и ужасны. Потому: «… В сем украшении Твоем поспеши, воссядь на колесницу ради истины и кротости и правды, и десница Твоя покажет Тебе дивные дела» (стих 5)713. Мы — Его царство, и все, что есть в нас прекрасного — не наше, но Его, и этим он покрывает наше уродство. Таким образом, многие предаются лени и грешат бесстрашно [чувствуют себя в безопасности] из-за упования на хорошо известное слово, которое, якобы произнес Св. Августин: «Праведность, по большей части — это желание быть праведным»714. И, поступая так, они приравнивают это «желание» к самому незначительному деянию, вскоре после совершения которого все возвращается на круги своя [повторяется снова], и результат сводится к нулю, в чем, однако, они идут своим путем, самодовольно фыркая. И все же верно, что «желание» является праведностью — не по большей части, но всей праведностью, которая может быть обретена в этой жизни. Но такое «желание» — это не то, о чем мы сейчас говорили, а то, что Апостол упоминает в своем послании (Рим.7:18) позже: «Потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу». Ибо вся наша настоящая жизнь — есть время желания быть праведным, но оно (это желание) никогда не достигается, потому что это происходит только в жизни грядущей. И, следовательно, «желать» — это значит изо всех сил, со всем усердием, во всех молитвах, всеми делами и всеми чувствами показывать, что мы желаем праведности, но пока не имеем ее полностью. Посмотрите, как прекрасно и полно блаженный Августин описал все это во многих своих книгах, особенно во второй книге «Против Юлия», где он цитирует Св. Амвросия, Гилари, Киприана, Златоуста, Василия, Назианзена, Иренея, Ретиция и Олимпия.715 Таким образом, матерью всех лицемеров и причиной лицемерия является именно это самодовольство. Ибо Бог оставляет нас во грехе, в природной наклонности ко греху716, в наших порочных похотях для того, чтобы держать нас в страхе Божьем717 и смирении — так, чтобы мы всегда могли искать прибежища [спасения] в Его благодати, постоянно боясь согрешить, то есть, всегда молясь о том, чтобы Он не вменил нам наш грех и не позволял греху возобладать над нами. В действительности мы грешим, даже не боясь греха. Ибо этот порок в нас сам по себе является грехом, потому что из-за него мы не можем любить Бога превыше всего. Но он становится простительным грехом718 и не вменяется нам, только когда мы стенаем и просим Бога не осуждать нас из-за него, не вменять нам его, озабоченно умоляя о Его милости и молясь о том, чтобы по благодати Своей Он мог забрать его [этот порок] от нас. Тем самым, мы исповедуем, что являемся грешниками и со слезами раскаяния, плача и стеная признаем [считаем] себя грешниками. Ибо, если этот страх и беспокойство прекращаются, то очень скоро после этого нами овладевает самодовольство, и как только это происходит, Бог снова начинает вменять нам грех, потому что Бог предопределил, что Он захочет не вменять греха тому, кто стенает и боится своих грехов и беспокоится об обретении Его милости. При этом, милосерднейшее предложение нашего благословенного Бога порождает в нас недовольство этой жизнью и вынуждает нас к упованию на грядущую жизнь, к желанию Его благодати, к ненависти по отношению ко греху, к раскаянью и т.д.
По этой причине в Святых Писаниях ничто не описывается так часто, как случаи надменности, и никто не обвиняются так сурово, как лицемеры и считающие себя святыми — те, кто этим самодовольством изгоняют прочь страх Божий. В Книге Притч (1:29-30) говорится: «За то, что они возненавидели знание и не избрали для себя страха Господня, не приняли совета моего, презрели все обличения Мои…» и т.д. В Псалме 35:2 мы читаем: «… Нет страха Божия пред глазами его». И в Книге Осии (10:3) сказано: «… Ибо мы не убоялись — Господа!» Эти невзгоды происходят потому, что они не ищут очищения от этого внутреннего греха, признавая только грех, проявляющийся в делах, словах и помыслах, и когда этот (внешний) грех снимается с них в результате исповедания, они продолжают самодовольно следовать своим путем, нисколько не заботясь об очищении также и от внутреннего греха через обращение к Богу с просьбой о том, чтобы и этот грех не вменялся им. Поэтому мы читаем в Книге Откровений (3:17): «Ибо ты говоришь: ‘я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды’; а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ и слеп и наг». И Апостол говорит (1Кор.5:7): «Итак очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так-так вы бесквасны…». Но кто из них понимает, что две эти вещи [два этих явления] существуют одновременно — то есть, что они «бесквасны», но при этом все же старая закваска должна быть очищена? Такое возможно потому, что первое является фактическим, а второе, по причине смирения верой, заключается в страхе, в надежде и в том, что Бог не вменяет. Они имеют старую закваску, но печалятся из-за нее и умоляют о благодати, и, таким образом, бесквасны, потому что Бог вменяет им [праведность). Ибо Он не вменяет старой закваски, но позволяет ей быть очищаемой. Следовательно тот, кто взирает только на свой фактический грех и озабочен только тем, чтобы он был очищен, быстро становится самонадеянным и напыщенным, потому что он знает, что через Таинство и исповедание он очищен, поэтому он продолжает заниматься своими делами без тени страха и не ведает более о каком-либо грехе, обитающем в нем.
