бы не такой.- Прим.] Фабер, часто упоминаемый «другими» в высказываниях подобного рода, говорит: «Павел использует себя, как пример плотского человека… хотя он был менее плотским, чем все остальные… Он обращает себя [как бы притворяется, разыгрывает из себя.-Перев.] слабого человека ради слабых … хотя временами [не всегда] он был слаб» (W, LVI, 68, n.9).

[8] В комментариях к Посланию к Галатам (5:17) [W,XL-2, 88-89 Rohrer’s notes] Лютер подчеркивает, что Павел в Послании к Римлянам обращается к «церкви, которая обновлена, крещена, оправдана [сделана праведной] и имеет прощение грехов»,- и, тем не менее, он говорит об их плоти как о том, что противостоит Духу. Лютер продолжает: «Иероним и другие понимают слово ‘святые’ (sancti) так, что оно означает только тех, кто чист и неосквернен [очищен от скверны], но поступать так — значит аннулировать прощение грехов и Самого Христа». См. также: Luther’s Works, 27, p.70.

[9] Expositio … ad Romanos, 37, Patrologia, Series Latina, XXXV, 2070.

[10] Patrologia, Series Latina, XLIV, 204.

[11] Expositio … ad Romanos, 39, Patrologia, Series Latina, XXXV, 2070.

[12] Лютер цитирует утеряную работу Амвросия по цитате, содержащейся у Августина в Contra Julianum, II, 5, 14, Patrologia, Series Latina, XLIV, 678.

[13] Contra Julianum, 3,7, Patrologia, Series Latina, XLIV, 678.

[14] Там же, 4,8.

[15] Patrologia, Series Latina, XLIV, 733f. В рукописи Лютера оставлены места для вставки номеров книг и глав. См. также во второй части данной книги.

[16] Там же, с.675.

[17] Киприан, De oratione dominica, 16, Patrologia, Series Latina, IV, 546 f., процитировано Августином, Contra Julianum, II, 3,6, Patrologia, Series Latina, XLIV, 676.

[18] Киприан.

[19] Здесь следовало бы написать «смертности» [или бренности], поскольку речь идет о ссылке на работу Августина De mortalitate, 7, где цитируется Киприан. Patrologia, Series Latina,IV, 608.

[20] Patrologia, Series Latina, XLIV, 677.

[21] В тексте Вульгаты сказано: «gratia Dei», вместо: «gratia Deo».

[22] Сравн. с использованием этого фрагмента во второй части книги.

Примечания:

[1] Он подтверждает и более полно доказывает то, о чем говорил в предыдущей главе — относительно смерти ветхого человека и оправдания нового — путем использования сравнения с человеческим преходящим законом, и (как мне кажется) он намерен объяснить тот примечательный постулат, который он выдвинул в главе (4:15): «Ибо закон производит гнев, потому что где нет закона, нет и преступления» [2].

[2] Он хочет сказать: «Ни одна из сторон не освобождается от закона до самой смерти. Аналогичным образом, никто не освобождается от закона буквы, если [до тех пор, пока] он не умирает со Христом через Крещение — как он [Павел] уже говорил в предыдущей главе (стих 4).

[3] Также и гражданин — если он умирает, то, хотя законы государства и остаются в силе, они не имеют более власти над ним. В самом деле, даже если он «умирает» только как гражданин, все равно, законы больше не имеют силы по отношению к нему. Так, человек, переезжающий в другой город, [как бы] «умирает» и освобождается от законов первого города [того города где он жил раньше]. Но пример, используемый апостолом, лучше всех, потому что из него вытекает его правильное применение — как в личностном отношении, поскольку церковь является «женщиной» [Церковь — невеста Христа. Перев.], так и в отношении смерти, поскольку женщина умирает для закона, но, тем не менее, она живет, так, что она может быть подчинена другому [мужу].

[4] Здесь он использует сравнение, потому что ветхий закон подчинил нас ветхому человеку и греху, а именно — [это произошло] в то время, когда Закон оживил нашего ветхого человека, как он говорит ниже [стих 9], поскольку без Закона не было бы греха и ветхого человека, но через Закон он [ветхий человек] ожил.

[5] Ис.(9:4): «Ибо ярмо, тяготившее его, и жезл, поражавший его, и трость притеснителя его Ты сокрушишь…».

[6] Чудесное и глубокое резюме [краткое изложение] данной главы, которое Николай Лирский и другие истолковывают не только бездумно, но даже ложно. Единственное исключение, с которым я сталкивался — это Августин [3]. Ибо апостол этим выражением хочет заключить, что существуют два человека: ветхий и новый; один из них — Адам, второй — Христос. Но ветхий человек был неизвестен до того, как был познан и учрежден Закон. Когда же он (Закон) был учрежден, тогда он, как было сказано, воскрес [восстал]. И, таким образом, Законом мы были подчинены ветхому человеку и греху (то есть — мы признаем, что были подчинены греху). И, таким образом, грех правил нами — точно так, как муж правит женой посредством закона, без которого он не имел бы власти [над ней]. Таким образом, когда ветхий человек умер, мы также умерли для Закона, ибо он не может более удерживать нас в подчинении греху, но он утратил эту свою власть над нами.

