же порождает неуважение. И это очень тяжкий грех! Они позволяют втаптывать в грязь принадлежащее Богу и доверенное им [на сохранение]. Они должны следить, чтобы люди относились к этому с почтением . С другой стороны, если служитель не уделяет внимания первому качеству (то есть, верности), то он станет тираном, постоянно наводящим на людей страх своей властью. Ему нужно, чтобы его считали жестоким и беспощадным. Вместо того, чтобы стараться сделать проявления своей власти как можно более полезными и плодотворными для других, такие люди пытаются сделать их как можно более устрашающими, даже несмотря на то, что, согласно Апостолу, власть была дана им не для разрушения, но для назидания. Давайте назовем два эти недостатка (греха) терминами: мягкость и твердость. О первом из этих качеств в Книге Захарии (11:17) говорится: «Горе негодному пастуху, оставляющему стадо!»475,476. О последнем из этих качеств в Книге Иезекииль (34:4) сказано: «… А правили ими с насилием и жестокостью». Это два основных недостатка, лежащих в основе всех пасторских ошибок.477 Ничего удивительного! Ведь корень мягкости — в порочных желаниях, а корень жесткости — в необузданном гневе. Общеизвестно, что эти два недостатка являются первопричиной всех пороков. Поэтому трудно принять служение, не убив двух этих монстров. Они причинили бы даже еще больший ущерб, будь им дана власть причинять зло. На протяжении всего пролога или предисловия к данному посланию Апостол представляет себя самого в качестве наилучшего примера противостояния двум этим чудовищам. Ибо, во-первых, для того, чтобы доверившиеся ему не пренебрегали им и не считали его мягким и непригодным [для этой роли], он представляет свое служение во всей его славе. Во-вторых, для того, чтобы его не считали тираном и неистовым человеком, творящим насилие, он завоевывает любовь своей паствы каждым выражением доброй воли — с тем, чтобы подготовить их к принятию Евангелия и благодати Божией посредством соединения страха и любви. Соответственно, каждый пастор в церкви, следуя примеру Апостола, подобно животному, у которого раздвоены копыта, и которое чисто478, прежде всего должен ясно видеть различие между собой и своим служением — то есть, между «образом Божиим» и «образом раба» (Филип.2:6-7), и, считая самого себя скромнейшим и непритязательнейшим из всех рабов, должен отправлять свое служение, используя страх и любовь одновременно. Он должен делать только то, что идет на пользу его пастве, так, чтобы, зная, что все служение существует для блага его паствы, он, скорее, готов был бы отказаться от своего служения, заметив, что благополучие его подопечных не достигается [его стараниями] или что он своими личностными качествами наносит им вред. Несомненно, что если тот или иной из этих недостатков или же оба они наносят ущерб пасторскому служению, делая его безуспешным, то это будет тяжким [«главным»] грехом пастора, и отчет [пред Богом] о его пасторстве будет для него делом чрезвычайно трудным.
Поэтому он говорит: «раб Иисуса Христа». Как величие, так и смирение присутствуют в этих словах. Смирение — потому что он не провозглашает себя господином и создателем, что является путем тиранов и гордецов, злоупотребляющих своей властью так, что они не думают ни о чем , кроме своего обладания властью, будто их власть происходит от них самих, и будто они не приняли ее от кого-то другого. Таким образом, они не могут наслаждаться благословениями, которые такая власть дает им, и наслаждаются лишь использованием этой власти. Величие же, содержащееся в этом слове, проявляется, когда служитель восторженно хвалится тем, что он является рабом столь великого Господа. Если опасен и чреват неприятностями отказ почтить и принять раба императора, то что же будет с теми, кто не почитает и не принимает рабов Божьих? Поэтому слова «раб Иисуса Христа» являются словами устрашающими и могущественными. И я полагаю, что слово «раб» в данном фрагменте представляет собой термин, используемый в интересах служения в качестве своего рода титула, причем это слово используется не для служения самому себе, но для выражения покорности Богу. Поэтому я думаю, что Апостол этим словом не пытается преувеличивать свои личные деяния, которыми он лишь по-своему служит Богу. Если бы это было так, то это было бы отражением невежества. Ибо кто осмелился бы открыто и определенно заявлять: «Я — раб Божий», не зная наверняка, действительно ли он совершает все, что Господь требует от него — как он сам говорит в 1Кор.(4:3)479: «… я и сам не сужу о себе». Ибо суд целиком и полностью является делом Божьим, и Он решает, является ли человек Его слугой или же Его врагом. Но он [Павел], как говорилось выше, определенно и отчетливо называет себя слугой [рабом] для того чтобы исповедать, что он принял свое служение от Бога в большей мере, чем другие. Как если бы он хотел сказать: «Да, я проповедую Евангелие и учу церковь, я крещу и исполняю все другие деяния, являющиеся деяниями одного лишь Бога, однако я делаю все это не как господин, поставленный над вами, но как слуга, которому было доверено такое служение среди вас. И, таким образом, я слуга вам. И служение мое не имеет никакой другой цели, кроме исполнения того, что я обязан делать для вас». Это другое служение, которым мы все призваны воздавать славу Богу, не исполняется. Это служение относится только к Богу. Выражаясь кратко, «Раб Божий» в этическом и образном смысле — это любой человек, сам по себе и сам для себя. «Раб Божий» в аллегорическом смысле слова — это человек для других, над другими и ради других. По этой причине второе значение несет в себе достоинство и славу [честь, почет], первое же заключает в себе полное повиновение и смирение. Таким образом, второе значение заключает в себе определенность и призвано порождать уверенность, однако этого ни в коем случае не происходит когда речь идет о первом значении. Таким же образом, второе помогает другим и предусмотрено для удовлетворения их нужд, тогда как первое приносит пользу [выгодно] только самому человеку. Опять же, второе является особым даром, которым обладают лишь некоторые люди, первое же должно быть всеобщим. Второе имеет определенные цели и особые ограничения, первое же включает в себя все, что человек может делать. Второе может существовать без благодати, первое — не может. Таким образом, второе стоит дороже, но первое более целительно и благотворно. Второе является [всем] людям в славе, о первом же недостаточно известно даже отдельным людям, как я уже говорил выше.
