картошку

И сельдерей!

Еще казни, о царь небесный,

Пресвитеров из церкви местной.

(Их имена тебе известны.)

Рассыпь во прах

Тех, кто судил о нас нелестно

В своих речах!

Вот Эйкен. Он — речистый малый.

Ты и начни с него, пожалуй.

Он так рабов твоих, бывало,

Нещадно бьет,

Что в жар и в ходод нас бросало,

Вгоняло в пот.

Для нас же — чад твоих смиренных —

Ты не жалей своих бесценных

Даров — и тленных и нетленных,

Нас не покинь,

А после смерти в сонм блаженных

Прими. Аминь!

Надгробное слово ему же

Святого Вилли жалкий прах

Покоится в могиле.

Но дух его не в небесах —

Пошел налево Вилли.

Постойте! Мы его нашли

Между землей и адом.

Его лицо черней земли.

Но кто идет с ним рядом?

А, понимаю: это чорт

С девятихвостой плеткой.

Не согласитесь ли, милорд,

На разговор короткий?

Я знаю, жалость вам чужда.

В аду свои законы.

Нет снисхожденья у суда,

И минул день прощеный.

Но для чего тащить во мрак

Вам эту жертву смерти?

Покойник был такой дурак,

Что засмеют вас черти!

Жалоба реки Бруар владельцу земли, по которой она протекает

1

О ты, кто не был никогда

Глухим к мольбам и стонам!

К тебе смиренная вода

Является с поклоном.

Во мне остался только ил.

Небесный зной жестокий

Ручьи до дна пересушил,

Остановил потоки.

2

Живая быстрая форель

В стремительном полете

Обречена попасть на мель,

Барахтаться в болоте.

Увы, ничем я не могу

Помочь своей форели.

Она лежит на берегу

И дышит еле-еле.

3

Я пролила немало слез

И пенилась от злости,

Когда какой-то бес принес

Поэта Бернса в гости.

Он написал мне пару строк,

А сочинил бы оду,

Когда увидел бы у ног

Бушующую воду!

4

Давно ли я у грозных скал

Бурлила и ревела,

И водопад мой бушевал,

Вскипая пеной белой!

В те дни была я глубока,

Гордилась буйной силой,

И молодежь издалека

На берег приходила…

5

Прошу, припав к твоим ногам,

Во имя прежней славы

Ты насади по берегам

Кусты, деревья, травы.

Когда придешь под сень ветвей,

Плеснет, играя, рыба

И благодарный соловей

Тебе споет: спасибо!

6

И жаворонок в вышине

Зальется чистой трелью,

И отзовется в тишине

Щегол своей свирелью.

И зазвенят у теплых гнезд,

Проснувшись спозаранку,

Малиновка и черный дрозд,

Скворец и коноплянка.

7

Они от бурь покров найдут

В разросшихся дубравах.

И заяц-трус найдет приют

В моих кустах и травах.

Пускай прохожего ольха

Манит своей прохладой,

А дуб укроет пастуха

От ливня и от града.

8

Ко мне влюбленные весной

Придут на берег тайно

И встретятся в тиши лесной

Как будто бы случайно.

Оберегая их покой,

Росы роняя слезы,

Благоуханною рукой

Прикроют их березы.

9

И вновь придет ко мне поэт

В часы, когда сквозь ветки

На побережье лунный свет

Свои начертит клетки.

По склонам тихо он сойдет,

По шахматным полянам

Послушать гулкий рокот вод,

Окутанных туманом.

10

Пусть елки тянутся ко мне

Своей зубчатой тенью

И видят в ясной глубине

Верхушек отраженье.

Пускай берез листва звенит

На каменных утесах

И мой боярышник хранит

Певцов звонкоголосых.

11

Пусть, как цветы, в краю родном

Растут ребята наши,

Пусть будут крепче с каждым днем

И с каждым часом краше!

Греми до самых дальних дней,

Веселый клич заздравный:

За сыновей и дочерей

Моей отчизны славной!

Цветок Дэвона

О, как ты прозрачен, извилистый Дэвон,

Кусты осеняют цветущий твой дол.

