он проповедовал Евангелие уже почти восемнадцать лет.

Итак, иудеи, люди щепетильные и ревностные в Законе, решительно воспротивились Павлу, возмущаясь тем, что он проповедует язычникам оправдание одною лишь верою, без дел Закона. И в этом нет ничего удивительного, ибо даже сами слова “Закон Божий” звучат очень убедительно и оказывают глубокое впечатление на людские сердца. Если язычник, никогда ничего не знавший о Законе Божьем, услышит, как кто-то скажет ему: “Это учение — есть Закон Божий”, это, конечно же, взволнует и растревожит его. Как же тогда не встревожиться иудеям и не встать на защиту Закона Божия, в котором они были наставлены с младенчества и которым они пропитались “до мозга костей”? В наши дни мы видим, сколь упрямо паписты защищают свои традиции и бесовские учения (1Тим.4:1). Тем более нет ничего удивительного, что иудеи были столь ревностны и усердны в поддержке своего Закона, принятого ими от Самого Бога. Сила привычки усугубляет нашу природную сущность, которая сама по себе склонна к соблюдению Закона. Так привычка делать то, что существует давно и превратилось в традицию, становится второю натурой. Поэтому иудеи не могли отказаться от Закона сразу же после обращения ко Христу. Хотя они приняли веру во Христа, они все же полагали, что соблюдение Закона необходимо. Некоторое время Бог терпимо относился к этой их слабости — до тех пор, пока не сформировалось ясное различие между учением Евангелия и учением Закона. Так Он терпел немощность Израиля во времена царя Ахава, когда люди пребывали в неопределенности и метались между двумя сторонами, не зная — куда примкнуть (3Цар.16:29 и далее). Он терпел также и нашу немощность, когда мы были под папством, ибо Он терпелив и милосерден. Но мы не должны злоупотреблять этим великодушием Божиим, упорно оставаясь в своих немощах и заблуждениях, ибо теперь истина открыта нам светом Евангелия.

Те, кто противостояли Павлу и утверждали, что язычникам надлежит обрезаться, имели на своей стороне, во-первых, соблюдавшийся в их стране Закон, во-вторых — пример Апостолов, и наконец — пример самого Павла, который обрезал Тимофея. Поэтому если бы Павел сказал, что он поступил так не по необходимости [не по принуждению], но по причине своего христианского милосердия и свободы, чтобы не подвергать соблазну немощных [в вере], то кто бы понял его или поверил ему? Толпа ответила бы на такую защитную реплику: “Поскольку очевидно, что ты обрезал Тимофея, можешь говорить все что угодно. Факт остается фактом — ты сделал это”. Это было выше понимания толпы. Кроме того, когда человек утратил благосклонность людей и впал в столь суровую немилость, все защитные реплики бесполезны. Видя, что эти противостояние и истерия усиливаются изо дня в день, и будучи предупрежден божественным откровением, Павел отправился в Иерусалим, чтобы сравнить свое Евангелие с тем, что благовествовали Апостолы — не ради себя, но ради людей.

…C Варнавою, взяв с собою и Тита.

Павел берет с собою двух свидетелей — Варнаву и Тита. Варнава был спутником Павла, когда последний проповедовал язычникам о свободе от Закона. Он был также свидетелем всего, что Павел совершил. Он видел, что только лишь в результате проповеди веры во Христа Святой Дух был дарован язычникам, которые не были обрезаны и не исполняли Закона Моисеева. Он был единственным человеком, поддерживавшим Павла в его настойчивых утверждениях о том, что нет нужды обременять язычников Законом, но достаточно им веровать во Христа. Таким образом, опираясь на собственный опыт, он свидетельствует в пользу Павла и против ревностных иудеев-законников, что язычники стали чадами Божьими и обрели спасение целиком и полностью верою во Иисуса Христа, без Закона или обрезания.

Тит был не просто [рядовым] христианином. Он был архиепископом, и ему Павел поручил правление церквями на Крите (Тит.1:5). И этот самый Тит [когда-то] был язычником.

2. Ходил же по откровению…

В противном случае Павел был бы просто упрямцем, и ему не следовало бы ходить туда. Но он ходил потому, что Бог предупредил его особым откровением и заповедал ему идти. Он поступил так для того, чтобы сдержать или, по крайней мере, умиротворить [успокоить] иудеев, которые уже были верующими, но продолжали настаивать на соблюдении Закона. Его цель состояла в том, чтобы содействовать распространению евангельской истины и всячески утверждать ее.

И предложил там… благовествование…

Здесь говорится, что наконец, восемнадцать лет спустя, Павел отправился в Иерусалим и вступил в полемику о своем Евангелии с Апостолами.

…Проповедуемое мною язычникам…

Павел имеет в виду, что он позволял Закону и обрезанию оставаться среди иудеев на протяжении некоторого времени — подобным образом поступали и другие Апостолы. “Для всех я сделался всем”, — говорит он в 1Кор.(9:22). И тем не менее он всегда поддерживал истинное учение своего Евангелия, которое он ставил выше Закона, выше обрезания, выше Апостолов и даже выше Ангела с небес (Гал.1:8). Ибо именно об этом он говорит иудеям в Деян.(13:38): “…Да будет известно вам, мужи братия, что ради Него [ради Христа] возвещается вам прощение грехов”. И добавляет далее совершенно ясными словами (стих 39): “И во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий”. Вот почему он преподает учение Евангелия и защищает его столь усердно повсюду, оберегая от всяческой опасности. И тем не менее он не стремится к совершению какого-то “молниеносного прорыва”, но думает о тех, кто [пока еще] немощен в вере. Для того чтобы не вводить в соблазн немощных, он говорит иудеям следующее: “Соблюдение Закона Моисеева является излишним и ничего не добавляет ко спасению. И все же, если это вам так уж нравится, вы можете продолжать его соблюдать, ибо все, что меня заботит, так это то, чтобы данное служение [Закона] не навязывалось язычникам, которые соблюдать его не обязаны!”