«Призванный Апостол». Это означает, если выражаться точнее: «Призванный быть Апостолом» или «Призванный на апостольское служение». Этим выражением он еще более определенно описывает свое служение. Ибо существует много рабов и служителей Иисуса Христа, но не все они Апостолы. Однако все Апостолы являются также и рабами — то есть, служителями или людьми, исполняющими дело Господне над другими и для других вместо (то есть, будучи заместителями) Господа. Первым словом он поражает три категории людей, не призванных к служению славы. Первая категория — это лжеапостолы, которых дьявол посеял, как плевелы (См. Мат. 13:25), и которых он послал с севера, как кипящий котел Иеремии (Иерем.1:13) — в те времена их было великое множество. Вторая категория — те, кто берет на себя это служение из амбициозных соображений. Такие люди могут и не быть лжеапостолами или ненастоящими слугами, потому что они преподают верное и истинное учение, а потому ведут других добрым, вселенским путем. В то же время, однако, поскольку они не призваны ко служению, их обличает слово «призванный». Хотя они могут и не быть «ворами и разбойниками» (Иоан.10:1), как первые, они все же наемники, заботящиеся о своих собственных интересах, а не об интересах Иисуса Христа. Они заинтересованы в своей пастве только потому, что видят в ней возможность [источник] обретения славы, богатства и удовольствия. Таких людей у нас в церкви сейчас огромное множество. Это верно, что они не обличаются и не осуждаются Святыми Писаниями в той же мере, что и лжепророки или лжеапостолы, то есть — еретики, раскольники и безбожники, о которых написано, что они побежали, не будучи посланы и пророчествовали, не имея на то поручения (Иерем.23:21), а также, что они «ищут лжи» (Пс.4:3). И все же они неприемлемы для Бога, потому что ищут служения для себя, делая это из корыстных побуждений. С ними схожа третья категория не призванных к служению славы людей: это те, кто принимают служение насильно или устанавливаются силой со стороны даже когда их присутствия не желают подчиненные. Эти люди опасней, чем вторая [рассмотренная нами] категория, но не так страшны, как первая. Однако, поскольку святые служения столь величественны, каждый должен быть настороже и бдительно следить за тем, чтобы никто не принимал на себя эти служения, не имея на то божественного призвания. Да, по отношению к этому следует проявлять большую бдительность, чем по отношению ко всем остальным опасностям и ужасам мира сего и мира грядущего, ибо это наивеличайшая из всех существующих опасностей. Но, увы, как бесчувственно черствы многие сегодня. Они видят все это, однако не хотят задуматься об этих проблемах ни на секунду. Даже призванные Богом люди не имеют мира [то есть, не чувствуют себя в безопасности]480 — что же, в таком случае, ожидает других?481 Апостол Иуда482 был убит, Саул483 погиб, то же самое случилось и с Давидом, мужем избранным — и это несмотря на то что они были призваны и помазаны особым образом. В таком случае — горд остальным несчастным!
Вторым словом, то есть словом «апостол», он подчеркивает достоинство своего служения, вызывая в своей пастве и в своих слушателях большее почтение к своему служению. Ибо, если все люди должны принимать любого служителя Божьего с почтением и любовью, как человека, исполняющего дело Божье среди нас, то насколько же с большим почтением они должны принимать Апостола! Он является высшим посланником и высшим ангелом Господа Саваофа — то есть, Иисуса Христа. Воистину, среди всех прочих благ, которые Бог даровал нам в столь большом количестве, мы должны со славословием и с величайшей смиренной благодарностью признать также и то благо, что, в Своей великой верности, Он даровал эту власть человеку, дабы мы не были слишком перепуганы, и чтобы нашему спасению и работе Господней в нас не создавались препятствия нашим чрезмерным страхом, что имело бы место, если бы Он исполнял Свою работу среди нас Сам или через Своих ангелов. Но, будучи