Другие же слишком малодушны. Они грешат иначе, спеша очистить старую закваску и обрести совершенное здоровье. Они хотели бы полностью искоренить свой внутренний грех, но, так как они не могут сделать этого и время от времени согрешают, они печалятся, падают духом и в конце концов — теряют надежду. Поскольку благодать никак не согласуется с их чрезмерным усердием и их стремительной поспешностью, их целью становится обретение абсолютной чистоты собственными делами, и [в результате] они самым жалким образом впадают во грех. Эти люди, несомненно, не самодовольны, но все же они отчаянно стремятся к тому, чего вторая группа уже достигла. Таким образом, обе эти группы стремятся к обретению чувства безопасности и озабочены тем, чтобы избежать страха Божьего: первые — фактически, вторые — в желании, и потому никто из них не боится Бога. Первые слишком напуганы — в действительности они безумно боятся, ибо полагают, что могли бы угодить Богу только в том случае, если бы были чисты. Но впоследствии это порождает в них мысль, что они неизбежно досаждают Ему, будучи неочищенными, не ведая о милосердии Божьем, о котором им следовало умолять — то есть о том, чтобы Он не вменял им того факта, что они не чисты. И потому они уповают на собственные силы.
Таким образом, те кто справа, отказавшись от страха Божьего, грешат в результате своего самодовольства, а те кто слева, отвратившись от благодати Божьей, грешат от своей безнадежности, не понимая, что этот внутренний грех не может быть уничтожен в данной жизни, что (его уничтожение), при этом, является именно тем, чего они хотят. Последние не знают, что это вменяется именно тем, кто не боится. Ибо оба эти класса людей не ведают об этом грехе и не уделяют ему надлежащего внимания, но, как я уже сказал, полагают, будто для того, чтобы они были совершенно чисты необходимо очищение только от фактического греха. Но, поскольку это не тот случай, они считают себя потерянными. Другие же, считая себя чистыми, полагают, что они спасены, хотя и невозможно быть свободным от всякого греха, поскольку [покуда] в нас пребывает корень первородного греха. Таким образом, «царский путь»719 и путь мира в Духе значит осознание греха и ненависть к нему, то есть, хождение в страхе Божьем — так, чтобы Он не вменял его [греха] нам и не позволял ему возобладать над нами. И, в то же время — молитву о Его милосердии, чтобы Он мог освободить нас от греха и не вменять нам его. Страх исключает путь направо, благодать — путь налево. Первый уничтожает самоуверенность, последняя — безнадежность. Первый устраняет самодовольство [самоудовлетворение], вторая — отчаянье Божье. Для того, чтобы, наконец, завершить наше обсуждение данных стихов Псалма, давайте еще раз рассмотрим три эти термина, о которых мы говорили.720 Crimen — означает преступления, злодеяния или грехи совершаемые, нарушения и проступки. Peccatum — означает природную наклонность ко греху, коренной грех, похотливость, болезнь греха, свойственная нашей природе. И iniquitas — означает неправедность, то есть, отсутствие праведности или же тот факт, что человек неправеден пред Богом, даже если он совершает множество благих и праведных деяний. Мы обвиняемся в этой неправедности [она вменяется нам] из-за наших преступлений или греха. Таким образом, неправедность, также, как и праведность, должна рассматриваться с позиции того, что Бог вменяет [или не вменяет] ее, и она является грехом упущения [то есть, «не совершения»], грехом, проявляющимся в отсутствии поклонения и благочестия по отношению к Богу. Об этом Апостол говорит в Рим.(3:10): «Нет праведного ни одного» — то есть, он обладает неправедностью, и иметь ее — значит не иметь ничего, или, скорее, что он не рассматривается Богом как праведный человек, даже если он и совершает добрые дела, потому что дела не учреждают этой праведности точно также, как они не устраняют неправедности. В Ветхом Завете используется еще и четвертое слово, означающее неправедность. Оно ассоциируется с пороком надменности, отрицанием истинности и праведности Божьей, учреждением чьей-то собственной праведности и защитой собственной мудрости, что делает людей маловерами, еретиками, раскольниками, наполняет их суевериями, внушает им чувство индивидуальности или специфичности собственного положения.721 О чем в Пс.79:14 говорится: «Лесной вепрь подрывает ее и полевой зверь объедает ее».722 Таким образом, значение Псалма заключается в следующем: Блажен человек (ибо в древнееврейском оригинале используется единственное число), чья неправедность подъята (то есть чьи преступления и порочные деяния, действительные грехи, скверные поступки, порожденные склонностью ко греху, отпущены [прощены]) и чьи грехи покрыты. В соответствии с древнееврейским текстом, тот, чьи грехи покрыты, то есть, сама порочная наклонность ко греху покрыта посредством того, что Бог, по милосердию Своему и видя восклицания и мольбу веры об этом, не вменяет ее [порочную наклонность] более во грех. Следовательно, человек, которому два этих порока прощены — это именно тот человек,
