на ответственные темы надо писать без излишней торопливости, потому что спешка может погубить все дело.
Как же нам быть?
Надо спешить, и в то же время вредно слишком торопиться. Надо дать много книг, но нельзя снижать их качество. Это трудно.
Однако нам не следует пугаться трудностей и сложностей. Мы вовсе не новички в своем деле. С начала революции проделано много опытов, пожалуй, больше, чем за все время существования детской литературы. Эти опыты не пропали бесследно. У нас есть книги, которые могут послужить положительными или отрицательными образцами, есть люди, которые хранят накопленный опыт.
А главное, что должно обеспечить нам успех, — это высокий идейный уровень нашего дела.
Ведь нам мало изготовить удовлетворительные переводы, создать грамотные, понятные и нарядные книжки для чтения, составить толковые технические и научно-популярные серии.
У нашей школы две задачи. Одна — сделать ребенка грамотным, другая воспитать из него гражданина социалистического общества, смелого, разностороннего, творческого человека.
Те же две задачи стоят перед детской литературой. Для решения их на помощь к нам приходят и люди науки, и люди искусства, и руководители политической жизни нашей страны. Ни в одной стране созданием детской литературы не занимается такой мощный коллектив.
Это залог того, что никогда у нас не возникнет и не может возникнуть безыдейное потребительское издательство вроде Вольфа и Ко. Но для того, чтобы нам даже в отдельных частных случаях не опускаться до уровня вольфовского ширпотреба, необходимо, чтобы у нас ни на минуту не переставала биться здоровая критическая мысль. Прочитайте письма поэтов пушкинской поры друг к другу — Пушкина к Вяземскому, Вяземского к Жуковскому. Какие это были суровые, требовательные, насмешливые редакторы! И дружба их не страдала от этой острой и беспощадной взаимной критики.
Между всеми людьми, которые работают над детской книгой самых различных жанров и типов — от сказки до технической энциклопедии, должна быть постоянная связь. Иначе будут утрачены общие художественные принципы и детские книги, сколько бы их ни было, не будут произведениями искусства.
Этой связи могут очень помочь профессиональные, конкретные обсуждения отдельных вопросов детской литературы.
В заключение скажу только одно. Если мы хотим, чтобы наша работа шла широко и крупно, нужно привлечь к работе над детской книгой и «взрослых» писателей. Так называемые «взрослые» писатели должны писать не только для взрослых, но и для детей. Детские же писатели не должны писать для педагогов и рецензентов, а тоже для детей.
Забудьте, товарищи, рецензентов, когда вы пишете: помните читателя и помните большие задачи своего искусства и своего времени.
«ВОЛШЕБНОЕ ПЕРЫШКО»
Обычно сказки начинались так:
«В некотором царстве, в некотором государстве…»
А эта сказка начинается по-новому:
«В одной колрнии жили два мальчика: Петька и Ванька-дурак».
Герой сказки, конечно, Ванька-дурак. «В одной диктовке он ухитрялся наборонить тридцать две ошибки.
Однажды дурак спал на поляне в лесу. Вдруг он услышал шум. Встал он, пошарил в кустах, а оттуда выскочила лисица. Ванька кинулся за ней, но не догнал ее и решил вернуться на прежнее место, чтобы узнать, кого лисица хотела задрать. И кого же он увидел? Гуся. Красивый белый гусь важно шел ему навстречу со своими маленькими гусятами.
— Здравствуй, Ваня, — сказал гусь… — За то, что ты спас меня и моих детей от лисы-разбойницы, я награжу тебя. Чего хочешь? Говори!
В это время маленькие гусята запищали тоненькими голосками:
— Мама, мама, мы знаем, что ему нужно. Ему нужно волшебное перышко, чтобы он ошибок в диктовке не делал…
Ванька покраснел: как, оказывается, что и гусенята. знают, какой он грамотей.
— Ладно, мальчик, не красней, — сказал гусь, — пойдем в наше государство.
