проявления греха и неправедности, которые представляют собою лишь маленькие ручейки, проистекающие из тех источников. Таким образом, они приписывают “приятие” добрым делам. То есть Бог, дескать, принимает дела не потому, что это [приятие] им причитается, или по праву принадлежит, но “de congruo”, по “пропорциональной добродетели”. Мы же исключаем все дела и вступаем в сражение с многоголовым чудовищем по имени разум , являющимся первоисточником всех пороков. Он не боится, не любит и не уповает на Бога. Он самодовольно презирает Его. Его не побуждают ни угрозы Божии, ни Его обетования. Он не восхищается ни Его словами, ни Его деяниями. Вместо этого он лишь ропщет, злобствует, осуждает и ненавидит Бога. Короче говоря, помышления разума “суть вражда против Бога” (Рим.8:7), они не воздают Ему славы. Если бы это злобное чудовище — то есть разум — было умерщвлено, то все внешние и явные [открытые, примитивные] грехи превратились бы просто в ничто.
Таким образом, первое, что нам надлежит,— это умертвить верою неверие, самодовольство и ненависть по отношению к Богу, а также ропот против Его гнева, Его суда и всех слов и деяний Божиих. Ибо этим мы умерщвляем разум. Он не может быть умерщвлен не чем иным, как верою, которая полагается на Бога и таким образом воздает Ему ту славу, которая Ему и причитается. И она делает так несмотря на то, что Он говорит вещи, кажущиеся разуму безумными, абсурдными и невозможными, и несмотря на то, что Бог описывает Себя иначе, чем разум может об этом судить или это усвоить, а именно: “Если вы хотите умиротворить Меня, то не предлагайте Мне своих дел и добродетелей, но веруйте во Иисуса Христа, Моего единственного Сына, Который был рожден, пострадал, распят и Который умер за ваши грехи. Тогда Я приму и провозглашу вас праведными. И всякий грех, который все еще остается в вас, Я не вменю вам более”. Если разум не умерщвлен , если не осуждены все существующие под небесами религии и формы поклонения, посредством которых люди рассчитывают обрести праведность в глазах Божьих, то праведность по вере не может устоять.
Когда разум слышит это, он немедленно оскорбляется и говорит: “Так что же, тогда получается, что добрые дела — ничто? И я трудился и переносил ‘тягость дня и зной’ (Мат.20:12) напрасно?” В этом заключается причина того, почему “восстают цари земли и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его [Христа]” (Пс.1:1-2). Папа со своими монахами не желает даже и вида показать [и мысли допустить], что он заблуждается. Тем более он не позволит порицать себя. И точно так же обстоят дела с турками [мусульманами] и другими.
Я сказал это для истолкования предложения “И это вменилось ему в праведность”, чтобы люди, изучающие Священные Писания, могли понимать, как должна надлежащим образом и точно определяться христианская праведность, а именно — что она является упованием на Сына Божия, или сердечным упованием на Бога во Христе. Здесь, для выделения отличительного свойства определения, должна быть добавлена такая фраза: “Вера, которая вменяется в праведность ради Христа”. Ибо, как я уже говорил выше, два обстоятельства делают христианскую праведность совершенною: первое — это сердечная вера, которая является божественным даром и которая “формально” уповает на Христа; второе — это то, что Бог вменяет эту несовершенную веру в совершенную праведность ради Христа, Своего Сына, Который пострадал за грехи мира и в Которого я начинаю веровать. Благодаря этой вере во Христа Бог не замечает греха, который все еще остается во мне. Ибо до тех пор покуда я продолжаю жить во плоти, во мне несомненно пребывает грех. Но при этом Христос защищает меня, укрывая “под сенью крыл Своих” и простирая надо мною широкие небеса прощения грехов, под которыми я пребываю в безопасности . В этом заключается причина того, почему Бог не видит грехов, которые по-прежнему остаются неотъемлемым свойством моей плоти. Моя плоть сомневается в Боге, она ожесточается на Него, она не радуется в Нем и т.д. Но Бог не замечает этих грехов, и Его взору они предстают так, словно они и не грехи вовсе. Это достигается вменением за счет веры, которою я начинаю держаться за Христа. И благодаря Ему [за Его счет] Бог считает несовершенную праведность — совершенной, а грех — не грехом, несмотря на то что на самом деле он остается грехом.
Таким образом, мы живем “под завесой” плоти Христовой (Евр.10:20). Он является днем — нашим “столпом облачным”, а ночью — “столпом огненным” (Исх.13:21), удерживающим Бога от видения нашего греха. И хотя мы видим его и испытываем угрызения совести, все же продолжается наше восхождение ко Христу, Ходатаю и Умилостивителю, через Которого мы достигаем совершенства и через Которого мы спасены. В Нем заключено все. В Нем мы имеем все. И Он удовлетворяет все наши нужды. Благодаря Ему Бог не замечает все грехи и хочет, чтобы они были покрыты — так, словно они не являются грехами. Он говорит: “Так как вы уверовали в Моего Сына, хотя вы и имеете грехи, они будут прощаться, до тех пор, пока смерть не освободит вас от них полностью.”
