одновременно. Поэтому никто не может описать словами, сколь это ужасно и опасно — искать праведности вне благословения, в Законе и делах. Ибо это — “мерзость запустения, стоящая на святом месте” (см.Мат.24:15), которая отвергает Бога и учреждает тварь на месте Творца.
Таким образом, когда Моисей произносит слова: “Проклят всяк…”, он говорит о тех, кто стремится исполнять Закон. Но [истинными] исполнителями Закона являются верующие, которые, принимая Святого Духа, исполняют Закон, любят Бога и ближнего своего. Итак, “исполнитель Закона” — это не тот, кто становится исполнителем на основании своих дел, но тот, кто, уверовав, становится исполнителем. Ибо в богословии те, кто стали праведными, совершают праведные деяния — совсем не так, как в философии, где те, кто совершают праведные дела, становятся праведными. Таким образом, мы, будучи оправданы верою, совершаем добрые дела, посредством которых, как говорится во 2Пет.(1:10), наше звание и избрание делается более и более твердым. Но так как мы имеем только первые плоды Духа и не имеем пока десятин и поскольку остатки греха все еще пребывают в нас, мы не соблюдаем Закона в совершенстве. Однако это не вменяется нам, верующим во Христа — во Христа, обетование о Котором было дано Аврааму и Который благословил нас. Ибо, несмотря на это, Бог проявляет к нам терпимость, по-отечески лелея и вскармливая нас ради Христа. Мы являемся тем израненным человеком, ограбленным и побитым разбойниками, чьи раны перевязал Самарянин, возлив на них масло и вино; человеком, которого он посадил на своего осла и отвез в гостиницу, позаботился о нем, а затем, отъезжая, поручил его содержателю гостиницы со словами: “Позаботься о нем” (Лук.10:30-35). Итак, нас выхаживают и лелеют как в той гостинице, до тех пор, покуда Господь не прострет Свою руку во второй раз, чтобы избавить нас, как говорит Исаия (Ис.10:10-11).
Таким образом, как я говорил, утверждение Моисея: “Проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего…” — не противоречит словам Павла о том, что все, полагающиеся на дела Закона, находятся под проклятием. Ибо Моисей предполагает исполнителя, который совершенно исполняет Закон. Но где нам найти такого? Нигде. Павел признает, что он [сам] не является таковым, ибо он говорит в Рим.(7:15): “Не то делаю, что хочу…” И Давид говорит: “И не входи в суд с рабом Твоим…” (Пс.142:2). Таким образом, Моисей, как и Павел, неизбежно влечет нас ко Христу, через Которого мы становимся исполнителями Закона и через Которого нам вменяется невиновность в каких бы то ни было прегрешениях. Как? Прежде всего — через прощение грехов и вменение праведности по вере во Христа. Во-вторых, даром, посредством Святого Духа, Который создает новую жизнь и новые побуждения в нас, чтобы мы могли соблюдать Закон также и в формальном отношении. Все, что не соблюдается — прощено ради Христа. Кроме того, всякий оставшийся в нас грех не вменяется нам. Так Моисей соглашается с Павлом и имеет в виду то же самое, говоря: “Проклят всяк”, потому что он отрицает, что люди соблюдают Закон, когда хотят оправдаться на основании дел. И, так же как Павел, он заключает, что они находятся под проклятием. Таким образом, Моисей говорит об истинных исполнителях, людях веры так же, как и Павел порицает тех, кто не являются истинными исполнителями, то есть тех, кто не являются людьми веры. Моисей использовал отрицательную форму, а Павел утвердительную — здесь нет никакого противоречия, при условии, что вы правильно определяете, что значит “исполнение”. Итак, оба утверждения истинны, а именно — что под проклятием все, не совершающие всего [записанного в Законе], и что под проклятием все, полагающиеся на дела Закона. Это все, что касается аргумента [оппонентов], основанного на противоположностях: “Если народы благословлены в Аврааме, который имеет веру, то они неизбежно под проклятием”.
Поскольку данный фрагмент предоставляет нам такую возможность, необходимо сказать кое-что об аргументах, которые обычно выдвигаются противниками нашего учения об оправдании одною лишь верою. В Писании — как в Ветхом, так и в Новом Заветах — содержится множество высказываний о делах и о награде. Наши оппоненты полагаются на них, думая, что с их помощью они могут успешно опровергнуть учение о вере, которое мы преподаем и которого придерживаемся. Посему мы должны быть готовы не только учить тех, кто на нашей стороне, но также и отвечать на возражения наших оппонентов.
Софисты, равно как и все не понимающие учения об оправдании, не знают ни о какой иной праведности, кроме праведности мирской, или праведности Закона, которая в определенной мере известна даже язычникам. Поэтому они хватаются за слова “исполнять”, “дело”, и т.п., относящиеся к этической философии и Закону, и переносят их в теологию, где они действуют не только порочным, но и безбожным образом. Философия и теология должны тщательно разделяться между собой. Философия также говорит о доброй воле и о праведном обосновании, поэтому софисты вынуждены признать, что дело не является добрым с позиции морали, если прежде [его совершения] нет доброй воли. И все же, переходя к теологии, они поступают как глупые ослы. Они хотят приписать [человеку] доброе дело до того, как у него появляется добрая воля, хотя с позиции философии необходимо, чтобы человек был этически оправдан [праведен] до совершения дела. То есть дерево первично по отношению к плоду — как по сущности, так и по природе. Они сами признают это и учат, что в природе бытие предшествует делу и что в этике добрая воля требуется до [совершения] дел. Только в теологии они извращают это и ставят дело перед здравым смыслом [праведным разумом].
