должны быть оправданы, сдерживаются мирским употреблением Закона. Ибо они должны быть скованы цепями законов, как связывают веревками и цепями диких и неприрученных животных. Это употребление Закона никогда не прекращается, однако Павел имеет здесь дело в основном не с ним. Те же, кто должны быть оправданы, в свою очередь, назидаются теологическим [богословским] употреблением Закона на протяжении некоторого времени. Ибо сие употребление длится не вечно, как мирское употребление, но ожидает пришествия веры, и с приходом Христа прекращается. Из этого совершенно ясно, что все фрагменты, в которых Павел имеет дело с духовным употреблением Закона, должны пониматься как относящиеся к тем, кто должен быть оправдан, а не к тем, кто уже оправдан. Ибо, как уже неоднократно говорилось выше, последние — выше и за пределами [вне досягаемости] всякого Закона. Следовательно, Закон должен применяться по отношению к тем, кому надлежит быть оправданными, так чтобы они могли пребывать под его надзором до тех пор, пока не придет праведность веры. Этому надлежит быть не потому, что они обретают праведность посредством Закона — ибо это было бы злоупотреблением Законом и неверным его использованием,— но для того, чтобы после устрашения и смирения их Законом они могли найти прибежище во Христе, “потому что конец закона — Христос, к праведности всякого верующего” (Рим.10:4).
Таким образом, Законом злоупотребляют прежде всего самоправедные лицемеры, воображающие, будто люди оправдываются Законом. Ибо такое употребление Закона не назидает и не направляет людей к грядущей вере. Оно создает самодовольных, самоуверенных и высокомерных лицемеров, которые раздуваются от гордости и самонадеянно уповают на собственную праведность и на дела Закона. И это препятствует праведности веры. Во-вторых, Законом злоупотребляют те, кто хотят целиком и полностью избавить христиан от него, как пытались делать сектанты, возбудив этим крестьянский мятеж. В наши дни даже среди нас существует немало людей, делающих то же самое. Избавившись от тирании папы евангельским учением, они ошибочно полагают теперь, будто христианская свобода — это [плотское] разрешение делать все, что им угодно. Как говорит Петр (1Пет.2:16), они используют свободу “для прикрытия зла”. И по этой причине имя Божие и Благовестие Христово хулятся повсюду в наши дни (Рим.2:24). Когда-то они получат за это достойное наказание, соответственно порочности своей. В-третьих, Законом злоупотребляют те, кто, чувствуя его ужасы, не понимают, что они [эти ужасы] должны продлиться только до прихода Христа. Такое злоупотребление становится для людей причиною отчаяния точно так же, как для лицемеров — это причина надменности и самонадеянности.
С другой стороны, в высшей степени бесценно истинное употребление Закона, а именно — когда человек, плененный Законом , не впадает в отчаянье, но умудряется Святым Духом, и среди всех страхов и ужасов говорит: “Хорошо, я был пленен Законом, но не навечно. Фактически это пленение обернется мне на пользу. Как? Если, будучи так порабощен, я воздыхаю по поддержке Того, Кто поможет мне, и желаю этого”. Итак, Закон — это как бы стимул, направляющий желающего ко Христу, чтобы Он мог даровать ему всяческие благословения. Таким образом, надлежащее употребление Закона заключается в том, чтобы сделать нас виновными , чтобы смирить нас, умертвить нас, свести нас в ад и лишить нас всего, но только с тою целью, чтобы мы могли быть оправданы, прославлены, оживотворены, вознесены на небеса и наделены всем. Итак, он не просто умерщвляет, но умерщвляет ради жизни.
24. Итак закон был для нас детоводителем ко Христу…
Когда Павел говорит, что “закон был для нас детоводителем ко Христу”, он еще раз соединяет Закон и Евангелие в чувствах [верующих], хотя сами по себе они далеки друг от друга настолько, насколько это только возможно. Аналогия с детоводителем воистину является просто выдающейся. И поэтому мы должны обстоятельно рассмотреть ее. Хотя школьный учитель действительно полезен и необходим для образования и обучения мальчиков, покажите мне хоть одного ученика, который любит своего школьного учителя! Например, можно ли сказать, что иудеи искренне любили Моисея и с готовностью исполняли все, что он велел им делать? Как свидетельствует история, их любовь и покорность по отношению к Моисею была таковой, что временами они хотели побить его камнями. Итак, не может ученик любить своего учителя. Ибо как же он может любить заключившего его в темницу, то есть запрещающего ему делать то, что ему хотелось бы делать? Если он совершает что-то вопреки повелениям своего учителя, тот выговаривает и бранит его. Более того, его заставляют целовать его кнут. Сколь замечательна праведность ученика — он подчиняется строгому и суровому школьному учителю [репетитору] и даже целует его плеть! Делает ли он это добровольно и с радостью? Когда учителя нет рядом, он скорее сломает этот кнут или швырнет его в огонь. И если бы он имел власть над своим учителем, то он не позволил бы ему бить себя плетью, но скорее распорядился бы, чтобы учителя самого выпороли. Но тем не менее школьный учитель чрезвычайно необходим мальчику, чтобы наставлять и наказывать его. Ибо в противном случае, без такого назидания, хорошего обучения и дисциплинирования, мальчик испортился бы и погиб.
