ибо они не нуждаются в Нем.
10. «Возвеселитесь, язычники, с народом Его». Лирский считает, что основанием для этого высказывания является Библейский фрагмент (Ис.35:1): «Возвеселится пустыня и сухая земля». Другие полагают, что это (Ис.44:23): «Восклицайте, глубины земли». Однако, по моему мнению, источником этого утверждения является фрагмент (Ис.66:10): «Возвеселитесь с Иерусалимомо и радуйтесь о нем, все, любящие его!» Ибо, когда это слово исходит от Иерусалима, то есть от народа Божьего к другим, оно, разумеется, направлено ни к кому иному, как к язычникам, которых нельзя назвать Иерусалимом, и это вытекает из слов Апостола, когда он добавляет слово «язычники», и поясняет, что Иерусалим — это «народ Его». С другой стороны, если он говорит это только в пророческом смысле, то это изречение похоже на конгломерат из нескольких Псалмов, таких, как Псалом (66:5): «Да веселятся и радуются племена! Ибо Ты судишь народы праведно…», и Псалом (96:1): «Господь царствует: да радуется земля; да веселятся многочисленные острова».
12. «Будет корень Иессеев…» Как мы уже говорили в «Заметках на полях»[16] , термин «корень» является здесь ссылкой не на самого Иессея, но на Христа, что основывается на фрагменте (53:2) из Книги Исаии. В противном случае он сказал бы: «Жезл Иессея», или: «Цветок от Иессея», как делается, например, в (Ис.11:1): «И произойдет отрасль от корня Иессеева…». Подобным же образом, в Книге Откровений (22:16) сказано: «Я есмь корень и потомок Давида». Таким образом, по плоти Христос укоренен в Давиде и в праотцах, от которых Он произошел, но по Духу Он Сам является корнем, от которого произросла вселенская церковь. В первом смысле Он является цветком, однако, во втором смысле — они являются Его соцветием.
Вдобавок к этому, нам следует обратить внимание на то, как согласуются между собой различные версии переводов. Блаженный Иероним представляет это в таком виде: «Который станет, как знамя для народов» (Ис.11:10). В Септуагинте сказано: «Который восстанет для того, чтобы стать Князем язычников». Павел же говорит: «И восстанет владеть народами; на Него язычники надеяться будут». Но тот, кто стоит, конечно же восстал, и тот, кто является знаменем для народов, конечно же владеет [руководит, управляет] ими. Таким образом, Он является знаменем, чтобы язычники могли быть приведены к Нему. И здесь мы имеем выражение сущности правления Христова, ибо это правление в вере, в знамении, в том, что не явно, но это не правление материальное [физическое]. Князья же мира сего правят людьми материальным образом, а именно — посредством своего плотского присутствия и физическими методами. И, таким образом, выражение «обратятся язычники»[17] легко согласуется с фразой: «На Него язычники надеяться будут» (Рим.15:12), ибо тот, кто обращается [умоляет], делает это с надеждой.
И выражение: «И покой его будет слава» (Ис.11:10), то есть слава, которую подразумевает Иероним, переводится им более ясно, когда он говорит: «И Его гробница [могила] будет славной», в том смысле, что в латыни использование слова «покой» (requies), вообще говоря, не исключает сна смерти.[18] Но для моего образа мышления это делает данное выражение даже еще более непонятным. Ибо некоторые[19] понимают его так, что могила Христа была славной потому, что она была вырублена из камня, и Сам Он был помазан драгоценными маслами, хотя ни блаженный Иероним, ни Септуагинта, ни Дух не имели этого ввиду. Но блаженный Иероним пытался описать «славу содержания посредством содержащего». Ибо значение этого таково, что смерть и могила Христова будут прославляться и праздноваться во всем мире вечно. Тем не менее, это нечто такое, что, естественно, противоречит смерти, поскольку смерть и могила других людей обычно лишает их славы, почестей и репутации — их погребают, и «погибает память их с ними» (см. Пс.9:7). Здесь же имеет место обратное — Он не только не был поглощен смертью и могилой, но сделал Свою смерть славной.
13. «Бог же надежды да исполнит вас». Какой чудесный титул: «Бог надежды»! Но это является признаком, по которому Апостол различает ложных богов и истинного Бога. Ибо ложные боги являются демонами, богами материальных субстанций, потому что они овладевают теми людьми, которые, положившись на материальное, не знают, как надеяться. Ибо тот, кто полагается на истинного Бога, когда все материальное отброшено, живет одной лишь надеждой. Таким образом, «Бог надежды» — это Бог тех, кто имеет надежду. Ибо Он не является Богом тех, кто боязлив и робок, и кто пребывает в отчаяньи, скорее Он их враг и судья. И, говоря кратко, Он является «Богом надежды», потому что Он — Тот, кто дарует надежду. Более того, Он является Богом надежды потому , что одна лишь надежда служит [поклоняется] Ему, ибо как Он назван «Богом Авраама, Исаака и Иакова» и «Богом Израиля», так Он назван также и «Богом надежды», потому что где надежда, там служат и поклоняются Ему.