И они пошли к очень красивому городу, который неожиданно вырос впереди за кустами. На главной площади. находилось голубое озеро. В нем купалось много гусей и уток со своими детьми.
— Здравствуйте, Иван Васильевич, здравствуйте! — кричали со всех сторон. Ванька поворачивался то направо, то налево, кланялся и отвечал:
— Здравствуйте, граждане…»
Дальше в сказке говорится о том, как Ваньку приветствовал вышедший из дворца павлин «с настоящими павлиньими перьями в хвосте». Павлин поблагодарил Ваньку и велел дать ему волшебное перо, которое «будет писать без единой ошибки».
«Гусь развернул свое крыло и сказал:
— Выбирай любое!
Ванька вытащил крайнее перо и, к своему удивлению, увидел, что оно уже очинено и даже обмакнуто в красные чернила.
В тот же день Ванька-дурак вернулся в колонию и сказал ребятам:
— Не думайте, что я дурак. Я знаю больше вашего… И писать умею лучше вас всех».
В диктовке у Ваньки не оказалось ни одной ошибки. Стал он в классе первым учеником, стал Ваней-умницей».
Осенью послали его вместе с другими лучшими учениками в город, на рабфак.
Но по дороге с ним приключилась беда. Подул ветер и унес волшебное перышко. Ваня-умница стал опять Ванькой-дураком и с треском провалился на экзамене.
«Вернулся он домой, повесив нос».
Ему стало ясно: волшебное перышко — хорошая штука, но слишком ненадежная — подведет в самую горячую минуту!
Эту сказку написал пятнадцатилетний Володя П., член литературного кружка Ленинградской трудколонии НКВД «Красная славянка». Сказка переписана на машинке и помещена в альманахе «Веселые ребята», э 1, за 1937 год.
Мы, литераторы, знаем, как трудно написать настоящую сказку — такую, которая содержала бы все элементы фольклора — смелый вымысел, живую и складную речь, неожиданный и крепкий юмор. Но еще труднее сочинить новую сказку — с новыми персонажами, новым бытом и новой моралью.
Даже не подозревая, очевидно, обо всех этих наших писательских трудностях, Володя П. сочинил в свободные минуты, между работой в цеху и классными уроками, волшебную сказку, где действие происходит не за тридевять земель, а в той же самой колонии, в которой живет и работает автор, бывший беспризорник.
—-
В тот день, когда со станции «Северный полюс» пришла первая радиограмма, я встретился с компанией ленинградских школьников.
— А вы согласились бы зимовать на льдине, как Папанин и Кренкель? спросил я у них.
— Еще бы! — ответили ребята в один голос.
И, как бы подтверждая искренность и серьезность этого единодушного ответа, один из мальчиков спросил у другого вполголоса:
— А ты приучаешься спать зимой при открытой форточке?
— Приучаюсь. А ты?
— Тоже приучаюсь.
Мы заговорили об Арктике, и тут обнаружилось, что многие из ребят отлично знают маршруты почти всех полярных экспедиций, предшествовавших завоеванию полюса советскими героями.
Все то, что волнует нас, взрослых, не менее горячо захватывает наших детей.
Гражданские темы звучат в их стихах и прозе, как лирические темы. Говоря о своей стране, о больших государственных делах, они говорят в то же время о себе, о своем будущем.
Вот стихи ленинградского школьника Илюши М., озаглавленные «Кем я хочу быть».
Больше всего в этих стихах трогает и пленяет простое и непосредственное отношение к вещам и явлениям крупного порядка, — то самое отношение, которое я почувствовал в словах моих знакомых школьников, рассуждавших о зимовке на полюсе и об открытой форточке.
Каждая строчка выражает настойчивую и непреклонную волю автора.
Двенадцатилетний мальчик пишет:
О, хоть бы скорее я вырасти мог,
Чтоб школу сменить на коня и клинок
Для дела свободы и мира.
И ждать мне недолго. Промчатся года.
Настанет прекрасное время.
На шлеме моем загорится звезда,
Упрусь я в железное стремя.