Таким образом, школьный учитель кажется мальчику надсмотрщиком и палачом, удерживающим его в тюрьме. С какою целью и сколь долго? Будут ли существовать эта ненавистная и суровая власть учителя и это рабство мальчика вечно? Нет, но лишь на протяжении некоторого, заранее определенного времени — так чтобы это повиновение, эта темница и назидание были во благо мальчику, и так чтобы в надлежащее время он мог стать наследником и царем. Ибо намеренье отца [этого мальчика] заключается вовсе не в том, чтобы его сын был навечно подчинен учителю и получал от него порки, но в том, чтобы посредством такого воспитания и назидания учителем сын мог быть подготовлен к получению наследия.
Поэтому Павел говорит, что Закон — не что иное, как детоводитель. Но он добавляет: “ко Христу” . Так он говорит выше (стих 19): “Для чего же закон? Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени…” — и еще (в стихе 22): “Но Писание всех заключило под грехом, дабы обетование верующим дано было…” — а также (в стихе 23): “Мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере”. Следовательно, Закон — не просто детоводитель, но “детоводитель ко Христу”. Ибо что это был бы за детоводитель, который только лишь досаждал бы мальчику и порол его, ничему не уча? Такие учителя существовали в прошлом веке, когда школы были настоящими тюрьмами и сущим адом, а учителя были тиранами и палачами. Мальчиков постоянно пороли. Они учились неутомимо и усердно, но очень немногие из них добивались чего-нибудь. Закон — это вовсе не такой учитель. Он не только запугивает и досаждает, как необученный и глупый наставник, который только порет своих учеников и ничему их не учит. Но своими “порками” Закон направляет нас ко Христу, подобно тому, как делает хороший наставник, который сечет, учит и назидает своих учеников, обучая их чтению и письму, имея цель привести их к познанию гуманитарных искусств и других благ — так чтобы в конце концов они могли с удовольствием сами делать то, к чему поначалу их понуждал учитель и что они делали против собственной воли.
Итак, используя эту замечательную иллюстрацию, Павел показывает истинное употребление Закона — что он не оправдывает лицемеров, ибо они остаются вне Христа, в своей самонадеянности и своем самодовольстве. С другой стороны, если устрашенные люди употребляют Закон так, как учит Павел, то он не оставляет их в смерти и проклятии, но направляет ко Христу. Остающиеся же в этих страхах, в этом малодушии и не хватающиеся за Христа верою в конце концов впадают в отчаяние. Итак, используя аллегорию детоводителя, Павел ясно обрисовывает истинное употребление Закона. Ибо как детоводитель бранит, подталкивает и неволит своих учеников не с тем, чтобы делать это вечно, но чтобы это закончилось, когда ученики будут обучены надлежащим образом, и чтобы тогда они наслаждались своею свободою и своим наследием, не испытывая никакого принуждения со стороны своего опекуна — так и те, кто запуганы и сокрушены Законом, должны знать, что эти ужасы и удары не будут обрушиваться на них вечно, но что ими они подготавливаются к приходу Христа и свободы Духа.
…Дабы нам оправдаться верою.
Закон является детоводителем не до прихода какого-то другого законодателя, требующего [совершения] добрых дел, но до прихода Христа, Оправдателя и Спасителя — так чтобы мы могли быть оправданы верою в Него, а не делами. Но когда человек чувствует силу Закона, он не понимает этого и не верит в это. Посему обычно он говорит: “Моя жизнь была достойна всяческого порицания и проклятия! Ибо я нарушил все Заповеди Божии, и поэтому я был приговорен к вечной смерти. Если бы Бог добавил несколько лет или хотя бы несколько месяцев к моей жизни, то я захотел бы исправиться и после этого жить святою жизнью”. Так человек злоупотребляет Законом, используя его неправильно. И, теряя из виду Христа, он ищет другого законодателя. Ибо разум, охваченный этими ужасами и беспокойствами, берет на себя смелость обещать Богу выполнение дел всего Закона. Это породило столь многочисленные монашеские секты. И по этой причине были учреждены многие формы поклонения и выдуманы многие дела, якобы заслуживающие благодать и прощение грехов. Ибо те, кто выдумали все это, принимают на себя опеку Закона не до прихода Христа, а до прихода нового Закона, или “Христа-законодателя”, вместо Христа-упразднителя Закона.
Но истинное употребление Закона таково — я знаю, что Законом я был приведен к осознанию греха и смирен, дабы мне придти ко Христу и обрести оправдание верою. Вера же — это не Закон и не дело. Это твердая уверенность, держащаяся за Христа, Который есть “конец закона” (Рим.10:4). Как это происходит [как Он это делает]? Не путем отмены старого Закона и изданием нового, и не тем, что Он становится Судьею, Которого надлежит умиротворять [добрыми] делами, как учат паписты. Но “конец закона — Христос, к праведности всякого верующего”. То есть всякий, верующий во Христа, праведен, и Закон не может обвинять его. В этом заключается истинная сила и истинное употребление Закона. Таким образом, Закон благ, свят, полезен и необходим, покуда он употребляется надлежащим образом. Его мирское употребление благо и необходимо, но его богословское употребление является наиважнейшим и наивысшим. Однако Законом прежде всего злоупотребляют лицемеры, которые приписывают ему власть оправдывать, и во-вторых — отчаявшиеся
