“Если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа”, то есть совершенно никакой пользы вы не получите от Его благословений, и Он сделал все это напрасно, если рассматривать это применительно к вам”.
Отсюда становится совершенно ясно, что нет ничего более порочного и беззаконного под солнцем, чем доктрины о человеческих традициях и делах. Ибо одним взмахом они упраздняют и извращают евангельскую истину, веру, истинное служение Богу и Самого Христа, в Котором Отец учредил все сущее. В Кол.(2:3) сказано: “В Котором [во Христе] сокрыты все сокровища премудрости и ведения”. И в девятом стихе мы читаем: “В Нем обитает вся полнота Божества телесно”. Таким образом, всякий основатель или приверженец учения о делах попирает Евангелие, аннулирует крестную смерть и победу Христа, затмевает Его таинства и упраздняет их истинное употребление, он отвергает и хулит Бога и все Его обетования и благословения, он является врагом Божиим. Всякий, кто не отвернулся в ужасе от человеческих традиций и не оставил упования на собственную праведность и собственные дела, кто не устремился изо всех сил к свободе во Христе, будучи побуждаем к этому тем фактом, что Павел называет Закон Божий “игом рабства”, тот черствее скалы или стальной плиты.
Итак, данное утверждение является совершенно понятным — если кто-то принимает обрезание, то есть уповает на это обрезание, то Христос становится бесполезен для него. То есть [с его позиции] Христос родился и пострадал безо всякой пользы. Ибо, как я говорил ранее, Павел обсуждает не наличие деяния самого по себе — в нем нет ничего плохого, если на него не возлагается упование, или если оно не влечет за собою самонадеянной праведности. Но он обсуждает вопрос о том, как это деяние применяется, а именно — [он обсуждает] то упование и ту праведность, которые присовокупляются к этому деянию. Мы должны понимать [слова] Павла в рамках обсуждаемой темы, или выдвигаемого аргумента, который заключается в том, что люди не оправдываются Законом, делами или обрезанием. Он не говорит, что дела сами по себе — ничто, но он утверждает, что упование на дела и основывающаяся на делах праведность ведут к тому, что Христос становится бесполезным . Посему всякий, кто принимает обрезание, как деяние, необходимое для оправдания, не имеет от Христа никакой пользы.
Давайте помнить об этом в наших личных искушениях, когда дьявол обвиняет и устрашает нашу совесть, повергая нас на грань отчаяния. Он — отец лжи (Иоан.8:44) и враг христианской свободы. Он постоянно удручает нас ложными ужасами — так что, когда эта свобода утрачивается, сердце пребывает в постоянном страхе и чувствует вину и тревогу. Когда этот “великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную” (Откр.12:9-10), когда он, говорю я вам, приходит к вам и обвиняет вас не только в том, что вы не совершили чего-то благого, но в преступлении против Закона Божия, тогда вы должны сказать: “Ты терроризируешь меня воспоминаниями о былых грехах. К тому же ты говоришь мне, что я не совершил ничего благого. Это меня совершенно не волнует. Ибо если бы я полагался на совершенные мною добрые дела или утратил бы свое упование из-за того, что не совершал добрых дел, то Христос был бы бесполезен для меня. Посему на чем бы ты ни основывал свои претензии ко мне — на моих грехах или на моих добрых делах,— мне нет никакого дела до этого. Ибо я отбрасываю и то и другое с глаз долой и полагаюсь только на свободу, для которой Христос освободил меня. И тогда я не буду считать Его бесполезным для себя, что имело бы место, если бы я либо полагал, будто обрету благодать и вечную жизнь за счет своих добрых дел, либо думал, будто могу быть лишен спасения из-за своих грехов”.
Итак, давайте учиться отделять Христа как можно более тщательно от всех дел, будь то дела благие или порочные, от всех законов, будь то законы божественные или человеческие, и от всех потревоженных сердец. Ибо Христос не имеет к этому всему никакого отношения. Конечно же, Он имеет отношение к скорбящим сердцам, но Он не тревожит их еще более, а восстанавливает и утешает их после того, как они были встревожены. Посему если Христос предстает перед нами в облике гневного Судьи или Законодателя, требующего отчета о том, как мы живем, то мы должны знать наверняка, что на самом деле перед нами не Христос, а дьявол. Ибо Писание представляет Христа Умилостивителем, Посредником и Утешителем. Вот кем Он всегда является. Он не может быть неверен Своей сути. Итак, когда дьявол принимает облик Христа и атакует нас, заявляя: “Мое Слово обязывает тебя делать это, а ты этого не исполнил. Мое Слово запрещает тебе поступать так, а ты так поступил. И ты должен знать, что я взыщу с тебя сполна за все” — это не должно нас волновать нисколько. Нам следует тогда рассуждать следующим образом: “Христос не желает повергать сердца в отчаянье. Он не прибавляет скорбей тем, кто уже скорбит. ‘Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит…’ (Ис.42:3). С теми, кто груб, Он говорит грубо, но тех, кто в страхе, Он призывает самыми сладкозвучными словами: ‘Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные…’ (Мат.11:28); ‘Я пришел призвать не праведников, но грешников…’ (Мат.9:13); ‘Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои’ (Мат.9:2); ‘Мужайтесь: Я победил мир’ (Иоан.16:33); ‘Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее’ (Лук.19:10)”. Таким образом, нам следует быть начеку, чтобы не оказаться введенными в заблуждение потрясающим коварством и бесчисленными уловками сатаны, которыми он толкает нас к ошибочному представлению о нашем Утешителе и Спасителе, как о проклинающем судье, а в результате — к утрате нами истинного Христа за маскою лжехриста, то есть дьявола, и к потере нами Его благословений. Здесь сказано вполне достаточно о личных искушениях и о том, как с ними поступать.