Но лучший из лучших цветов твоих, Дэвон.

У берега Эйра впервые расцвел.

Солнце, щади этот нежный, без терний,

Алый цветок, напоенный росой!

Пусть из подкравшейся тучи вечерней

Бережно падает ливень косой.

Мимо лети, седокрылый восточный

Ветер, ведущий весенний рассвет.

Пусть лепестков не коснется порочный

Червь, поедающий листья и цвет.

Лилией стройной гордятся Бурбоны,

В гордой Британии розе почет.

Лучший цветок среди рощи зеленой

Где-то у Дэвона скромно цветет.

К портрету Роберта Фергюссона, шотландского поэта

Проклятье тем, кто, наслаждаясь песней,

Дал с голоду поэту умереть.

О старший брат мой по судьбе суровой,

Намного старший по служенью музам,

Я горько плачу, вспомнив твой удел.

Зачем певец, лишенный в жизни места,

Так чувствует всю прелесть этой жизни?

О памятнике, воздвигнутом Бернсом на могиле поэта Роберта Фергюссона

Ни урны, ни торжественного слова,

Ни статуи в его ограде нет.

Лишь голый камень говорит сурово:

— Шотландия! Под камнем — твой поэт!

О песне дрозда, которую поэт услышал в день своего рождения — на рассвете в январе

Пой, милый дрозд, в глухой морозной мгле.

Пой, добрый друг, среди нагих ветвей.

Смотри: зима от песенки твоей

Разгладила морщины на челе.

Так в одинокой бедности, впотьмах

Найдешь беспечной радости приют.

Она легко встречает бег минут, —

Несут они надежду или страх.

Благодарю тебя, создатель дня,

Седых полей позолотивший гладь.

Ты, золота лишив, даришь меня

Всем, что оно не в силах дать и взять.

Приди ж, дитя забот и нищеты.

Что бог пошлет, со мной разделишь ты!

В ячменном поле

Так хороши пшеница, рожь

Во дни уборки ранней.

А как ячмень у нас хорош,

Где был я с милой Анни.

Под первый августовский день

Спешил я на свиданье.

Шумела рожь, шуршал ячмень.

Я шел навстречу Анни.

Вечерней позднею порой —

Иль очень ранней, что ли? —

Я убедил ее со мной

Побыть в ячменном поле.

Над нами свод был голубой,

Колосья нас кололи.

Я усадил перед собой

Ее в ячменном поле.

В одно слились у нас сердца.

Одной мы жили волей.

И целовал я без конца

Ее в ячменном поле.

Кольцо моих сплетенных рук

Я крепко сжал — до боли —

И слышал сердцем сердца стук

В ту ночь в ячменном поле.

С тех пор я рад бывал друзьям,

Пирушке с буйным шумом,

Порою рад бывал деньгам

И одиноким думам.

Но все, что пережито мной,

Не стоит сотой доли

Минуты радостной одной

В ту ночь в ячменном поле!

Девушки из Тарболтона

В Тарбóлтоне, право,

Есть парни на славу,

Девицы имеют успех, брат.

Но барышни Рóналдс,

Живущие в Бéнналс,

Милей и прекраснее всех, брат.

Отец у них гордый.

Живет он, как лорды.

И каждый приличный жених, брат,

В придачу к невесте

Получит от тестя

По двести монет золотых, брат.

Нет в этой долине

Прекраснее Джинни.

Она хороша и мила, брат.

А вкусом и нравом

И разумом здравым

Ровесниц своих превзошла, брат.

Фиалка увянет,

И розы не станет

В каких-нибудь несколько дней, брат.

А правды сиянье,

Добра обаянье

С годами сильней и прочней, брат.

Но ты не один

Мечтаешь о Джин.

Найдется соперников тьма, брат.

Богатый эсквайр,

Владелец Блекбайр —

И тот от нее без ума, брат.

Помещик Брейхед

Глядит ей вослед

И чахнет давно от тоски, брат.

И, кажется, Форд

Махнет через борт,

Ее не добившись руки, брат.

Сестра ее Анна

Свежа и румяна.

Вздыхает