Пусть христиане стремятся к полному и совершенному познанию учения о христианской праведности, которого софисты не понимают, да и не способны понять. Но им не следует думать, что они смогут сразу же познать его основательно и надлежащим образом. Итак, пусть они стараются читать Павла почаще и с великим усердием. Пусть они сравнивают первое и последнее [из прочитанного]. Фактически пусть они сравнивают Павла в целом с ним же самим [в частностях]. И тогда они увидят, как обстоит дело, [они обнаружат] что христианская праведность состоит из двух частей: первая ее составляющая — это вера, воздающая славу Богу, а вторая ее составляющая — Божие вменение. Ибо, поскольку, как я говорил ранее, вера слаба, [к ней] должно быть добавлено вменение Божие. То есть Бог не хочет вменять нам остатка греха и не хочет наказывать или проклинать нас за него. Но Он хочет покрыть и простить его, словно его нет, не ради нас и не ради нашей достойности или наших дел, но ради Самого Христа, в Которого мы веруем.
Итак, христианин является одновременно праведником и грешником , святым и оскверненным, врагом Божиим и чадом Его. Никто из софистов не может принять этого парадокса, ибо они не понимают истинного значения оправдания. Вот почему они заставляют людей совершать добрые дела до тех пор, пока те не избавятся от всякого ощущения греха. Так они довели до безумия многих людей, которые изо всех сил пытались стать совершенно праведными в “формальном” смысле этого слова, но не могли достичь этого. И бесчисленное множество людей, среди которых были даже создатели этой порочной догмы, были повергнуты в отчаянье в смертный час, что могло бы произойти и со мною, если бы Христос не взглянул на меня с милосердием и не освободил меня от этого заблуждения.
Мы же, в свою очередь, учим и утешаем встревоженного грешника таким образом: “Брат, ты не можешь быть настолько праведным в этой жизни, чтобы тело твое было незапятнанным, как солнце. У тебя все еще остаются пятна и пороки (Ефес.5:27), но все же ты свят”. Но вы спрашиваете: “Как же я могу быть святым, когда я имею грех и знаю об этом?” “То, что ты чувствуешь и осознаешь грех — хорошо. Благодари Бога и не впадай в отчаянье. Когда больной человек признает свою болезнь — это первый шаг к исцелению”. “Но как я буду освобожден от греха?” “Направляйся ко Христу, ко Врачу, Который исцеляет сокрушенные сердца и спасает грешников. Веруй в Него. Если ты веруешь — ты праведен, потому что ты воздаешь Богу славу, почитая Его всемогущим, милосердным, истинным и т.д. Ты оправдываешь и прославляешь Бога. Короче говоря, ты признаешь Его Божественность и все видишь в Нем. И грех, который все еще сохраняется в тебе, не вменяется, но прощен ради Христа, в Которого ты веруешь и Который обладает совершенною праведностью в “формальном” [соответствующем, полном] смысле этого слова. Его праведность является твоею праведностью. Твой же грех принимается Им.
Таким образом, как я уже говорил, любой христианин является верховным первосвященником, ибо он, во-первых,— приносит в жертву, умерщвляя свой разум и помышления плоти, а во-вторых,— воздает Богу славу, почитая Его праведным, верным, долготерпеливым, добрым и милосердным. Это является непрестанною вечернею и утреннею жертвою Нового Завета. Вечерняя жертва — умерщвление разума, утренняя же жертва — прославление Бога. Итак, христианин повседневно и непрестанно вовлечен в это двойное жертвоприношение. Никто не в состоянии описать значимости и достоинства христианской жертвы.
Итак, можно дать чудесное определение христианской праведности — это божественное вменение, или провозглашение [кого-то] праведным ради веры во Христа, или ради Христа. Когда софисты слышат такое определение, они смеются. Ибо они полагают, что праведность является неким качеством, которое сначала вселяется в душу, а затем распространяется во всех членах. Они не могут избавиться от помыслов разума, провозглашающего, что праведность есть “правильное суждение” и “правая воля”. Итак, никаким разумом не понять того неоценимого дара, что безо всяких дел Бог считает праведным человека, ухватывающегося верою за Его Сына Христа, Который был послан в этот мир, родился, пострадал и принял крестную смерть за нас.
На словах то, что праведность, в формальном смысле слова, не в нас, как это утверждает Аристотель , но вне нас, что она целиком и полностью в благодати Божией и Его вменении, что в нас нет ничего праведного, кроме той слабой веры, или первых плодов веры, которыми мы начали ухватываться за Христа, и что тем временем грех действительно остается с нами — кажется простым [и понятным]. Однако факт этот сам по себе отнюдь не прост. Он серьезен и важен, ибо дарованный нам Христос совершил для нас не безделицу какую-нибудь, и это не было для Него забавою. Но, как Павел говорил ранее (см. Гал.2:20), Он возлюбил нас и предал Себя за нас, Он “сделался за нас клятвою” (Гал.3:13).То, что Христос был предан за мои грехи и понес проклятие за меня, дабы я мог быть избавлен от вечной смерти, не является праздным предположением [рассуждением]. Тот факт, что я “ухватываюсь” за Сына и верую в Него всем своим сердцем, побуждает Бога считать эту веру, какою бы несовершенною она ни была, совершенною праведностью. Здесь мы находимся в