[7] Иоан.(15:16): «… Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал…»

[8] Законом Моисеевым, ибо это закон прежнего человека, то есть — человека ветхого. Он не был учрежден им, но он сам был воздвигнут к жизни им. Таким образом, Павел использует выражение: «обнаруживаемые законом» [досл.: «воздвигаемые, возводимые, поднимаемые законом».-Перев.] (стих 5),- потому что без Закона не было и ветхого человека. Таким образом, выражение: «закон замужества»,- используется в созидательном смысле, потому что он [Закон] делает человеком и подчиняет душу — точно также, как закон замужества установлен не мужем, но он делает его мужем и кого-то подчиняет мужу. Но в случае замужества — закон подчиняет нас физически [материально], в то время как в случае с этим Законом — речь идет о духовном подчинении [он подчиняет нас духовно] (то есть — поскольку он имеет отношение к знанию и усиливает похотливость, поскольку он относится к повиновению), потому что через Закон мы грешим даже больше, ведь имеет место недостаток благодати. Закон удерживает нас в подчинении, поскольку он имеет отношение к делам, ибо плоть делает то, что она хочет, и также поступает ветхий человек, которого Закон воздвигает и созидает, как он [Павел] говорит ниже: «… так что грех становится крайне грешен…» (стих 13). Однако, когда дана благодать, ветхий человек умирает, и Закон не может более ни созидать, ни просвещать его. Таким образом, мы умираем для власти Закона над нами, но не для Закона в надлежащем и простом смысле этого слова, то есть — мы не под Законом, хотя при этом мы имеем Закон.

[9] Как он говорит выше (Рим.4:15): «Ибо закон производит гнев, потому что, где нет закона, нет и преступления».

[10] Но каким образом и почему мы «умерли для закона»? Несомненно — потому, что верой во Христа мы удовлетворяем [исполняем] требования Закона, и по благодати мы освобождены, добровольно совершая дела Закона. Но тот, кто не имеет этого, действует против своей воли и почти в страхе, или в своих собственных интересах [для собственного удобства]. Таким образом, необходима любовь, которая стремится к Божьему, любовь, даваемая тому, кто просит с верой и во имя Иисуса. Таким образом, хотя мы нередко грешим, и наша добровольность не совершенна, тем не менее, мы начали и продолжаем, и мы праведны и свободны. Действительно, мы должны постоянно проявлять осторожность, чтобы не быть под Законом. Таким образом, мы должны постоянно оставаться в вере и молиться о любви. Ибо — кто знает, из каких побуждений действует человек: может быть он движим в своей молитвенной жизни и совершении добрых дел страхом — или любовью к собственному удобству, хотя и в очень тонко замаскированной манере, ища покоя и награды, а не воли Божьей?

[11] Выражение «ветхая буква» (littera) не следует понимать здесь только лишь образно, как настаивает Августин: De Spiritu et littera (глава 4 [4]). Таким образом, Николай Лирский ошибается, утверждая, что Христос отменил [аннулировал] Закон в той его части, которая относится к гражданским и традиционным [церемониальным] делам, но не в моральном отношении. В самом деле — он ясно говорит там, где речь идет о моральных [этических] аспектах, что это закон смерти и ветхой буквы.

[12] Но, в случае с праведным человеком, который любит Закон Божий, грех не производит похоти и не представляет возможности, равно, как эта возможность не принимается грехом, потому что его (человека) нет (для греха), он воистину умер.

[13] Иллюстрацией этого может служить скрытое пламея в извести [5] — действительно, неизвестно [не видно], что оно внутри, но когда на известь проливается вода, пламя получает возможность проявить себя. Таким образом, вода не создает пламени в извести, но она приводит к тому, что о существовании пламени становится известно — и вода, сама по себе, без пламени, представляет огню удобный случай (проявиться). Так же обстоит дело и с волей человека и Законом: то, что он во грехе — это само собой разумеется, но грех не признается до тех пор, пока человек не научится познавать и понимать Закон. Тогда, даже без Закона, грех начинает пылать более ярко и открыто. Благодать отвращает это пламя точно также, как масло остужает [охлаждает] известь.

[14] Так бывает и с невежественными еретиками и людьми, считающими себя праведными [или стремящимися к обретению праведности собственными силами]. Так как они не признают Закона Божьего, стоящего против них, они не могут признать свой грех- это просто невозможно для них. Поэтому они также неспособны к исправлению. Но, если бы они признали Закон, то они сразу же признали бы и свой грех, и то, что сейчас является в них мертвым, ожило бы.

[15] И здесь мы не должны полагать так, как утверждает Лира [Николай Лирский] и другие [7], что апостол говорит (просто) о человеке, о некоем деградированном человеке, а не о себе самом. Аналогичным образом, он не говорит о той полнейшей тьме рассудка [необразованности ума], которая имела бы место, если бы он не знал Закона или знал бы его очень поверхностно. Но он говорит о себе самом, обо всех святых [8], и о той бездонной тьме нашего сердца, из-за которой даже святые и мудрейшие мужи имеют лишь весьма несовершенное представление о себе самих, а значит — и о Законе. Как говорит Давид (Пс.18:13): «Кто усмотрит погрешности свои?» Подобным же образом, кто может понять Закон? Ибо невозможно понять Закон без понимания каждого греха. Потому что Закон покушается на все грехи, на каждый из них, как мы читаем в Пс.(11:7): «Слова Господни — слова чистые, серебро, очищенное от земли в горниле, семь раз