Таким образом, Павел признает, что он обсуждал Евангелие с Апостолами. “Но, — [как бы] говорит он, — они не дали мне ничего хорошего и ничему не научили меня. И даже наоборот. Мы боролись ради евангельской свободы. Скажите это вашим лжеапостолам, когда они утверждают, будто я обрезал Тимофея, остриг голову в Кенхреях и ходил в Иерусалим по повелению [по завету] Апостолов. Ибо ваши лжеапостолы говорят неправду. Нет, я горжусь тем, что, когда я ходил в Иерусалим— не по повелению Апостолов, но повинуясь божественному откровению — и обсуждал свое Евангелие с Апостолами, я добился противоположного результата, а именно — что они одобрили скорее меня, чем их [т.е. лжеапостолов]”.

Вопрос, обсуждаемый на этой встрече, посвященной проповеди Евангелия, заключался в следующем: могут ли люди получить оправдание без Закона и является соблюдение Закона необходимым для оправдания или нет. Ответ Павла был таков: “На основании Благовестия, которое я принял от Бога, я провозглашал язычникам не Закон, но веру во Христа. Посредством этого провозглашения веры они приняли Духа Святого, что может засвидетельствовать Варнава. Из этого я заключаю, что язычников не следует обременять Законом и им не нужно подвергаться обрезанию. Хотя при этом я не буду стоять на пути тех иудеев [по происхождению], которые считают, что они обязаны соблюдать Закон и обрезаться. Я ничего не имею против этого до тех пор, покуда они поступают так со свободной совестью. Вот чему я учил, и вот как я жил среди Иудеев. ‘Для Иудеев я был как Иудей’ (1Кор.9:20), но я всегда твердо придерживался своего Евангелия”.

…И особо знаменитейшим…

То есть: “Я совещался не просто с братьями, но с теми из них, кто пользовался высшей репутацией”.

…Не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался…

Это не значит, что Павел сомневался в том, напрасно он делал это или нет. Потому что он проповедовал Евангелие вот уже восемнадцать лет, и далее в рассматриваемом фрагменте сразу же говорится, что он твердо придерживался своих убеждений все это время и ни в чем не уступил. Это скорее означает, что вокруг было немало людей, полагавших, что Павел проповедовал Евангелие так много лет напрасно по той причине, что он освободил язычников от Закона. Вдобавок, среди людей постоянно укреплялось представление о том, что Закон необходим для оправдания. Когда Павел отправился в Иерусалим по откровению, он ставил перед собою цель исправить это положение. На том собрании нужно было ясно дать понять всем, что его Евангелие никоим образом не противоречит учению других Апостолов, чтобы заставить замолчать своих оппонентов, которые в противном случае могли бы утверждать, будто он “подвизался [т.е. трудился] напрасно”. Обратите здесь внимание, между прочим, что собственная человеческая праведность, или праведность Закона обладает таким свойством, что учащие ей трудятся и живут напрасно.

3. Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и Еллина, не принуждали обрезаться.

Выражение: “Не принуждали”— в достаточной мере проясняет, что результатом того совещания было следующее заключение — язычников не следует заставлять обрезаться, иудеям же следует позволить сохранить обряд обрезания на некоторое время, но не как то, что необходимо для обретения праведности, а как средство выражения своего почтения к отцам и добродетельную уступку немощным, дабы не вводить их в соблазн до тех пор, пока они не возрастут и не укрепятся в вере. Поспешный отказ от Закона и литургии отцов, дарованных этому народу Богом столь славным образом, мог показаться грубым и оскорбительным поступком.

Поэтому Павел не отвергает обрезание, как нечто достойное проклятия, равно как ни словом ни делом он не принуждает иудеев отказаться от этого обряда. Ибо в 1Кор.(7:18) он говорит: “Призван ли кто обрезанным, не скрывайся; призван ли кто необрезанным, не обрезывайся”. Однако он отвергает обрезание в том смысле, что не считает его необходимым для обретения праведности. Ибо сами отцы не получали этим оправдания, но использовали обрезание лишь как знак, или печать праведности (Рим.4:11), — знак, которым они свидетельствовали о своей вере и которым они выражали ее. Тем не менее когда иудеи, уже уверовавшие, но еще слабые в вере и ревностно относившиеся к исполнению Закона, услышали утверждение, что обрезание не является необходимым для обретения праведности, они не могли расценить это иначе, как заявление о том, что по этой причине обрезание является совершенно бесполезным и достойным всяческого осуждения. Лжеапостолы усугубили это впечатление, бытовавшее среди немощных, с тем чтобы настроить простых людей против Павла за это его отношение [к обрезанию и Закону] и так полностью дискредитировать его учение. Аналогичным образом в наши дни мы не отвергаем посты и другие благочестивые деяния, как что-то достойное осуждения, но твердо учим, что соблюдением этих традиций мы не обретаем прощения грехов. Когда простые люди слышат это,