3. Еще свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон.
Когда Павел говорит, что Христос бесполезен для принимающих обрезание — это достаточно веский довод. Но и выдвигаемый далее аргумент, когда он говорит, что принимающие обрезание обязаны исполнить весь Закон, также не меньше первого. Он столь серьезно относится к этим словам, что подтверждает их клятвою: “Свидетельствую…” — то есть: “Клянусь всем святым”. Эти слова могут быть истолкованы двояко — в отрицательном и в положительном смысле. В отрицательном смысле они означают:
“Я свидетельствую всякому человеку, принимающему обрезание, что он — должник всего Закона и обязан соблюдать его целиком. То есть даже в самом акте обрезания он не получает обрезания, и даже исполнением Закона он не исполняет его, но нарушает”. Это кажется мне простым и истинным значением слов Павла, записанных в данном фрагменте. Далее (см.6:13) он объясняет это сам, говоря: “Ибо и сами обрезывающиеся не соблюдают закона…” — как он делает и ранее (см.3:10): “А все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою”. Он как бы говорит: “Даже если вы принимаете обрезание, это не означает, что вы праведны и свободны от Закона. Но самим этим действием вы связали себя, поработив себя Законом. Самою попыткою удовлетворить Закон и освободиться от него вы погрузили себя еще сильнее под его иго, и теперь он [Закон] имеет еще больше прав обвинять и порицать вас. Это движение задом наперед, это похоже на стремление отмыть грязь грязью!”
То, что я, основываясь на словах Павла, говорю здесь, испытано мною на собственном опыте в монастыре — это сказано обо мне самом и о других. Я видел многих, кто старался изо всех сил, кто из лучших побуждений делал все возможное, чтобы умиротворить свою совесть. Они носили власяницы, они постились, они молились, они мучили и терзали свои тела различными упражнениями столь сурово и безжалостно, что и сталь не выдержала бы этого. И все же чем больше усилий они прилагали, тем страшнее становились их ужасы и терзания. Когда же приближался их смертный час, ими овладевал такой трепет, что я видел многих приговоренных к смерти убийц, умиравших с большею твердостью и спокойствием, чем эти люди, прожившие столь святую жизнь.
Это несомненно, что соблюдающие Закон не соблюдают его. Чем больше люди пытаются удовлетворить Закон, тем сильнее они нарушают его. Чем больше кто-то стремится успокоить свою совесть собственною праведностью, тем более беспокойною он делает ее. Будучи монахом, я старался изо всех сил жить согласно требованиям монашеского устава. Я непрестанно исповедовался, перечисляя все свои грехи, всегда сокрушаясь при этом. Я часто приходил на исповедь и старательно исполнял назначенные мне епитимьи. Тем не менее моя совесть никогда не могла достичь уверенности, но всегда пребывала в сомнениях и говорила: “Ты не сделал это как следует. Ты сокрушался недостаточно. Ты упустил это во время исповеди”. И чем дольше я пытался исцелить свою неуверенную, немощную и обеспокоенную совесть человеческими обрядами, тем более неуверенною, немощною и обеспокоенною я делал ее. Таким образом, соблюдая человеческие традиции, я нарушал их еще больше. И придерживаясь праведности монашеского ордена, я никогда не мог достичь ее. Ибо, как говорит Павел, совесть не может обрести мира делами Закона, а уж тем более человеческими обрядами, без обетования и Благовестия о Христе.
Таким образом, те, кто хотят быть оправданы и оживотворены Законом, еще больше отпадают от праведности и жизни, чем [от них отпадают] мытари, грешники и проститутки. Эти последние не могут полагаться на собственные дела, которые таковы, что они не могут надеяться на обретение благодати и прощения грехов посредством этих дел. Ибо если праведность Закона и совершенные по Закону дела не оправдывают, то тем более не оправдывают грехи, совершенные против Закона. Посему такие люди в данном отношении находятся в более выгодном положении, чем самоправедные. Ибо они не имеют упования на свои собственные дела, а упование это хотя и не полностью уничтожает веру во Христа, все же препятствует ей весьма существенно. Самоправедные же люди, которые внешне воздерживаются от грехов и вроде бы — если смотреть со стороны — ведут непорочную и святую жизнь, не в состоянии избежать самонадеянного упования на собственную праведность, которая просто не может сосуществовать с верою во Христа. Посему они находятся в еще более скверном и невыгодном положении, чем мытари и проститутки, которые не предлагают свои добрые дела гневающемуся Богу в обмен на вечную жизнь, как делают самоправедники, поскольку им нечего предложить, но они