Таким образом, в природе “исполнение” — это одно, в философии — другое, а в теологии — третье. В природе прежде должно быть дерево, а затем появляется плод. В этической философии “исполнение” предполагает добрую волю и праведный разум для совершения благого. И на этом философы останавливаются. Поэтому мы в теологии говорим, что философия этики не имеет Бога своею целью и первопричиной, поскольку Аристотель, саддукей или просто какой-то человек, являющийся хорошим в мирском отношении, называет праведным разумом и доброю волею свое стремление к общему благополучию государства, к спокойствию и честности. Философ и законник не поднимаются выше. Они не предполагают, что через праведный разум получат прощение грехов и вечную жизнь, как это делают софист и монах. Посему языческий философ намного лучше, чем такой “самоправедный” человек, ибо он остается в своих пределах, имея в виду только честность и спокойствие и не смешивая божественное с человеческим. Софист же поступает иначе. Он полагает, будто Бог обращает внимание на его добрые намерения и дела. Поэтому он смешивает человеческое с божественным, оскверняя имя Божье. Это он, очевидно, извлекает из этической философии, но злоупотребляет этим больше язычников.
Таким образом, в теологии со словом “исполнение” мы должны подниматься выше, и оно становится совершенно новым [обретает иное значение]. Ибо как оно изменяется при переносе из природной сферы в область этики и морали , так оно еще более изменяется при переносе из сферы философии и Закона в область богословия. Таким образом, оно обретает совершенно иное значение. Оно не требует праведного разума и доброй воли, но [делает это] в теологическом, а не в этическом смысле — это означает, что через Слово Евангелия я познаю и верую, что Бог послал Сына Своего в мир, чтобы искупить нас от греха и смерти. Здесь “исполнение” — нечто новое, неизвестное разуму, философам, законникам и всем людям. Ибо это “тайная и сокровенная премудрость” (см. 1Кор.2:7). Таким образом, в теологии “исполнение” обязательно предполагает в качестве предварительного условия наличие самой веры. Вот как вы должны отвечать на все фрагменты из Писаний [говорящие] о делах, в которых оппоненты подчеркивают слово “исполнение” и “делание” — это богословские, а не естественные и не этические термины. Если они являются естественными или этическими, то их надлежит понимать соответственно их обычному употреблению. Если же они богословские, то включают в себя праведный разум и добрую волю, что выше человеческого понимания, по существу слепого в этом отношении. И тогда должен возникать другой разум — разум веры. Таким образом, “исполнение” в богословии всегда понимается, как исполнение с верою, а исполнение с верою — это совсем иная сфера и новая область, отличная от этического исполнения. Поэтому когда мы, богословы, говорим об “исполнении”, мы неизбежно говорим об исполнении с верою, потому что в богословии мы не имеем никакого праведного разума и никакой доброй воли, кроме веры.
Это правило, изложенное прекрасно и ясно, вы можете прочесть в 11-ой главе Послания к Евреям, где из всего Святого Писания собраны и перечислены многочисленные деяния святых— такие, как дела Давида, убившего льва и медведя, а также сразившего Голиафа. Здесь нерадивый софист смотрит только на внешнее проявление дела, уставившись как баран на новые ворота. Но на это дело следует смотреть так, чтобы прежде всего вы видели — каким человеком был Давид, совершивший это дело, а именно — что он был человеком, чье сердце уповало на Господа Бога Израилева, о чем ясно говорится в 1Цар.(17:37): “И сказал Давид: Господь, Который избавлял меня от льва и медведя, избавит меня и от руки этого Филистимлянина”. И еще (1Цар.17:45-47): “Ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил; ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя, и сниму с тебя голову твою, и отдам [труп твой и] трупы войска Филистимского птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле; и узнает весь этот сонм, что не мечом и копьем спасает Господь…” Итак, вы видите, что он был человеком праведным, угодным Богу, сильным и упорным в вере прежде, чем он совершил это дело. Соответственно “исполнение” Давидом этого дела — не естественное и не этическое деяние, но деяние веры.
Таким же образом это Послание говорит об Авеле, что он верою принес Богу лучшую жертву, чем Каин (Евр.11:4). Если софисты натыкаются на этот фрагмент в том виде, как он записан в Книге Бытие (где просто описывается, что Каин и Авель принесли дары и что Господь призрел на Авеля и на его приношение [Быт.4:3-4]), то они сразу же ухватываются за слова: “Принес от плодов земли”; “Принес от первородных”; “Призрел Господь … на дар его [Авеля]”. И они восклицают: “Здесь вы можете слышать