И буду я мчаться на верном коне,
Его понукая и шпоря,
Стрелой по полям, точно в сказочном сне,
С ветрами веселыми споря.
И если прикажут, с дивизией в бой
Помчусь я. Я буду комдивом.
Мой верный товарищ помчится со мной,
И если нарком мне прикажет: «Веди!»
Я в бой кавалерию двину.
Помчится лавина, а я — впереди
Веду боевую лавину.
Ни чащи лесов, ни просторы степей,
Ни горы, ни рвы, ни овраги
Не сдержат лихого напора цепей,
Стремительной конной атаки.
И, в битве кровавой врага разгромив,
Разбив его главные силы,
Пойдут эскадроны галопом в прорыв
Гулять по глубокому тылу…
Сколько веселой и благородной удали в этих стихах нашего будущего Дениса Давыдова, поэта-кавалериста.
Только в юности можно написать такие прекрасные и такие наивные строчки, полные игры и мальчишеского самолюбования и в то же время проникнутые отвагой и мужеством:
Помчится лавина, а я — впереди
Веду боевую лавину…
Не знаю, выйдут ли из этих ребят поэты и сказочники.
Но ясно одно. Те атакующие силы, которые бушуют в стихах двенадцатилетнего поэта и многих его сверстников, не могут заглохнуть. Поэтическое вдохновение необходимо у нас в любом деле, на любом поприще.
О ДЕТСКИХ КАЛЕНДАРЯХ
Взрослые люди даже и представить себе не могут (если только сами когда-то не пережили таких минут), какое Это великое и незабываемое счастье — получить в детстве первый номер своего первого журнала, сорвать бандероль, перелистать страницы, бегло просмотреть картинки, а потом, усевшись поудобнее, как при выезде в дальнюю дорогу, углубиться в чтение рассказов с таинственными и многообещающими заглавиями.
Это и в самом деле выезд в дальнюю дорогу — в свет. Аккуратно сброшюрованная, еще пахнущая свежей типографской краской тетрадка журнала обещает интересное и долгое путешествие по неизведанным областям жизни, разнообразные встречи и знакомства, смешные и волнующие эпизоды.
Еще б_о_льшим событием в жизни ребенка может быть детский календарь.
Это — 365 страниц, целая библиотека в одном томе; Это — маленькая энциклопедия, справочник, хрестоматия, собрание веселых приключений, шарад, игр, загадок, бесконечная галерея картинок.
Создание такого календаря — дело нелегкое.
Календарь не должен быть сборником случайной, пестрой, занимательной смеси. У него есть свои воспитательные задачи.
Но он не должен быть чересчур серьезен, слишком последователен и систематичен. От этого он потеряет свою привлекательность и разнообразие.
Для того, чтобы не впасть ни в ту, ни в другую крайность — ни в излишнюю серьезность, ни в беспредельное легкомыслие, — составители должны четко ограничить свои задачи в каждой из областей жизни, охватываемых календарем. Надо ясно представить себе, что такое, скажем, биография политического деятеля, ученого или писателя, рассказанная для детей на одной или двух страничках отрывного календаря. Надо ясно знать, какие факты из истории могут и должны быть отмечены за год, какие темы из области естествознания могут быть затронуты в календаре, который стремится помочь ребятам выработать мировоззрение, но отнюдь не претендует на сколько-нибудь основательное и систематическое изложение научных теорий.
Детских календарей, достойных того, чтобы послужить нам образцами, в сущности, еще нет.
Заграничные календари — передо мною их несколько штук — отражают тот условный и тесный детский мир, вернее — «мирок», который мало меняется на протяжении десятилетий.
Один из этих календарей — немецкий 1936 года — так и называется «Die Kinderwelt» («Детский мир»). Когда просматриваешь его — кажется, что время остановилось. Но это только кажется на первый взгляд. Наряду со старинными сусальными ангелочками и упитанными свиньями, представляющими собою эмблему счастья, на страницах календарей последних лет попадаются аэропланы новейшего типа, а в календаре немецкого общества покровительства животным на первой странице изображен сам Адольф