«Всякой радости и мира», то есть с уповающей совестью и обоюдным соласием. На первое место он ставит радость, а затем мир, потому что радость дарует человеку мир и внутреннее спокойствие, а когда он сам становится спокоен, ему легче жить в мире с другими. Тот же, кто сам печален и обеспокоен, легко разочаровывается в остальных и имеет несдержанный характер. Но все это происходит в верующем, потому что наша радость и мир состоят не в чем-то материальном, но выходят за рамки материального и заключаются в надежде. В противном случае, Бог надежды не дал бы им — ибо это Он дает сокрытые блага — радость в печали и личном страдании, мир в душевном смятении и внешнем преследовании. Где недостает веры — человек впадает в печаль и терзания, потому что материальные категории, на которые он возложил свое упование в те времена, когда они были доступны ему, подвели его. Но терзания порождают обильную надежду, как он говорит выше, в главе (5:4): «… от опытности надежда»[20]. И это происходит силой Духа Святого. Не потому, что мы внутренне уповаем на то, что «испытания порождают надежду», поскольку в этом случае мы по-прежнему оставались бы слабыми и бессильными во время преследований, но Дух укрепляет нас в немощах наших — так, что мы не только выдерживаем, но совершенствуемся и выходим победителями из этих испытаний.
14. «… Вы полны благости…» Обратите внимание на то, как тщательно расставлен порядок слов — сначала «полны благости», а затем уже «исполнены всякого познания». Ибо знание без любви, которая назидает, делает человека надменным. Так же, как они не могут «наставлять друг друга», не будучи прежде исполнены благости. Ибо одно только знание ограничено само собой, надмевает и не «опускается» до наставлению другого, но лишь желает быть на виду, презирая всех. Любовь же изобилует знанием и назидает. Впрочем, любовь без знания также не назидает. Разумеется, святая простота [святая непритязательность], происходящая от благодетельной и примерной жизни, назидает, но образованная любовь делает это как сама по себе, так и словом своим, в то время как знание и примером своим, и словом своим злоупотреблят [оскорбляет] и не назидает. Таким образом, любовь в сочетании со знанием, и знание само по себе — это вещи совершенно противоположные друг другу. Знание без любви ищет своего, оно удовлетворено самим собой и презирает других людей, поэтому оно не боится злоупотребить [или нанести оскорбление] своим примером, и, тем не менее, оно не дает отчета ни единым словом. Любовь же, в отличие от этого, назидает своим словом и даже удерживает оскорбительным словом от любого деяния, которому она не способна научить.
17. «Итак я могу похвалиться в Иисусе Христе». Этим выражением Апостол пытается сказать, что это не он сам говорит или совершает вещи, которые он говорит и совершает «в покорении язычников вере» (см. стих 18), но это делает Христос — как Павел раскрывает во 2Кор.(13:3): «Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне…». Таким образом, он утверждает, что не смеет говорить ничего, кроме того, что Христос говорит через него. И он делает так, что при сопоставлении двух его выражений слово «говорит» соответствует слову «совершает [совершил]» — чтобы выразить идею как о слове, так и о деле. Ибо это то же самое, как если бы он сказал: «Я не смею говорить или делать ничего, кроме того, что Христос говорит и совершает через меня», но, чтобы избежать многословия, поскольку в первой части он обсуждает то, что Христос говорит, ему было необходимо затем добавить представление о «работе», поэтому он помещает это во вторую часть. И здесь [к тому же] не было необходимости повторять термин «говорит», поскольку тот, кто действует, тем более говорит о Нем, потому что говорить даже легче, чем делать что-то. Более того, поскольку «совершение» включает в себя как слова, так и исполнение, он хочет особенно подчеркнуть то, что именно Христос совершил через него, чтобы показать, что не только его изречения, но и все что он делал — было Христовым. И — хотя мне небезызвестно, что по мнению других[21] Апостол говорит таким образом для того, чтобы исключить всякую надменность и всякое высокомерие, как бы говоря, что, хотя он и прославлен пред Богом во Христе, все же он не смеет славитья в том, в чем славятся лжеапостолы, а именно — в чем-то таком, чего Бог не совершает через них, ибо они хвалятся тем, чего они не совершили, и чего Бог не совершил в них — однако, первая интерпретация кажется мне более правильной. А именно — что отрицательное выражение обозначает утвердительное, что показывает следующее далее выражение: «В покорении язычников». Ибо Христос не «не совершил» чего-то «в покорение язычников», но Он совершил все через Апостола, и этим Апостол хвалится, а не вещами, которые он совершил сам. Таким образом, значение этого фрагмента таково: «Я хвалюсь потому, что я служу язычникам, освящая Евангелие. И я славлюсь [хвалюсь] потому, что не я совершил это, но Христос сделал это через меня, и через Него происходит все так, что мое прославление [то, чем я хвалюсь и то, что я хвалюсь] имеет цену даже в глазах Божьих».
20. «Притом я старался благовествовать не там…» Похоже, что переводчик здесь был напуган тем, что может звучать оскорбительно, если представить это так, как было сказано Апостолом. Потому что на греческом он говорит просто и прямо: «Я претенциозно [амбициозно] жаждал проповедовать Евангелие»[22]. И это не тот случай, когда слово «амбициозно» используется в своем основном значении, как, например, когда Плиний говорит об Иордане:
